Наставник

Кайя оглядела нас на секунду, прежде чем сделать свой голос бархатисто-мягким и заговорила:

— Я сочувствую вашим страданиям в детстве, но теперь вы взрослые мужчины, и хотя мужчины, которые воспитывали вас, не знали ничего лучшего, я здесь, чтобы предложить вам советы о том, как воспитывать детей более современным и эффективным способом.

Мои ноздри раздулись, и я опустил брови.

— Теперь ты просто пытаешься снова затеять ссору, — обвинил я ее.

— Я не пытаюсь затеять с тобой ссору, Арчер, но я буду оспаривать твои античные взгляды на мир в любой день недели, если почувствую, что они вредны для детей.

Я сделал шаг ближе, выпятив грудь в явном доминировании. По тому, как ее глаза расширились, и она затаила дыхание, я мог сказать, что Кайя была напугана, но она стояла на своем.

— Так что ты собираешься делать? — тихо пробормотал я: — Ты собираешься задирать платье и наклоняться ко мне каждый раз, когда какого-то ребенка будут шлепать?

Удар в голень причинил мне адскую боль и заставил меня подпрыгнуть на одной ноге, ругаясь на нее.

— Что? Тебе это не понравилось? — Она наклонила голову и моргнула, глядя на меня. — Мне так жаль, я думала, что именно так ты выражаешь «иди к черту» на своем родном языке.

— Ты тут произносишь громкие речи о ненасилии, а потом сама меня пинаешь? — Я морщился и потирал голень.

— Я думала, ты предпочитаешь это вместо того, чтобы я до смерти надоедала тебе своими словами. — Кайя бросила эти слова через плечо и потопала прочь, в то время как Марко смеялся рядом со мной.

Еще немного потерев голень, я выпрямился и ударил его по затылку.

— Не смей, бл*ть, принимать ее сторону.

— Я не принимаю. Но ты должен признать, что это было забавно. — Он все еще смеялся, когда дети прибежали обратно к нам, чтобы показать свои десять листьев.

Соломон и Мила вернулись первыми, и он быстро перечислил разные сорта, пока она тихо стояла рядом с ним.

— Это только девять, — отметил я и увидел, как блуждают глаза Соломона.

— Мила. — Я наклонился, чтобы заглянуть в ее прекрасные голубые глаза. — Соло позволил тебе помочь, или он все сделал сам?

Она заломила руки и нервно опустила глаза в землю.

— Я пыталась помочь, — тихо сказала она.

Снова выпрямившись, я посмотрел на Соломона.

— Предполагается, что это будет групповая работа. Как ты думаешь, чему научилась Мила?

Он пожал плечами.

— Я не знаю, — его взгляд продолжал блуждать по окрестностям и остановился на своей цели.

Повернув голову, я получил ответ на вопрос, почему он так спешил и не потратил время на то, чтобы сделать это вместе с Милой. Уиллоу. Красивая загорелая девушка медленно шла со своими длинными, подтянутыми ногами и пышными бедрами в нашем направлении, разговаривая со своим партнером Платоном. Ее каштановые волосы развевались на легком ветерке, и когда она откинула их назад, было легче увидеть ее зеленые глаза, искрящиеся смехом от чего-то, что сказал ей Платон.

Я сочувственно вздохнул и пока оставил эту тему. Честно говоря, это было чертово чудо, что такой мальчик, как Соломон, мог мыслить достаточно здраво, чтобы найти девять листьев с таким отвлекающим фактором, как Уиллоу.

— Марко, — позвал я. — Убедитесь, что у каждой группы есть десять разных листьев. Я встречу тебя в школе.

Он поднял руку, давая понять, что понял, и я побежал трусцой в том направлении, куда, как я видел, пошла Кайя.

С моим быстрым шагом я быстро догнал ее.

— Чего ты хочешь сейчас? — раздраженно спросила она, но продолжала идти по тропинке через лес, ведущей к школе.

— Ты должна что-то сделать с Уиллоу.

Кайя искоса взглянула на меня.

— Не мог бы ты выразиться более конкретно?

— Скажи ей, чтобы она прикрылась. Эти шорты, которые на ней надеты… — я сделал паузу. — Это чертовски отвлекает.

Кайя развернулась ко мне так быстро, что застала меня врасплох.

— Уиллоу — ребенок, Арчер, и если ты не можешь сосредоточиться, потому что она носит шорты, тогда ты гораздо более отвратителен, чем я думала.

— Эй, если ты обвиняешь меня в сексуальном влечении к двенадцатилетнему ребенку, то ты гребаная идиотка, — сказал я, защищаясь. — Я знаю, что она ребенок! Но она всего на полтора года младше Соло, и бедный парень не может сосредоточиться ни на чем другом, кроме того, где она, с кем она и могут ли они нравиться ей больше, чем он. — Я не сказал Кайе, что точно знал, насколько болезненной была эта ситуация. Я не хотел, чтобы она знала, что она была моей Уиллоу.

— Итак, он влюблен в нее. — Она пожала плечами. — Это пройдет.

— Я чертовски на это надеюсь, — проворчал я. — Но пока это не произойдет, ты можешь сказать ей, чтобы она прикрылась?

Кайя вздернула подбородок.

— Нет, я не скажу ей, чтобы она прикрылась. Уиллоу имеет такое же право носить шорты, как и любой другой ребенок в школе, и способность мальчиков концентрироваться не входит в ее обязанности.

Я нахмурился на нее.

— Как я должен работать с тобой, когда ты такая упрямая?

— Упрямая? — ее глаза расширились. — Я отошла в своих идеологиях, чтобы приспособиться к твоим методам обучения. Я остаюсь в стороне, когда ты кричишь на детей, и я участвую в тренировках по борьбе, несмотря на то, что это нарушает все, за что я выступаю. И то, как ты преподаешь математику, для меня совершенно нелогично, но я верю, что ты знаешь, что делаешь, поскольку твои мальчики, похоже, это понимают.

— Мой способ преподавания математики чертовски гениален.

— Может быть, но твое физическое наказание — нет! Это ужасно, и это ломает их дух. — Она говорила быстро и сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Ты думаешь, что ты один идешь на все компромиссы здесь, не так ли?

— Потому что так и есть, — решительно заявил я.

Кайя издала звук разочарования.

— Не забывай, что я прошу тебя соглашаться с вещами, которые ты считаешь глупыми, в то время как ты просишь меня соглашаться с вещами, которые по большей части незаконны там, откуда я родом. Если я прошу тебя сделать шаг вперед, то ты просишь меня продвинуться на милю.

Я нахмурился, когда увидел, как дрожат руки Кайи.

— Хорошо, я признаю, что ты пошла на некоторые компромиссы. — Я подождал, пока она немного успокоится, прежде чем заговорить снова. — Но я не понимаю, почему для Уиллоу так важно не прикрываться, хотя бы немного.

— Это большое дело, потому что мы проводим этот эксперимент в надежде, что однажды мужчины Севера и жители Родины смогут жить бок о бок, верно?

Я кивнул.

— И что заставляет тебя думать, что женщины на Родине будут прикрываться, чтобы вы, парни, могли лучше сосредоточиться? — Она приподняла брови. — Мы заставляем этих десятерых мальчиков Севера пересечь границу и представлять всех мужчин Северных земель. Это означает, что мы хотим, чтобы они привыкли видеть девушек и женщин. Это единственный способ для них научиться контролировать свои мысли и, что более важно, свое поведение.

— Хорошо, ты права, но если ты не видишь, что происходит между Уиллоу и Соло, то ты слепа, как крот.

— Что такое крот? — спросила она, но повернулась и снова пошла. — Неважно, я не хочу знать.

— Это слепое животное, которое живет под землей; у вас, вероятно, их там нет, где ты живешь, но здесь у нас…

Она прервала меня.

— Мне все равно.

— Но что мы будем делать с Уиллоу и Соло? — я спросил.

— Что ты имеешь в виду?

Я подбежал к ней.

— Я не думаю, что ты понимаешь, насколько серьезна ситуация.

— Тогда просвети меня.

— Если Соло прикоснется к Уиллоу, ему может грозить смертный приговор, — твердо сказал я.

— Определи, что ты подразумеваешь под «прикосновением», — сухо сказала она. — Дети массируют друг друга, а это значит, что они прикасаются друг к другу каждый день.

— Я знаю, но я имею в виду, если он прикоснется к ней неподобающим образом.

— Определи, что ты подразумеваешь под «неподобающим».