Ёкаи Японии

- Пусть Глава решает, - наконец, сообщил о своих мыслях Дзен.

Мальчишка лишь пожал плечами и пожелал удачи старшему товарищу в этом деле. Сам же он вновь поднялся на дерево при помощи нитей. Проводив его взглядом, Дзен направился в усадьбу.

Усадьба – это большой дом, некогда принадлежавший знатному самураю. Однако теперь облюбованный большой группой екаев. Все екаи, проживающие в этом доме, принадлежали к разным видам. Это заметно по виду Кубинаши и Дзена. Некоторые из жильцов на дух не переносят друг друга в обычных условиях, но все они жили в этом доме, связанные духом товарищества и дружбы, объединенные одним сильным екаем. А подчинялись они ему не из страха, из уважения.

Дойдя до крытого помоста, окружавшего весь дом, Дзен разулся и босыми ногами ступил на веранду. Мужчина прошел немного вперед по помосту, дойдя до нежилой комнаты, отодвинул седзи в сторону, ступив во внутренние помещения. Пройдя комнату насквозь, екай оказался во внутреннем коридоре. Прислушавшись, он удостоверился в том, что никого не потревожил, Дзен двинулся по коридору против часовой стрелки. Так он окажется прямо перед главным залом, где обычно проводились общие собрания, а иногда и обеды. В это позднее время Глава любил посидеть в одиночестве или в компании жены, потягивая саке. Дзен очень не хотел его тревожить в столь поздний час, но дело было крайней важности.

Остановившись возле широкой движущейся панели, Дзен опустился на колени, аккуратно положив ребенка на пол. Он бы соврал, если бы сказал, что совсем не боится Главу, когда он один пьет саке. Однако вопрос следует решить как можно раньше.

В зале послышалось шарканье, кто-то приближался к седзи. В главном зале было установлено много свечей и на бумажно-деревянной панели появилась быстро растущая тень. Вся решимость Дзена тут же испарилась. Ему захотелось вернуться назад, когда он собирался перерезать горло девочке и завершить начатое, но было уже поздно метаться.

Седзи отодвинули в сторону, перед Дзеном предстала юная девушка. Черные волосы были уложены на затылке и только две пряди обрамляли лицо. Слегка прикрытые глаза, вздернутый вверх не сильно большой, но аккуратный носик и губы, сложенные ниточкой. Девушка была одета в розовое кимоно с алыми цветами.

Только девушка предстала перед глазами, Дзен тут же стукнулся об пол лбом, склонившись в поклоне. Перед ним стояла госпожа этого дома и он просто не имел права проявить перед ней неуважение. Наравне с ним, ее уважали и остальные екаи, хоть девушка и была человеком.

- О, - воскликнула Вакана. – Дзен, что ты забыл здесь в столь поздний час?

- Принес незваную гостью, госпожа, - не поднимая головы, ответил екай.

Девушка бросила быстрый взгляд на ребенка, скрытого тенью. Вакана попыталась понять, кого принес Дзен: человека или екая. Но для нее многие жильцы выглядели, как обычные люди и потому не могла сказать наверняка. В принципе от нее этого и не требовалось. Девушка обернулась к сидевшему вдалеке Главе.

- Дорогой, Дзен пришел с гостьей.

- Пусть заходит, - услышал екай.

Девушка кивнула и отошла в сторону, давая возможность прибывшему екаю увидеть Главу. Дзен поднял голову, пододвинулся к порогу, не вставая с колен, и снова склонился. С другого конца зала послышалось «хм», только тогда, выждав несколько секунд, Дзен осмелился поднять голову. Екай встал на ноги и, склонив голову, вернулся к лежавшей на полу Юко. Подхватив ребенка, Дзен вошел в главный зал и снова опустился на колени, положив ребенка на пол рядом с собой.

- И? кого же ты принес, - выпивая саке, поинтересовался мужчина, сидевший в расслабленной позе за столиком.

Тем временем Вакана вернулась к своему супругу, сев подле него и пополнив опустевшую чашечку новой жидкостью.

- Постороннего екая, - ответил Дзен.

- Вот как, - многозначительно протянул Глава. – Посмотри мне в глаза.

Екай повиновался, подняв голову. Впереди на небольшом помосте сидел екай, очень похожий на человека. Он был одет в серое кимоно, поверх которого накинул бардовое хаори с черной окантовкой. Лицо екая завораживало и привлекало к себе взгляды окружающих, но одновременно с этим источало харизму. Длинные волосы противились гравитации и торчали назад. Осушив очередную чашку, Глава поставил ее на столик и загородил рукой, давая жене понять, что ему больше наливать не надо.

Девушка слегка наклонила голову, встала со своего места и покинула главный зал через меньшую дверь. Только после ухода жены Глава заговорил с Дзеном.

- Кто она, - спросил Глава, кивнув в сторону девочки.

- Не знаю, - ответил ворон, склонив голову.

- Смотри мне в глаза, - повторил свой приказ екай.

- Простите, - извинился тот, поднимая голову.

В этот момент Дзен почувствовал себя виноватым. Ведь именно он усыпил ребенка и не давал ей проснуться своей силой. Сделал он это еще когда освободил Юко. Но тогда он не знал, что она екай и считал это лучшим решением, а теперь, он уже не хотел рисковать. Может ее подослали убить Главу. Самые опасные убийцы – те, которых не подозреваешь.

Город Эдо был населен не одной группой екаев. Все они чем-то походили на якудза или борёкудан. Как и якудза группировка екаев опиралась на ценности патриархальной семьи, принципы беспрекословного подчинения боссу и строгого соблюдения кодекса правил. Между группировками не было строгого деления территории, однако это не мешало совершать покушения на глав других борёкудан.

- И почему ты решил принести ее?

- Когда она попала в сад, ее схватил Кубинаши. Я ее освободил, приняв за человека. Но позже я узнал, что девочка чувствовала взор Кеджиро. Я собирался ее убить, когда заметил признаки регенерации, что навело меня на мысль, что она екай. Я не знал, что с ней делать.

Глава выслушал Дзена. Посмотрел на девочку и, несмотря на расстояние их разделявшее, увидел, что на теле ребенка действительно нет ни единой царапины. Погрузившись в раздумья, Глава продолжил буравить взглядом Юко. Ребенок мог быть равно как из противоборствующей группировки, так и просто одиноким екаем, волею судьбы забредшим в его обитель. Он мог прямо сейчас отдать приказ Дзену и ребенок умрет. Но у нее оказалась такая привлекательная способность, что проигнорировать ее так просто нельзя. Усмехнувшись, Глава заговорил.

- Буди слуг. Пусть отмоют ребенка и уложат спать. И сними ты уже с нее свое хякки.

Дзен поклонился Главе и покинул главный зал с ребенком на руках, выполнять поставленную задачу.

Мне снился сон. Скорее даже кошмар. В нем раз за разом повторялась смерть мамы. А я даже сделать ничего не могла. Я кричала, рыдала. Я пыталась сойти с места и остановить ее. Но тело не слушалось. А кошмар и не собирался заканчиваться.

Дальше стало только хуже. Я не могла отвести взгляд или закрыть глаза. Даже слезы перестали течь. Мне не было позволено не видеть то, что происходит.

Кошмар повторялся в очередной раз. Я не могла говорить, я не могла не смотреть. Прямо на моих глазах мама в очередной раз отодвигала седзи и в следующий миг…

Я уставилась в потолок. Не понимая, что произошло, резко села. Мое тело снова слушалось меня. И кошмар остановился. В этот момент я испытала такое облегчение, что слезы сами хлынули из моих глаз.

Юко просидела на футоне, закрыв лицо ладонями, около десяти минут. Придя в себя после увиденного кошмара, девочка удостоила внимания свое окружение. Последнее, что она помнила – заснеженный сад, боль в запястьях и горле. Невозможность сделать вдох или выдох и черные перья. Сейчас же девочка находилась в обычной непримечательной комнате.

Футон, на котором спала Юко, лежал в центре комнаты. Две стены комнаты были деревянными, а две другие – движимые панели. Со стороны одной из панелей был виден свет и слышен щебет птиц. На стене позади Юко висел свиток, на котором выверенной рукой был изображен самурай, сражавшийся против екаев. Напротив девочки расположена была стенка, на двух полочках которой стояли икебаны.