Дао Дзэ Дун

Если реальность не изменилась, то эта девушка — не аут. Или же у него случилась галлюцинация.

Но у него, Страхова, не может быть галлюцинаций! Потому что он сам работает с психотехниками и дважды в год проходит полную профилактику всех нейронных связей.

Что-то важное произошло в Равновесии, и ему, Страхову, кто-то об этом аккуратно намекнул. И вот он, главный вопрос, — кто? Этот некто — он вовне или это действие его Страхова, собственного подсознания?

Он понял, что не готов поверить в то, что наконец достиг своей тайной цели.

Возникни подобные мысль у другого, и тот, другой, сразу пошел бы сдаваться, чтобы своевременно получить дозу психокорректора и снять навязчивый бред воздействия. Но Страхову, по его статусу, никакой бред грозить не мог. Пока ему грозила только девушка, вышедшая в десантных штанах из моря сновидений на берег яви.

— Ты давно последний раз читал «Дао Дзэ Дун»? — спросил Страхов Эйхерманна.

— Сегодня это может спасти наши шкуры? — по обычаю ответил вопросом на вопрос Борис Эйхерманн.

…Он вышел из машины, она вышла из своей машины одновременно с ним.

Очков на ней не было, и Страхов благородным жестом снял свои, прищурился, просканировал.

Мятая кепка-фуражка бойца Красной Армии Китая, натянутая до самых бровей. Короткие и прямые черные волосы смешно, пучками-веничками разлетались в стороны из-под фуражки.

Славянский тип лица, но не северный, всегда привлекавший Страхова, а южный. Насмешливый взгляд темных глаз. Чуть приподнятые, с восточным акцентом, скулы. Острый, чуть вздернутый носик, тонкие губы. Ничуть не виноватая — напротив, вызывающая улыбка. Крупноватые для ее фигуры бедра, дерзко подчеркнутые брезентовыми десантными штанами CoCo Chanel. Красные кроссовки Packerson-KimIrSen. Между красноармейской кепкой и милитари-штанами жесткая, хоть и не анорексическая худоба, столь же дерзко подчеркнутая дорогой белой хлопковой футболкой со стеклярусом Shell-Grisogono.

Нарочитая эклектика.

Страхов неплохо знал молодежные культуры, это был его профессиональный долг. Но сейчас он был бессилен и пожалел, что рядом нет Коковнина, который символы каждой тусовки, любой подворотни знал досконально, как поры кожи на любой из своих бесчисленных татуировок.

Такую точную во всех деталях, дорогую китайскую фуражку могли сейчас носить разве что реконструкторы, что еще в детстве въезжали и лет до пятидесяти застревали в сражениях древности.

— Что это было, генерал? — как бы вовсе не шутя, а совсем-таки серьезно спросил Страхов. — Плохие вести из провинции Шанси?

— На переходе в тысячи ли случаются временные трудности, — и тут не растерялась виновница аварии.

Страхов понял, что ошибся, приняв ее всего лишь за гендиректора какой-нибудь крупной имиджевой корпорации. У гендиректора не хватит инфо-уровня, чтобы ответить на этот вопрос так творчески… Но тогда полностью отпадает и брутальный внедорожник Teheran 79: на таких не ездят креаторы с инфо-уровнем выше I-6.

Получалось, Страхов что-то пропустил в жизни… Спросить впрямую было нельзя. Деловая этика креаторов не позволяла. Но он даже воодушевился: теперь вечером, после работы, его ждало маленькое увлекательное расследование. Он соберет все увиденные на девушке марки, проанализирует их и выяснит, какая новая субкультура успела появиться за последнюю неделю. Столкновение оборачивалось пользой делу.

А девушка уже протягивала свою карточку, показывая, что она без всяких проверок и «повторов» признает свою вину.

Прежде, чем взять карточку-идентификатор, Страхов невольно оглянулся на свою машину и всерьез удивился еще раз: случилось не только банальное столкновение, но и очень конкретное повреждение. И куда более значительное, чем можно было предположить по силе удара. Был разбит левый декоративный габарит, а он у машины Страхова был не пластиковый, а настоящий — муранского стекла! Это надо было постараться, чтобы нанести такой прицельный, почти катастрофический ущерб! На такую сумму штрафа!

— Вы постарались, однако… — оценил Страхов и вслух.

— Извините… Что-то вздумалось ручным поиграться… ну, признаю, не вовремя… — опять же, без всякого следа растерянности и вины призналась боевая маоистка. — Извините…

— Ручным?! Здесь?.. — Кто теперь растерялся, так это сам Страхов.

Куда проще было поверить в неисправность ее автопилота, но — в то, что водитель, пусть он — всего лишь сопливая девчонка, вдруг вздумал «поиграться» ручным управлением на сложном витке развязки?! Она просто издевалась над ним!.. Или же…

Страхов пригляделся. Фокус сознания в ее зрачках соответствовал норме. Значит, сама не «на колесах». Да и какой гипер-наркоман в наше время стал бы провоцировать ситуацию, в которой его наверняка бы прихватили! Значит, все гораздо проще — рисковой девочке захотелось подцепить чужака с высоким инфо-доступом, лезет на понижение…

Страхов еще раз пригляделся к ее темным глазкам, постреливавшим из-под козырька звездастой фуражки, к дерзко улыбавшимся тонким, холодным губкам. Нет, не его тип. И портить послевкусие Лизы… Ломать последние душевные правила жизни? Нет, это искушение не его уровня.

Снизу, с реки, потянуло свежестью, сильным тоном весенней, пропитанной влагой травы.

Тогда Страхов поймал себя на том, что почти все сделал рефлекторно: его левая рука уже держала включенный терминал, а правая — в нужном положении карточку нарушительницы. Оставалось только чиркнуть карточкой по желобку терминала и «сбрить» с нее причитавшийся ему штраф. Сколько-то там, пусть и немало, кредитных юэнов, которые потом тоже пойдут на покрытие штрафа уже его собственного — за какое-нибудь вольное или невольное нарушение. Разбитый габарит из настоящего муранского стекла — серьезное предложение. Девочка намеренно подарила ему возможность нарушения не ниже класса В… К примеру, прыгнуть с этой развязки в реку. Прямо сейчас. А то, думает, удивила китайской фуражкой.

Солнце стало слепить Страхову в левый глаз, что-то он медлил. «Что я медлю?» — подумал Страхов.

Потом он сделал первое, что пришло в голову, и поехал дальше на работу. Поначалу не отдавая себе отчета в том, что сделал то, что не делал никогда, и что этот день все же не так обычен, каким он его спрогнозировал с утра, оставив себя без патрон в неуютной каморке детства, на берегу темного, скучного моря. Он даже не рассказал о случившемся Эйхерманну, полагая, что на его, Страхова, месте так поступил бы каждый нормальный креатор, у которого жена попала в криопаузу.

А было так — он просто протянул карточку маоистске и сказал:

— Хороший сегодня денек… Передайте товарищу председателю, пусть продержится хотя бы до ночи. Нельзя сдаваться в такой день… Солнечное утро никогда не должно напоминать о поражении.

— Вы забыли… — словно оцепенев, шепотом намекнула девушка.

— Что? — искренне не понял Страхов.

Она осторожно, как на гранату с сорванной чекой, указала на его терминал.

— Я ничего не забыл, — твердо сказал Страхов. — Возьмите… Это был сон. Просто сон. Столкновение с женским началом души, анимой. Вы знаете, что это такое?

Откуда она могла знать!.. Но проверить было нелишне.

Ее робкое движение плечиками подтвердило незнание. Не грузить же ее теперь лекцией о том, какое он сам, Страхов, мог играть значение в ее собственных сновидениях… Не его дело объяснять ей, что не надо пинать под зад мужское начало души, если не можешь понять, чего оно от тебя хочет. Не помогут ни боевая фуражка, ни эти десантные штаны.

Улыбаясь, наконец-то, не дерзко, а растерянно — Страхов все же добился своего — девушка потянулась за своей карточкой. Чуть-чуть не дотянувшись, «нажала на паузу»:

— Вы уверены?

— Берите, — приказал Страхов. — Все забыто. Я сотру инцидент в архиве. У меня есть право вето, можете спать спокойно.

Они все одинаковы! Не успела спрятать карточку, как уже «достала» назад наглую улыбочку отъявленной нарушительницы.