Страница 44 из 124
— Так точно, не надо никого насиловать, — сказал он раздраженно, — пусть у каждого будет выбор. Если хочешь жить долго — посмотри на себя в зеркало. Но, ей-богу, меня Рафа уже изгрызла этими разговорами, и теперь — вы… Стоит появиться хоть каким-нибудь результатам, обязательно возникает кто-то, кому подавай вселенскую справедливость.
— Опять ты меня с кем-то спутал, лейтенант, — развеселился я. — Тебя всего лишь о деньгах спрашивали. Почему, собственно, деньги? Во все века они были средоточием греха, в лучшем случае — всеобщим эквивалентом, а вы тут рождественские гирлянды из них скручиваете. Какой в этом скрытый смысл?
Он нечаянно подвигал ушами, размышляя над ответом.
— По-моему, никакого скрытого смысла, Иван. Деньги — самое удобное средство, у нас не было времени подыскивать другое.
— Абсурд на службе омоложения, — сказал я. — Средство от чего?
— Не «от», а «для». Представь себе уникальный механизм, где каждый элемент энергетически связан со всеми остальными. Это и есть деньги. Почему бы не использовать уже готовую систему, чтобы соединить с ее помощью и людей? В единый здоровый организм. Так уж получилось, что деньги — самый удобный посредник.
Все-таки они были изрядные выдумщики, мои новые друзья! Не мог я не подыграть им:
— А что? Пожалуй… Гигантский ретранслятор, выполненный в виде денежных россыпей… В каком спектре излучаем, товарищи?
— Излучение? — ужаснулся он. — Боже упаси! Биотроника пока не одобрена Мирздравом.
— Тогда запахи? — предположил я. — Специальная краска, содержащая летучие реверсанты… Феромоны, качественно меняющие гормональную регуляцию человека…
На его лице было отвращение. Он сказал с неохотой:
— Не проще ли допустить существование неизвестных науке полей и неоткрытых взаимодействий?
— Не проще, — сказал я. — Проще жить по Оккаму, не плодя новых сущностей.
— Энергетическое Поле Желания, — объявил Сикорски на всю лужайку. — Великая русская мечта — сделать реальность сном. Лампа Алладина, Золотая Рыбка, Золотой Шар. И вот теперь, когда появилась физическая возможность сцеплять кванты желаний в один всепобеждающий луч, мелкие государственные деятели вроде нас пользуются этим эффектом, чтобы излечить кого-то от энуреза. Смешно, товарищи.
Смешно мне давно уже не было. Я вдруг почувствовал неуверенность.
— Физическая возможность? — переспросил я. — В каком смысле?
— Многие люди мечтают… например, быть здоровыми и молодыми. Их тоскливые, несбыточные желания уходят попусту в пространство, не совершая никакой полезной работы. Жуткая расточительность, я как чиновник говорю. Хаос. Почему бы не упорядочить эту энергию и не сфокусировать ее в нужной точке?
Омолодиться, и вперед, осознал я. Они здесь веруют не просто в замедление или консервацию старения, а в омоложение. Но ведь это — невозможно… (Тпру, Жилин, осадил я себя. Ты не специалист, Жилин, пусть и знаешь ты про крыс-долгожителей и про шишковидную железу, пусть и владеешь кое-как терминологией. Ты увлекся медицинскими аспектами высшей нервной деятельности, чтобы понять, почему тебя так тянет обратно в эту проклятую ванну со слетом, ты, собственно, и писателем-то стал, чтобы заменить один вид зависимости на другой, но воздержись от выводов, Жилин, ты всегда был и остаешься только наблюдателем…) Если изменяется жизненный цикл клетки, подумал я, почему мы не сталкиваемся с массовыми душевными расстройствами? Или как раз это и имеем, стоит лишь осмотреться? Поле желания, кванты желания… Тпру, Жилин!
— И все-таки что-то в вашем раю сломалось, дорогие ангелы, — позволил я себе реплику.
— Каждому Бог посылает испытание, жаль только, примириться с этим очень трудно, — с горечью ответил Руди.
О чем он в действительности говорил? О судьбах мира или о своей супруге, быстрой на руку? Прощай и ты, хороший человек, подумал я, шагнул на ступени холма и прыжками двинулся вверх. Добравшись до фикуса, я злобно спросил у Рэй:
— Твой Странник, надеюсь, знает, где искать третью Букву?
— Никогда не спрашивала, — щурясь, сказала она.
— Поищите у себя, — посоветовал Юрий.
Я взглянул на свои оттопыренные штанины.
— Один, — сосчитал я. — Два. Хотите, чтобы я вывернул карманы?
Я присел на прозрачную ступеньку, упругую и прохладную.
— Мы хотим, чтобы вы поняли, — сказал он. — Будущее нужно сначала придумать. Для одного человека, например, для себя, придумать Будущее — это просто, но зато нет смысла. А для всех сразу… В общем, выбор за вами.
— Я выберу, — согласился я. — Когда ты объяснишь, зачем я тебе понадобился.
— Опять тот же вопрос, — устало сказал он. — Пек Зенай захотел слег, но ему, к счастью, не хватило фантазии охватить всю Землю. Я со своей вечной молодостью тоже жидковат оказался. Чтобы распространить фантазию за пределы одного города, нужен настоящий талант.
— Мой, — саркастически сказал я.
— Вы знаете, каким должно быть Будущее, и оно мне нравится, — сказал он.
— Сделаем, — сказал я. — Включим гипноизлучение, улучшающее человеческую природу, и все будет. Как советовал один юморист.
— Вашему удивлению, Ваня, меньше суток, — сказал он, помолчав. — А я вот уже пятнадцать лет не перестаю, как и вы, удивляться — почему я? Почему именно меня забросило на этот астероид? Вы помните, каким я был?
— Ты был образцом подрастающего поколения, — сказал я серьезно. — Ты жадно учился, перенимал опыт у старших товарищей, естественно, постоянно ошибался и был обуреваем всеми теми чувствами и иллюзиями, которые полагались тебе по возрасту.
— Иллюзии, — задумчиво сказал он. — Все правильно. Коммунистическое общество в целом построено, остались мелкие недоделки, технически легко устранимые… Я ведь и вправду так думал тогда. Та самая железная стена, которая отделяет благополучное общество от неблагополучного, — она была в моей голове.
— И какой же ответ? — живо поинтересовался я. — Почему именно ты?
— Спецрейс номер семнадцать, — тихо сказал он. — Космическое путешествие, которое свело нас вместе…
— Не понял, — сознался я.
— Неужели вы не чувствуете, что с того инспекционного рейса все и началось? Железные стены в наших головах поела ржа, иллюзии рассыпались в труху. Все, что было до уникального похода «Тахмасиба», — неправда, морок. Этот рейс — главное в истории нашего с вами мира. В другом мире он, возможно, не значил бы ничего, а в нашем он — отправная точка новой эры.
— У меня другое мнение, — сказал я вежливо. — Но это не важно. Я хотел узнать про астероид…
— А что астероид? — без интереса сказал Юрий. — Обычная малая планета. Двадцать километров в поперечнике. Название — Strugatskia… Впрочем, название вряд ли вам что-нибудь скажет.
Я порылся в своем мысленном каталоге. Название в самом деле ничего мне не говорило. Малых планет в Солнечной системе — несколько тысяч.
— Или вы спрашивали про мою историю? — продолжал он мертвым голосом. — Это тем более неважно, да и рассказывать долго. Если хотите что-то узнать, не бойтесь вытащить то, что у вас в карманах.
— Зачем? — сказал я тупо. Что-то со Странником происходило, но мне не до того было.
— Букв две, — сказал он. — Добавьте третью. Тест пройден, Ваня, и выбор за вами.
Прямо под нашими ногами застыл в стеклянной пустоте, прощально взмахнув оборванным шнуром, торшер в виде арапа, держащего баскетбольный мяч. Я смотрел вниз и с отчаянием думал о том, что спрашивать больше нечего. Не пора ли тебе, Жилин, собраться с духом и составить Слово — вот что мне тут пытались втолковать! Но имею ли я право? Даже если и есть у меня пресловутая «третья буква», даже если и догадался я, что сие означает…
— Можно, не сейчас? — бросил я в пустоту. Никто мне не ответил. Я поднялся. — И, кстати, меня давно ждет Строгов, известил я общество.
Рэй остановила меня у подножия холма.
— Моя любовь седа, глуха, слепа и безобразна, — произнесла она с непривычной скованностью. — Оказывается, это про тебя… — Она посмотрела мне в глаза и тут же отвела взгляд. — В случае чего встречаемся на взморье, договорились? В тот же час.