Страница 55 из 73
— Четыре пополудни, — неспешно проговорил он на немецком. — Я успел вовремя… Но догнать шестое июня тридцать шестого года я уже не в силах. Прошу меня извинить.
Ему показалось, будто хозяин кафе побледнел.
— Who are you? (Кто вы?) — Английский здесь больше всего подходил для осторожности и недоверия.
Брянов подготовил для знакомства красивую немецкую реплику в стиле „Фауста“:
— Я тот, кто не должен смотреть людям в глаза, если не хочет быть лжецом и притом желает оставить о себе добрую память.
Хозяин кафе все так же неподвижно стоял над ним. Брянов расслышал его глухой, тяжелый глоток.
Он парился в пиджаке, потому как пиджак служил самой удобной кобурой для всех паспортов. Теперь план предусматривал два варианта действий: вынимать орластого или не вынимать. По тяжкому глотку хозяина кафе Брянов решил не вынимать.
— Что вы знаете? — Вопрос был задан на немецком.
Брянов вздохнул с облегчением: прогресс налицо!
Теперь у него оставалась последняя заготовка:
— Я знаю,что имею полное право передать розу от господина Пауля Риттера… — Тут он притих, но никакого рефлекса не дождался: хозяин кафе замер и вовсе как манекен. — И тогда он добавил то, что считал главным паролем: —…И я очень рад, что до сих пор не имел необходимости передать розу для него самого… Розу с края света, не так ли?
Хозяин сдвинулся с места — значит, что-то решил.
— Вы один? — Вопрос содержал в себе ту же затаенную угрозу.
— Я на это надеюсь, — ответил Брянов и увидел за окнами смуглого брюнета средних лет с сигаретой в зубах.
Брюнет с внешностью метиса подозрительно взглянул с улицы на посетителя кафе „Violeta“, а затем устремил взор куда-то вдаль.
— И очень надеюсь, — добавил Брянов, — что ваш человек подтвердит…
— Этого мало, — резко бросил хозяин, словно в пику многословию „посланника“.
— Чего мало? — не понял Брянов.
Заготовки кончились…
— Что вам нужно?
— А вы готовы поверить мне на слово? — не выдержал и в тон ему ответил Брянов.
— Вы пока не сказали ничего, кроме намеков.
— Намеков? — Брянов поднялся, со скрипом отодвигая стул назад. — Я не смотрю вам в глаза — и вам известно почему! А мне известно, что если бы меня кто-то опередил, то скорее всего действовал бы иначе. Не было бы уже ни вас, ни хозяйки этого заведения! И называлось бы оно уже по-другому!
— Хавьер, уйди! — бросил хозяин через плечо подростку.
Брянов уже измучился отводить взгляд, измучился от того, что сам не видит глаз человека, от которого зависит очень многое, он весь, Александр Брянов, и все то, что осталось на земле от Пауля Риттера. Его ни на миг не покидала необъяснимая уверенность, что хозяин кафе „Фиалка“, сразу выступивший ему навстречу с молчаливой угрозой, знает если не все, то — главное.
Резким движением сняв темные очки, он повернулся лицом к хозяину кафе и оказался к нему вплотную — как раз так, чтобы можно было смотреть на его ухо.
— Да, намеки! Понте-Риальто — это намек! Золотые голуби — это намек! Стамбул, гостиница „Эреджени“ — тоже намек… И вы правы — один намек на угрозу. Угрозу для меня лично. Еще для многих людей, которые от этой болезни… от этой инфекции сойдут с ума. Возможно, угроза — для всего мира. Потому что шестьдесят лет скоро пройдут… очень скоро. Для вас тоже есть угроза, но считайте — в самую последнюю очередь.
Хозяин смотрел на него, а он — через его плечо, в сторону приоткрытой двери около стойки.
— Вы что же, пришли сюда спасать мир? — В вопросе слышалась нарочитая усмешка.
Брянову показалось, что тот давно ждал этого визита и эта скептическая усмешка — такой же заготовленный заранее рефлекс. Когда-то, возможно — со страхом, потом, возможно — с любопытством. Веря и не веря, что визит произойдет. Прошло слишком много времени. Осталась семейная легенда о пришествии… Легенда, бережно хранимая в тихом провинциальном городке, где ничего не происходит… и презираемая, когда по телевизору играют в футбол.
— Возможно, что — и весь мир, — немного поверив в это, ответил Брянов.
— Значит, вы — Иисус Христос? — Та же усмешка: этот вопрос он в мыслях наверняка задавал не раз тому, кто придет от Пауля Риттера.
— Нет, — не шутя ответил Брянов. — Иисус Христос спас мир, а я просто спасаю свою шкуру… вернее, свои мозги. Заодно и всех остальных, если попадутся под руку.
— Вы не немец и не гринго. — Хозяин вздохнул и, похоже, вздохнул первый раз за все время разговора.
— Русский, — признался Брянов и с невольной радостью вспомнил о молоткастом-серпастом, которому теперь, взамен орластого, могло найтись дело. — Из Москвы.
Хозяин помолчал.
— Я никогда в это не верил, — тихо, искренне признался он.
И тогда Брянов понял, что „сработало“. Но радоваться было некогда. Он просто вежливо улыбнулся:
— Если бы не верили, то назв али бы свое заведение по-другому. Например, „Хризантема“…
— Это воля хозяйки. Она передала мне дело по наследству… — Брянов испугался, что речь идет уже о покойной… — Ее воля была: пустить только того, кто сначала назовет Понте-Риальто… — добавил последний страж ворот.
— Другие не называли?
— Вы — первый.
— Да, это — длинная история, — не нашелся, как кратко объяснить этот факт, Брянов.
— Мне плевать, какая там у вас история. — Снова угроза, но не сопротивление, не отказ — иное… — Мне плевать, кто вы, русский или японец. Мне надо знать, что вам надо.
Страшно угнетало, что нельзя посмотреть человеку в глаза: прямой взгляд — лучшая клятва в честности.
— Я могу сказать, сеньор, только то, что меня послал Пауль Риттер. Пароль вы приняли. Он просил меня узнать шифр замка…
— Шифр замка был послан ему… Паулю Риттеру. — Хозяин кафе действительно знал немало.
— Пауль Риттер, — ответ неторопливым, дикторски-четким голосом, — не разгадал последних цифр. Он послал меня спросить… Я приехал, как только у меня появилась уверенность в том, что я не навлеку на ваш дом опасности.
— Опасности! — Усмешка пожилого человека, прожившего жизнь с легендой о страшной мести Абвера. — Давно протухла и сгнила эта ваша опасность. Боюсь, что вы опоздали.
— Вы не поможете?.. — Кольнул страх, что долгий путь и в самом деле привел в тупик, где цена всем воспоминаниям — не больше цены короткой полуденной тени на этой чужой, затерянной на краю света улице.
— Идемте. — Жесткий, но долгожданный приказ. — Идите первым. Да, в ту дверь… Бросьте это шутовство.
Приказ „бросить“ касался обмякшей на столе розы, к которой Брянов протянул было руку. Он двинулся к узкой дверце в углу, за стойкой, словно к вратам рая. За ней оказалось прохладней, стоял легкий аромат пряностей. Возник выбор между полутемным коридорчиком и лесенкой слева — вверх и в подвал.
— Наверх, — раздался приказ позади.
Брянов ступил на лестницу — и тут же появился тот брюнет, что недавно стоял перед витриной кафе. Он замер на верхней ступени: прямой, приветливо-жесткий взгляд, обе руки в карманах брюк.
— А теперь стойте! — В спину, прямо в позвонок между лопатками, больно ткнул какой-то штырь. — И не шевелитесь!»
Метис живо спустился навстречу, пошарил по карманам его пиджака, потом расстегнул пиджак, заглянул под мышки, потом залез в карманы брюк, пошлепал Брянова по пояснице, по бедрам.
— Все в порядке, сеньор, — доложил он, а затем таким же быстрым, воровским движением вынул его бумажник и оба паспорта и протянул трофеи через плечо Брянова.
Позади него немного пошуршало, пошелестело. «Черт возьми!» Видно, хозяин добрался до паспортов, и главное — до орластого.
— Считайте, что я его украл, — сказал Брянов, не пошевельнувшись, как и полагалось. Пауза — полная тишина и неподвижность — заняла не меньше минуты. Затем брюнет, уловив команду, кивнул и с тем же проворством взлетел обратно, наверх.
— Идите. — По голосу Брянов не смог определить, кого ведут дальше — его самого или Пауля Риттера, но штырь сзади убрался, оставив в позвоночнике слабую ломоту…