"Империя Здоровья"

- Аннабель! - многозначительно произнес он и опять немного влюбился в красивые звуки имени.

Он огляделся и быстро сунул пачку денег за пазуху, после чего ему показалось, что там, у него за пазухой, засел какой-то горячий и зубастый звереныш.

- Я буду представлять отчет, - сказал он.

- Я согласна, - с облегчением приняла такой план Аннабель. - Сегодня, как я понимаю, меня не следует провожать.

"Кудя я ее дену?" - подумал аспирант и еще раз подумал о том же, когда вернулся домой.

Он дел ее в темное, тридцатитомное собрание сочинений Чарльза Диккенса, которое, вероятно, столько же - то есть тридцать с лишним лет - стояло на верхних полках не тронутым. Распределение купюр по томам, за исключением "Пиквикского клуба", которого отец, бывало, почитывал, заняло тоже немало времени.

Потом он в некотором волнении дожидался понедельника, и когда на исходе понедельника представитель фирмы "ИМПЕРИЯ ЗДОРОВЬЯ" забрал все протоколы исследований, просидел целый час за лабораторным столом, глядя в окно, в то же самое, никакое, зимнее небо. Впрочем, в небе были редкие просветы, однако голубенькие дырочки в тучах теперь сильно тревожили аспиранта, намекали на какие-то глубины пространства и возвращали к необходимости мыслить о немыслимом. Поэтому Ганнибал невольно отводил глаза от просветов в тучах и заставлял свой взгляд отдыхать на бесцветной пелене.

Триста пятьдесят долларов, полученных от представителя фирмы и небрежно сунутых в кармашек фланелевой рубашки, были уже не способны толком о себе напомнить.

Дождавшись, когда в комнате никого не стало, аспирант рискнул и прямо из института позвонил Коле-Из-Морга, повелев тому с этого часа быть начеку, а себе - больше ни разу так, то есть со звонками из института, не рисковать. На часах было: 16:57 - Россия вела войну за выход к северным морям...

Тревога продолжала копиться с каждой минутой, и Ганнибал Дроздов предчувствовал ее с каждой минутой все сильнее... Он, видимо, уже стал заражаться от Аннабель особым видом интуиции, напряженность которой вызывала треск в сухих волосах и даже влияла на грядущие события... Во всяком случае, он предчувствовал совсем не напрасно.

Звонок раздался вновь из непредсказуемого будущего - в 20:32. Аспирант уже привык в решительные моменты вскидывать к глазам запястье с часами.

Итак, было 20:32, когда раздался телефонный звонок.

Аспирант оказался на месте, в прихожей квартиры, и сорвал трубку, весь на миг обратившись в этот мышечный рывок, будто при втором же звонке телефону предстояло взорваться одной мегатонной тротила.

- Его увозят, - был глухой голос Коли-Из-Морга.

- Увозят?! - весь полыхнул вместо тротила аспирант.

Коля-Из-Морга чутко молчал, ожидая конкретных указаний.

Мир вокруг аспиранта Дроздова с огромной быстротой разряжался, превращаясь в безвоздушное и бесплотное мерцание.

- Увозят... - тихо повторил он.

- Увозят... - откуда-то почти неслышно откликнулось эхо.

- Задержи их! - шепотом крикнул аспирант. - Любым путем! Любым способом! Задержи как можно дольше! Проверяй документы! Делай, что можешь! Еще три сотни! Все!

Он вжал трубку в рычажки. И замер. И огляделся. Мир все еще был бессмысленно разряжен и нематериален.

Он вздохнул, потому что заставил себя вздохнуть побольше этого совсем разряженного воздуха.

И мир вновь изменился - сразу весь. Он в одно мгновение снова стал плотным и материальным, только - пропитанным, скрепленным насквозь новым, внезапно возникшим во всех подробностях планом. Сам же аспирант вдруг превратился весь из чистого созерцания пустоты и бесплотности в абсолютную кинетическую энергию действия.

Он нарочито медленно протянул левую руку к телефонной трубке и поднял ее.

"А вот теперь - да... теперь помоги мне, Господи! - подумал он также несуетно. - Очень прошу Тебя, Господи, помоги!"

- Аннабель, скорее берите такси и подъезжайте на Семеновскую площадь, к метро, - сказал он в трубку.

Сказав это, он тут же вернул трубку на место.

Войдя в комнату, он прежде, чем начать собираться, еще раз несуетно взмолился:

"Очень прошу Тебя, Господи, задержи их там... помоги Коле задержать их".

Он окинул взглядом вершины книжного шкафа и всего Диккенса, и грядущая задача немного рассмешила его: несколько томов Диккенса предстояло быстренько прочитать, взобравшись на стремянку.

Он аккуратно вталкивал очередной том в щель между другими томами, когда вспомнил о не менее главном, чем все остальное.

Спустившись, он забрал телефон к себе в комнату.

- Наташа, - бесстрастно сказал он в трубку, потому что после второго же звонка откликнулась именно Наташа, а не ее дочь и не ее муж - все пока получалось как надо, - Наташа. Извини. Надо немедленно ликвидировать все бумаги. Абсолютно немедленно.

- Не волнуйся. Все в порядке, - так же бесстрастно ответила Наташа.

- Этих бумаг уже не должно быть, - настойчиво повторил аспирант.

- Я же сказала, не волнуйся. Все в порядке.

В этих словах Наташи таилось нечто большее, чем просто "все в порядке", и до Ганнибала дошло.

- Я завтра зайду к тебе... Ладно? - переменившись, сказал он.

- Ладно, - был ответ. - Часа в два... если можешь.

- Пока.

- Пока.

"Что она там придумала? - озадачился Ганнибал на ходу, уже в прихожей. - Ну, хорошо... Пока есть о чем не волноваться".

Последнее, что он взял с собой на дело, были черная вязаная шапочка и короткие ножницы.

- Мама, не волнуйся. Все в порядке. Я потом расскажу. - Меня все это начинает беспокоить, Гена. - Я же сказал, не волнуйся. Все в порядке ("Где-то это уже было!"). Это у меня аврал по научным делам... а не по торговым. Честное слово. Я побежал. Пока.

"Ну вот, теперь началось", - сказал себе Ганнибал, сбегая по ступеням, потому как нарочно отказался от лифта. Он все же на миг испугался, но прихлопнул страх дверью подъезда и побежал через темный двор к огням большого города.

Машина, которая могла быть только той, уже заворачивала к автобусным остановкам и увядавшему к ночи рыночку.

- Привет! - сказала Аннабель по-русски.

И аспирант даже не успел удивиться этому, а только почувствовал неясное облегчение.

- К восемьдесят второй больнице, пожалуйста, - сказал он шоферу. - И побыстрей, если можно. Как можно быстрей... Чем быстрей, тем дороже.

- Они "клюнули"? - спокойно спросила Аннабель.

- Что? - не знал Ганнибал последнего слова.

- Это делает рыба, когда глотает червя, - пояснила агент ЦРУ.

- Да... - кивнул Ганнибал, и ему стало тошно. - Вот чего я им не позволю, так это проглотить червя...

Он достал из кармана черную вязаную шапочку, а за ней - ножницы и, протянув то и другое девушке, повелел:

- Вырежьте глаза.

Аннабель с интересом посмотрела на аспиранта и, взяв нужные в этот час предметы, сказала:

- Наденьте.

Аспирант натянул шапочку на глаза.

Аннабель запустила под нее пальцы, которые ласково скользнули по щеке аспиранта, и прямо против его глаз два раза быстро чикнула ножницами.

Уже сама сняв с головы аспиранта часть спецназовского снаряжения, она в одну минуту аккуратно закончила дело.

- Ник, примерьте.

Ганнибал выпучил глаза в черной маске, подмигнул шпионке и тут только заметил в зеркальце глаза водителя, который мрачным взглядом на вещи подавлял свой собственный испуг.

- Извините, - сказал аспирант, нарочно не открывая лица. - Не бойтесь. Мы никого грабить не собираемся.

Ему очень захотелось рассказать пожилому водителю всю правду...

- ...Так. Небольшая шутка, - добавил он, освободившись от маскировки.

- Навидался я этих шуток, - пробурчал шофер.

- Что он сказал? - заволновалась Аннабель.

- Он говорит, что мне как раз впору, - перевел Ганнибал, - и может предложить еще бронежилет и пару гранатометов.