Страница 3 из 17
– Ты специально тут сидел, чтобы я еще раз почувствовал боль от своей ошибки?
– На самом деле, я не могу войти. Если меня не зовут, – наклонил голову усатый учитель. – Но и доставленная тебе боль тоже хорошо греет душу.
– Ну спасибо, – хмыкнул парень и открыл дверь пошире. – Заходи.
– Слушай, а зачем тебе дверь? У тебя квартира на весь этаж, от кого ты закрываешься?
– Вообще-то, сюда можно подняться на лестнице, и лифт сюда тоже ходит. А лестница выводит на крышу, куда тоже можно подняться. Там люди обслуживают агрегаты лифта и сигнальные огни этого небоскреба.
Нобу прошел в гостинную и завалился на диван.
– Ну? Ты говорил, что сегодня подходящее время.
– Говорил, – кивнул Ням и довольно зыркнул на Нобу. – Дай мне свою руку.
Нобу неохотно вытянул ее к коту, а тот, недолго думая, полоснул по ней когтями.
– Ай! – отдернул руку парень от неожиданности. – Что ты творишь?
– А теперь ложись и закрывай глаза. Я научу тебя, как сращивать раны в своем организме с помощью твоей силы духа…
Мужчина снял с плеча автомат и пустым взглядом обвел заброшенный двор. На нем была военная форма и видавшие лучшие времена кирзовые советские сапоги. Он подошел к калитке и осторожно положил руку сверху, словно боялся кого-то или что-то спугнуть.
Двор уже успел прилично зарасти травой, окна в доме были выбиты, в них виднелись остатки мебели. Плодовые деревья, высаженные чуть в стороне от дома, пребывали в плачевном состоянии, и только лоза винограда, оплетавшая беседку, выглядела так же.
– На кладбище подорвались на мине, – произнесла дородная женщина со следами шрамов на лице. – Мы боялись туда ходить, поэтому похоронили их тут, на заднем дворе…
– Покажешь? – спросил он, открывая рукой калитку.
Пройдя за дом, он огляделся, но не нашел могил.
– Мы спрятали их, Абаз, чтобы эти шакалы их не нашли. Побоялись, что зароют туда мину или осквернят, – пояснила женщина. Она подошла к фундаменту дома и указала на три кирпича в нижнем звене дома, между которыми было расстояние в метр. На каждом был вырезан христианский крест.
– Первая – твоя мать. Вторая твоя жена. Третья – твой сын. – Женщина указала на землю возле фундамента. – Мы сделали так, чтобы холмы не торчали.
– Спасибо тебе, – хрипло произнес Абаз и, подойдя к стене, поставил возле нее автомат. – Дальше я сам.
Женщина хотела еще что-то сказать, но заметив тень, опустившуюся на лицо мужчины, не стала его тревожить и ушла.
Последний мужчина семейства, его глава, встал на колени перед могилами, прикрыл лицо руками и склонился к земле. Он что-то тихо зашептал.
Минут через десять, он поднялся и отправился к покосившемуся сараю. Оттуда он извлек лопату, после чего скинул военный китель и принялся копать могилу рядом со своей женой. Спокойно, размеренно, никуда не торопясь, он копал ее почти до самой темноты. Как только спустились сумерки, мужчина надел китель, подхватил автомат и отправился к соседнему дому, где в окне загорелся свет.
Постучав в дверь, мужчина дождался пока ее откроют.
– Здравствуй, Вардан, – произнес Абаз, глядя в глаза своему свату.
– Здравствуй, Абаз, – сглотнув ком в горле, произнес невысокий лысый хозяин дома. Его взгляд скользнул к оружию в руках гостя. – Зайдешь?
– Зайду, – кивнул мужчина в военной форме и поставил автомат возле порога.
Вытерев руки, перепачканные в земле, о штаны, он взглянул на свою обувь. Сморщившись, он стянул сапоги и оставил их за порогом.
– Как твоя семья, как дети? – спросил Абаз.
– Хорошо, – кивнул Вардан. – Все живы и здоровы, слава господу.
– А вот мои нет, – хриплым голосом произнес мужчина.
В коридоре показалось лицо перепуганной жены соседа.
– Скажи мне, – хриплым голосом произнес Абаз. – Как так получилось? Ко мне в дом вошли грузины и убили всех, а к тебе не зашли.
Вардан молча опустил взгляд.
– Может потому, что ты тоже грузин? – с каменным лицом произнес вернувшийся с войны мужчина. – Но ты ведь мой сосед, так? Наши дети играли с малолетства вместе. Мы с тобой выпили не один кувшин вина. Наши дети перед богом поклялись любить друг друга. Мы с тобой свадьбу на все село делали…
– Послушай, Абаз, у меня шестеро детей. У меня…
– Что ты делал, когда они пришли в мой дом и начали убивать мою мать, мою жену и моего сына? – оборвал его Абхаз. – Что ты делал?
Вардан стоял молча, уперев взгляд в пол.
– Если бы я вмешался – мою семью бы тоже убили, – попытался оправдаться он.
Абаз усмехнулся, погладил отросшую бороду и едва слышно прошептал:
– У меня есть то, за что можно умереть. За это не страшно отдать жизнь, с этим можно смотреть на могилы родителей, любимой и детей. Знаешь, что это, Вардан?
Грузин продолжал молча смотреть в пол, а Абаз попросил:
– Посмотри мне в глаза, Вардан! Ты мой родственник! Наши дети поклялись богу быть вместе!
Как только хозяин дома поднял глаза, Абаз повторил вопрос:
– Знаешь, что это?
– Если бы знал, то за моим домом тоже были бы могилы.
– Это честь, Вардан. Это честь и правда, которая всегда с тобой.
Абаз устало вздохнул и развернулся к выходу. Он спокойно натянул сапоги, подхватил автомат и замер.
– Прости, – услышал он голос соседа за спиной. – Прости, если когда-нибудь сможешь.
– Не прощу, – покачал головой в ответ вернувшийся с войны мужчина. – Никогда не прощу. До последнего вздоха помнить буду.
Несколько секунд тишины и до слуха Абаза, смотрящего на горную вершину, верхушка которой еще освещается закатом, донесся скрип двери, а затем щелчок замка.
– Никогда не прощу, – повторил абхаз, потерявший всю семью и передернул затвор автомата.
Резкий разворот и удар ногой вырывает хлипкий замок на двери. В коридоре виднеется перепуганное лицо соседа, но на глаза Абаза уже упала красная пелена. Он жмет на курок и выпускает три пули.
ТАХ-ТАХ-ТАХ
Две из них попадают в грудь, а одна в голову. Несколько шагов, поворот в комнату, в которой находится жена главы семьи с тремя детьми.
ТА-ТА-ТА-ТА-ТА…
Мужчина в военной форме идет от комнаты к комнате и не задумываясь стреляет во всех. Под ствол попало трое стариков, дети и жена его сына.
Без колебаний, четким движением отработанным во многих стычках, он расстрелял всех, в доме.
В коридоре за спиной мелькнула тень, и Абаз перекинул автомат, быстро развернувшись, и нажал на курок. Вот только вместо выстрелов и подстреленного ребенка он услышал щелчок. Ребенка спасло лишь то, что патроны кончились. Абаз устало опустил руки, вздохнул и, не произнеся ни слова, вышел из дома, где оставил кровавое побоище.
Руки налились свинцом, а кровавое безумие, устроенное в доме старого друга, отпечатками всплывало перед глазами. Автомат выпал из рук, но Абаз нагнулся и подхватил его за ремень. Так, таща его за собой, он дошел до своего дома. На заднем дворе, во мраке опустившейся ночи выкопанная им могила выглядела как пропасть.
Абаз уселся на колени у могилы, которую сделал для себя и без единого звука уставился на крестики, выдолбленные в кирпичах на стене.
Минут через десять, раздались тихие шаги. Но Абаз их уже не слушал. Он едва слышно что-то шептал. Шаги приближались и спустя минуту неизвестный оказался за спиной мужчины.
Это был мальчишка, лет двенадцати на вид, не больше. Он был именно той смазанной тенью, на которую у абхаза просто не хватило патронов. Парнишка держал в руках потасканый пистолет ТТ, дуло которого он прислонил к затылку убившего его семью человека.
– Я чувствую, как дрожат твои руки, – произнес Абаз. – Запомни раз и навсегда – никогда и никому не прощай крови родных. Никому и никогда. Кто бы это ни был, месть должна быть оплачена. Кровью.
Пистолет начал дрожать еще сильнее.
– Никому и ник…
БАХ
Выстрел оборвал вернувшегося с войны абхаза. Его голова дернулась, стена с высеченными крестами окрасилась кровью, а тело завалилось в вырытую могилу.