Хребет Индиго

— Тебе нужно поспать. — Талия положила руку мне на плечо. — Встань с этого кресла и хотя бы пройдись.

Я покачал головой.

— Я не оставлю ее.

— Грифф…

— Я не уйду.

Талия вздохнула.

— Могу я принести тебе что-нибудь?

— Кофе.

— Хорошо. — Она сжала мое плечо, а затем выскользнула из комнаты.

Она была не единственным человеком, который пытался убедить меня вернуться домой. Мои родители. Мои братья и сестры. Кови. Медсестры. Доктора. Все пытались заставить меня отключиться.

Отпустить ее руку.

Потому что был реальный шанс, что она не проснется. Она не проснулась ни разу с тех пор, как я вынес ее с Хребта Индиго.

— Ну же, Уинн. Проснись, — прошептал я, прижимаясь к ее коже.

Было слишком холодно, и она выглядела слишком бледной в кровати. Рана на голове была зашита, кровь смыта с лица и волос. Но ее губы были такого уродливого серого оттенка. Ее веки были синими, а щеки впалыми.

— У нас столько всего впереди. Но мне нужно, чтобы ты проснулась.

За те дни, что я был здесь, я умолял ее бесчисленное количество раз. Потому что, возможно, если бы она только могла услышать мой голос…

— Найди дорогу ко мне. Пожалуйста. Ты не можешь меня оставить.

Я так много должен был ей сказать. Так много хорошего она сделала, что заслуживала праздника.

— Уинслоу. — Я закрыл глаза. — Я люблю тебя. У нас целая жизнь вместе. Но ты должна проснуться, малышка. Ты должна проснуться. Найди свой путь обратно ко мне.

Она не двигалась.

Все утро сестра приносила мне кофе.

Кови приходил и тихо сидел рядом со мной до полудня.

После полуночи медсестра принесла мне чистое одеяло.

Уинн не двигалась.

Пока солнце не начало подниматься на горизонте.

Эти прекрасные голубые глаза открылись. Наконец-то.

И она нашла дорогу назад.

24. УИНСЛОУ

— Готова? — спросил Грифф, когда мы стояли рядом с его пикапом.

Я сжала его руку своей.

— Готова.

Мы шли бок о бок к входной двери Мелины Грин. Мои шаги были медленнымы и неловкими. Всё последние две недели было медленным и неловким. Но это дало мне время изучить ее двор, пока мы шли.

Ее клумбы были переполнены цветущими фиолетовыми эхинацеями. Газон был недавно подстрижен, и аромат травы наполнил мой нос. На большом дубе, который затенял часть ее дома, щебетали птицы. Новое утро.

Новый день.

Прежде чем Грифф успел постучать, дверь открылась, и Мелина вышла на улицу. Ее лицо светилось благодарностью.

— Привет, — улыбнулась я.

— Привет. — Ее глаза стали стеклянными, а потом она оказалась рядом и обняла меня слишком крепко.

Было больно. Мое плечо было вывихнуто, и только вчера я перестала носить бандаж. Но я не посмела вздрогнуть. Я просто сжала руку Гриффина, потому что он помогал мне терпеть боль последние две недели.

Мелина обнимала меня долгое время, пока Гриффин, должно быть, не понял, что мне больно, потому что он положил руку ей на плечо.

— Может, нам пойти внутрь?

— Конечно. — Она отпустила меня, вытирая слезы, и помахала нам рукой.

Солнечный свет струился через эркерное окно в ее гостиной. Мы с Гриффином сидели на гладком кожаном диване, его рука легла мне на плечи, чтобы я могла прислониться к его боку.

Мое тело восстанавливалось, но это происходило не так быстро, как мне хотелось бы. Он пытался убедить меня отложить этот визит еще на неделю и провести еще один день, отдыхая дома. Но пора было возвращаться к жизни.

Жизнь была ценна. Каждое мгновение. Если ночь на хребте Индиго и научила меня чему-то, так это тому, что нужно максимально использовать свое время на этой земле.

Для первой серьезной вылазки из дома визит к Мелине был именно тем, с чего следовало начать.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, усаживаясь в кресло напротив дивана. — Могу я принести тебе что-нибудь?

— Нет, спасибо. Я в порядке. Этот парень хорошо обо мне заботится.

Гриффин наклонился и поцеловал мои волосы.

— Когда она слушает. Она не лучший пациент.

Я ударила его локтем по ребрам. Быстрое движение причинило боль, и я хрюкнула.

— Понимаете, о чем я? — поддразнил он.

— Спасибо, что пришли. — Мелина посмотрела на камин, заставленный фотографиями дочери в рамке. — И за все, что ты сделала для Лили.

— Я просто выполняла свою работу.

— Нет. — Она грустно улыбнулась. — Ты сделала гораздо больше.

За последние две недели было вновь открыто множество дел о самоубийствах, и их досье пополнилось новой информацией. Фрэнка арестовали в ту ночь, когда Рейн пыталась убить меня, и его признание потрясло все общество.

Четыре из семи самоубийств за последнее десятилетие не были самоубийствами. У него был роман с каждой из этих молодых женщин, и каждая из них была убита его женой.

Фрэнк мастерски владел секретами и обманом, каким-то образом убеждая женщин держать свои похождения в тайне. Он был харизматичным человеком. Симпатичным. Я не винила этих девушек за то, что они поддались на его уловки. Жаль только, что ни одна из них не оставила достаточных улик. Или что бывший шеф не искал их настойчивее.

Теперь, когда мы знали, где искать, улики находились.

Фрэнк встречался с каждой из девушек в отелях соседних городов. Квитанции с кредитных карт показывали, что он оплачивал их совместные ночи. Они общались бумажными записками, никогда не подписывались, но его почерк можно было легко установить. Лили Грин сохранила несколько записок. Мелина нашла их, когда, наконец, набралась смелости и убралась в комнате дочери. Записки были спрятаны под матрасом Лили.

Возможно, если бы я заставила ее поискать раньше, я бы узнала почерк Фрэнка.

Он подбрасывал эти записки Лили во время своих походов в банк. Хармони Хардт работала в одном из ресторанов города, и он признался, что оставлял ей послания на обратной стороне чеков.

Многое еще можно было раскрыть, но суть была в каждом уголке города. Фрэнк тайком заводил свои интрижки, обманывая всех, кроме Рейн. А когда она, наконец, срывалась, наступала смерть.

Первая жертва Рейн умерла от передозировки. Она жила одна, и считалось, что Рейн проникла в дом и заставила ее принять таблетки — Фрэнк не знал подробностей, а Рейн не было в живых, чтобы спросить. Видимо, передозировка оказалась недостаточным наказанием для Фрэнка, поэтому Рейн сменила тактику.

— Я все еще не могу в это поверить. — Мелина покачала головой. — Рейн работала волонтером в доме престарелых. Она приходила и проводила занятия по живописи с постояльцами. Она всегда казалась такой милой женщиной.

— Вы не единственная, кто был одурачен.

Она обманывала меня всю мою жизнь. Дедушку тоже.

Он тяжело это воспринял. Дедушка любил Фрэнка и Рейн. По-настоящему. Он считал их семьей, и это предательство так сильно ударило по нему, что он решил переехать.

После десятилетий жизни в доме, который принадлежал моей бабушке, который принадлежал моему отцу, дедушка решил переехать. Он не мог жить по соседству с домом Найджелов.

Поэтому он решил поселиться в моем.

Вчера Гриффин заехал за остальными моими вещами. Большая часть мебели, которую я купила, отправилась на благотворительность. В этом районе было несколько семей, которые переживали тяжелые времена, и если моя мебель могла их подбодрить, то я с радостью отдавала ее. Ведь она была нужна не в доме Гриффа — в нашем доме.

Челюсть Мелины сжалась.

— Что будет с Фрэнком?

— Его обвиняют как соучастника убийства. Адвокат может убедить его признать себя невиновным, но он отправится в тюрьму.

Его признание может сработать против него. Скорее всего, он скажет, что его заставили или что он дал признание под давлением. Ничего не оставалось делать, кроме как ждать и позволить всему этому решиться в суде. Но я была уверена в своих офицерах.

Митч был одним из тех, кто ответил на вызов в ту ужасную ночь. Дедушка остался с Фрэнком, чтобы убедиться, что этот ублюдок не попытается сбежать из города. Тем временем Гриффин рискнул и помчался на хребет Индиго, по пути позвонив Бриггсу.