Страница 30 из 52
Черт бы их побрал, и бывшего друга, и министра, и эту старую деву, всех, всех! Даже девушку, с которой он должен встретиться через полчаса. Как она унижала его, и не один раз, но она еще поплатится за это. Поплатится за то, что ее предки были важными чиновниками и что она знает их всех наперечет. За то, что ее гордость никогда ничем не будет уязвлена. Что она твердо знает место, отведенное ей в жизни, и идет к нему без колебаний, без унижения. Идет, как будто само собой разумеется, что это место предназначено именно ей. Сколько раз она обижала его — вольно или невольно, все равно. У нее есть все, чего не хватает ему. И она добилась этого не трудом, а просто получила в наследство. Как она обрадовалась, когда он сказал ей, что, возможно, уедет в Америку, что у него большие шансы. Она никогда не узнает, какой ценой он приобрел эти шансы. Она многого никогда не узнает. Да вероятно, она и не спросит об этом, ей и в голову не придет, что могло быть иначе. Такая уж она. Она как будто забыла, что они холодно расстались друг с другом уже больше недели назад из-за того, что он отказался обратиться к знакомому ее отца и попросить его помощи в получении стипендии. Тогда он был еще наивным мальчиком! А теперь? Теперь он взрослый мужчина. Конечно, юность кое-что ему подпортила. Юность с ее ошибками и фантазиями, идеалами, самоуверенностью и глупостью. Отныне с этим покончено. Но… а кто ему сказал, что он непременно получит эту стипендию? На мгновение у него темнеет перед глазами. Он вспоминает беседу с министром. О цели его прихода они даже не говорили, но министр узнал все, что ему было нужно. Теперь он должен все обдумать.
Нет, им должно быть ясно, что они имеют дело с многообещающим человеком — член добропорядочной партии, готов в ней активно работать, надежен на сто процентов, законченное образование. А его работа! Ни одного лишнего слова. Она не похожа на обычное краснобайство. В ней говорится о единственной заслуге, которая должна приниматься в расчет: умении пользоваться умом для достижения своей цели. Это самое главное правило. Готов ли он действительно активно работать? Не ради программы. И не ради партии. Это он прекрасно понимает. Но все-таки лучше показать, что он активный. Ему в голову закрадывается неприятная мысль, и он гонит ее прочь. Подходит к зеркалу, причесывается. Смахивает с плеч воображаемые пылинки.
Ай да Оули! Вот хитрец. Работает на американской базе переводчиком или кем-то еще. Во всяком случае, он занимает неплохую должность. Интересно, как он ее получил? И зачем? Несомненно одно, что он там не зевает, по прежнему опыту он не сомневается, что такой человек, как Оули, может извлечь пользу из того, что видит. Но чтобы Оули оказался таким ловким и пролез туда — нет, этого он от него никак не ожидал.
Ладно, не его это дело… Сейчас ему надо повидаться со старой девой и поблагодарить ее за протекцию. Как с ней рассчитаться? Женщине, той легко расплатиться с долгами. Но он не намерен отдавать воображаемые долги. Он никого ни о чем не просил. Если она была так глупа… Нет, он и не подумает переспать с этой сухой старой девой, с этой морщинистой старухой, у которой такой собачий, такой униженный и молящий взгляд. Сегодня ночью… В его памяти возникает образ светлой и прекрасной девушки, гордой, но не высокомерной, образ его любимой. Может, из-за нее… Нет, нет, уж самого-то себя он не станет обманывать. Это единственная вещь, которую никто не заставил бы его сделать. Если он получит эту стипендию… Он начинает думать об ученых, которые собирались осчастливить человечество удивительной победой, которая освободила бы неведомые силы и явилась бы толчком к новому этапу в истории человечества. Что они могут? Отдают ли они себе отчет в своей работе? Неужели они хотят одной рукой осчастливить человечество, а другой — убить его? Какова их настоящая цель?.. Днем работает переводчиком на американской базе. Вечером собирает подписи под коммунистическим воззванием. Что сказали бы американцы по этому поводу? Достаточно лишь пары слов в соответствующем месте. Даже если они будут брошены по рассеянности или в шутку.
По всей вероятности, у Оули не будет никаких проблем с работой, даже если он эту потеряет. Американцы болваны — считают, что он, студент, представляет собой угрозу интересам Соединенных Штатов. А сами даже не подозревают, что за персонал работает у них на базе! Ему хочется расхохотаться. Прежняя мысль, получив более четкую форму, становится менее неприятной. Он больше не отгоняет ее. Оули такой же, как все. Идеалы нужны для программ. А действительность — это кошелек. Он сразу убивает двух зайцев. Ай да Оули! Конечно, ему здорово платят и за то, и за другое. Нет, Оули ничем не отличается от всех. Теперь и он сам тоже не отличается. Зачем отличаться? Какой же он был глупец! Но теперь с этим покончено. Раз и навсегда. Он еще покажет им всем. Непременно. Отплатит той же монетой мошенникам, которые прогоняют его, издеваются и хихикают у него за спиной. Отныне все изменится. Он получит эту стипендию. Непременно. И она, его маленькая гордая глупая королева… Если ей когда-нибудь придет в голову, а может, уже приходило, что он по своему происхождению ей не пара, он и ее проучит. Только, наверно, ей не придет это в голову. Его вдруг осеняет: а что, если никто, кроме него, об этом и не думает. Но ведь этого не может быть. Самому себе он не лжет. И он получит эту стипендию… Хорошо, что Оули зашел к нему сегодня. Вот удача! Только теперь он наконец стал свободным человеком. И он никому ничего не должен. Теперь ему не страшно пойти поблагодарить старую деву. Мелочь — вот ей награда. Он еще раз смотрится в зеркало. И то, что он там видит, ему весьма нравится.
* * *
В открытое окно веет вечерней прохладой. Включен приемник. Какой-то человек выступает с малопонятным философским докладом, пытаясь доказать наличие души у того загадочного феномена, который называется человеком. У лектора красивый и звучный голос, Свава не слушает того, что он говорит, но ей нравится слушать бархатное звучание этого бесплотного голоса, оно успокаивает ее. Ей надо как следует подумать и найти разумный выход. Она подперла рукой подбородок, и на ее светлом лбу обозначились тонкие морщинки. Вообще-то Свава не из тех, кто любит головоломные задачи. Свава принимает жизнь такой, какая она есть, и старается сделать ее более приятной. Но сегодняшний день не похож на все остальные. Из-за Хидди. Из-за старика. Если бы старик сегодня не заболел, она сейчас была бы у Хидди. Как ни странно, но свекор доставлял ей одни неприятности, хотя ради Йоуна она всегда сдерживалась. Она была бы у Хидди… Нет, об этом нельзя даже думать. Может, следует позвонить и предупредить его, что она не придет? Нет, страшно. Может, лучше написать ему? Прилично ли идти в клуб, если кто-то из членов семьи лежит при смерти? Во всяком случае, не замужней женщине, хозяйке дома. Господи, какие бредовые мысли могут иногда прийти в голову. Уходить нельзя, это ясно. Разве только в случае крайней необходимости. Хидди не смеет портить ей жизнь. Она должна объяснить ему это. Он взрослый человек, должен понять. Что же такое эта человеческая сущность, о которой сейчас толкуют по радио? Просто невероятно, до чего образованный человек этот докладчик. Рассуждает о вещах, о которых мало кто думает. Если вообще такие найдутся. Это напоминает эксцентричность Хидди, пишущего картины, которых никто не покупает, потому что никому они не доставляют удовольствия. У нее есть одна такая картина, им подарили на свадьбу. Она висит в коридоре возле телефона. Повесить такую картину в гостиной — неприятно, а не вешать вообще — нельзя, свадебный подарок. Художник, который ее писал, совсем неизвестен. Учится где-то за границей. Если бы Хидди начал писать обычные картины, хоть что-то говорящие людям, если бы это были картины какого-то определенного содержания, тогда все было бы иначе. Только самые знаменитые художники могут позволить себе писать разводы, которых никто не понимает. Если художник знаменит, все считают его картину настолько утонченной и возвышенной, что обычному человеку в ней не разобраться. Но ведь Хидди не знаменитость. Он лишь оригинальный неудачник, как всегда говорила ее мать. И никогда не станет знаменитым. Свава убеждена в этом. Вот если бы он занялся чем-нибудь другим…