Страница 6 из 14
Печали, счастья перепады,
Надежды всё же верный свет…
С тревогой смотрят на ограды
И видят, что там шерсти нет.
Утро третьего дня начиналось, как обычно. Когда Валька вошла в столовую, Сигги уже приступил к завтраку.
— Привет, помощница, — сказал он без малейшей иронии.
— Привет, — Валька улыбнулась.
— Приятного.
Небо за окном было хмурым, но в душе у Вальки расцветали те самые желтенькие цветочки, россыпь которых так часто заменяла на этой земле блики солнечного света.
Однако к концу завтрака атмосфера в столовой заметно изменилась.
Телефон Сигги звякнул, он прочитал сообщение, его лицо потемнело и закаменело. Он быстро нашёл какой-то номер телефона в списке контактов, и последующий разговор отнюдь не стёр печать напряжения с лица хозяина фермы, скорее, оно становилось всё более мрачным.
— Что-то случилось? — спросила Валька, когда Сигги закончил разговор.
— Боюсь, что так. На юге почесуха, — последнее слово прозвучало чуть ли не как вердикт «виновен» в суде присяжных. — Формально регион не наш, но смежный.
Вальке стало страшно. Она прекрасно знала, что почесуха овец — пожалуй, самый жуткий ужас овцевода, фактически, приговор для фермерского хозяйства. И, несмотря на забавное название, в этом явлении точно нет ничего забавного. Возбудитель болезни до сих пор точно не установлен (сейчас наука всё больше склоняется к прионной[1] природе инфекции), но она на сто процентов заразная, и выявить её сразу не удаётся — симптомы могут не проявляться несколько лет. А когда заболевание становится заметным — в первую очередь потому, что овцы начинают часто и с упоением чесаться о любые пригодные для этого предметы, например, ограждения, отсюда и смешноватое название — с этого момента жить животным остаётся несколько недель. При выявлении почесухи всё поголовье овец на ферме утилизируется, а на местность накладывается многолетний карантин. Как дипломированный специалист по разведению скота Валька, конечно же, знала об этой напасти, в частности, то, что случаи суицида среди невезучих фермеров — отнюдь не редкость.
— А ты что-то замечал? — спросила Валька, в её голосе звенели и тревога, и надежда.
Сказав это, Валька краешком сознания отметила, что, думая по-русски, она обратилась к Сигги именно на «ты». Конечно, он этого не понял, язык, на котором они общались, такого нюанса передать не мог, да и само множественное «вы» было для исландца всего лишь грамматическим аспектом инглиша, однако для Вальки стало ясно, что какая-то преграда между ними рухнула, как будто души их в предчувствии беды соприкоснулись…
— Нет, но я об этом не думал.
— Давай посмотрим, — тут Валькин голос упал до самой низкой ноты, какую она была в состоянии взять. — Если что, на ограждении найдётся хоть один клочок шерсти.
Сигги посмотрел ей в лицо не то чтобы с облегчением, скорее, с благодарностью за выдержку и умение конструктивно мыслить в критической ситуации.
— Пошёл седлать лошадей. Жду тебя у ворот, — сказал он уже на выходе из столовой.
У ворот разделились — Сигги поехал на юг, Валька — на север. На востоке — океан, оттуда зараза не придёт, на западе — горный кряж, а овцы всё же не мастера спорта по альпинизму.
Объезд территории фермы и внимательный осмотр ограждения занял полдня. Обратно Валька возвращалась с более спокойным сердцем. Сигги уже ждал её на подъездной дороге. Его посветлевшее лицо без слов сказало Вальке, что и он не нашёл ни клочка шерсти — ни на стойках забора, ни на проволочной сетке.
У обоих отлегло от души.
Валя тихонько предложила
Проверить записи, мол, вот
Болезни вероятность/силу
Определяет генов код.
А дед вёл тщательный учёт
Не просто общий вес и счёт.
На сердце стало ладно-складно,
И даже захотелось петь
И, правда, с радостью звучало:
«Выходит, им не заболеть».
И Валя чувствует победу,
Как будто нечто «удалось»,
И улыбается рассвету
Сознания: «ура, сбылось!»
За обедом оба всё же молчали, пока Валька не выдала тираду, больше подходящую для научной конференции, но таковы уж были её мысли:
— Слушай, восприимчивость к почесухе у овец зависит от последовательности аминокислот белка приона и конкретной комбинации аллелей белков прионов.
Сигги согласно кивнул.
— Овцы, гомозиготные по аргинину, имеющие двойной набор «ARR» аллели, можно сказать, обладают иммунитетом, — продолжил он Валькину мысль.
— Да. Думаю, твой дед как рачительный хозяин мог поинтересоваться геномом своих овец. Ты смотрел документы?
— Смотрел, но, возможно, такого рода записи — не очень внимательно, — если бы Сигги умел краснеть от стыда, его лицо сейчас залила бы краска.
— Так давай сейчас посмотрим.
В компьютере нужных файлов не нашлось, но Валька всё же была права — они обнаружились в кожаной папке для бумаг. Все овцы старого Сигвальда оказались гомозиготными по аргинину — ARR/ARR.
Теперь уж у обоих действительно отлегло от души.
Вернувшись, ближе они стали,
Понятнее друг другу и,
Что важно, равно понимали,
Так многое…минуты шли.
Он, как уж сделалось обычно,
Пожал ей руку, длился миг…
Хоть миг закончился привычно,
Но отголосок не затих.
Он ей сказал: поедем, знаешь,
Тебе понравится, поверь.
Минута, взгляд, ответа шелест.
И собирались поскорей.
А впрочем, и не очень спешно,
Взяв одеял, воды, еды,
Решила Валя — будет зябко.
Ну, и поехали они.
Вот только зря она боялась.
Над речкой тёплой вился пар,
Трава, вода и солнца малость…
Купаться Сигги предлагал.
Не без сомнений вовсе Валя,
Однако ж, согласилась вот,
Недолго, но тепло взирая
Как Сигги у воды-то ждёт.
Купались бурно, час, наверно.
Поужинали. Нежный свет,
Баранина, огурчик, хлеб —
И хорошо и современно.
Собрали вещи и домой.
И вот дорогой, значит, той
Ещё одна звучала песня…
Песнь вольна, будто речка лейся…
Сигги, уже почти по устоявшейся традиции, снова пожал Валькину руку, и снова рукопожатие длилось значительно дольше, чем это положено «по протоколу». А потом в его серых глазах словно вспыхнули искорки.
— Хочешь, покажу тебе одно интересное место… речку? — спросил он.
Валька, вчера на самом деле изрядно продрогшая на берегу океана, невольно вздрогнула.
— Речку? — переспросила она.
— Там тепло, не бойся, — краешками губ улыбнулся он. — Поехали. Только надо с собой еду взять, это не очень близко, к ужину не вернёмся. Ты пока одевайся и жди меня у машины.
Сборы не затянулись, и вскоре хозяин фермы вышел из дома с двумя сумками в руках.
— Тут еда и термос с кофе, а здесь — ещё кое-что.
А подмышкой у него торчало свёрнутое шерстяное одеяло.
* * *
Путь действительно оказался неблизким, и большую его часть справа до самого горизонта простирались суровые воды Северной Атлантики, а слева тянулась цепь невысоких гор, местами скалистых, местами травянисто-зелёных, вершины которых были надёжно укрыты от взоров путешественников плотной пеленой туч.