Потерянный Ван Гог

– Зависит от обстоятельств.

– От каких? – спросил я.

– Смотря что найдем. Может, найдутся ниточки, которые нужно будет отследить.

– Что думаешь? – обратилась ко мне Аликс, хотя уже было ясно видно, что она рвется в Амстердам.

Я взял небольшой тайм-аут, чтобы все взвесить: лекции и предстоящая выставка с одной стороны, экскурсия в музей Ван Гога с другой – и нужна ли мне она. Мы уже решили не обращаться в полицию, а в одиночку нам не справиться. Я посмотрел на Смита: он откинулся на спинку стула, сцепив руки за головой, и сидел с видом полнейшего равнодушия. Но я чувствовал, что он ждет и хочет, чтобы мы сказали «да», но что-то меня останавливало. Затем Аликс сжала мою руку и кивнула, и я подумал, какого черта, ну слетаем в Амстердам. Что в этом плохого?

10

Ощущая прилив адреналина, Смит ухватил гантель и сделал несколько упражнений, попутно обдумывая то, что Перроне и его девушка только что ему рассказали.

Всего несколько лет назад был найден очередной «потерянный» шедевр, «Сальватор Мунди» Леонардо, и, хотя в подлинности этой картины имеются сомнения, она все равно была продана на аукционе за колоссальные 450 миллионов долларов. И о том, что эта картина прошла мимо них, сожалели теперь все коллекционеры произведений искусства, и даже Интерпол, независимо от того, подлинник это или нет.

Теперь вот потерянный Ван Гог. Сказочная фантазия? Не совсем. Каждый аналитик из отдела искусства в Интерполе знал историю о том, что похожая картина была на похоронах художника, а затем исчезла, хотя это так и не было доказано.

Смит опустил гантель, у него появилась идея. Вернувшись к своему компьютеру, он проверил реестр утрат произведений искусства, на сей раз на предмет Ван Гога. Сообщений о пропаже картин не поступало, но небольшой рисунок из частной коллекции был идентифицирован как подлинник Ван Гога, а две картины, ранее считавшиеся подделками, были недавно аутентифицированы. Имелась также история о картине Ван Гога «Сбор оливок», которая якобы была продана тайно авторитетным нью-йоркским музеем искусств Метрополитен. Сделка состоялась в семидесятых годах, но всплыла эта история лишь недавно. Наследники владельца картины утверждают, что музей продал картину тайком, потому что его сотрудники знали о незаконных обстоятельствах, связанных с ее приобретением: она была украдена у еврейского коллекционера. Как и к большинству предметов искусства, похищенных нацистами, имелась купчая на 50 тысяч рейхсмарок, которые поступили на банковский счет коллекционера (но счет затем был заблокирован, а средства конфискованы).

Смит сделал себе пометку, затем просмотрел фотографии с телефона Алексис Верде и поместил их в файл. Он заархивировал файл, зашифровал его и отправил своему начальству электронным письмом.

Ему перезвонили меньше чем через минуту.

11

Мы решили разделять и властвовать. Вернее, разделиться, а там как получится. Аликс отправилась в «Антикварный амбар» и к своей подруге Шэрон, а мы со Смитом направили стопы в аукционный дом Нижнего Ист-Сайда. Присутствие Смита рядом вызывало в памяти наши парижские злоключения, хотя здесь не было запаха свежеиспеченных багетов и приглушенного звона церковных колоколов. Здесь скрежетали мусоровозы, гремели крышки канализационных люков, двигались толпы людей: старые, молодые, черные, белые, латиноамериканцы, азиаты, рабочие, пешеходы и бегуны, некоторые изобиловали татуировками и пирсингом.

Наша первая цель, Миссия Бауэри, располагалась сразу за современным Новым музеем со стеклянным фасадом, единственным институтом современного искусства на Манхэттене, детищем мечты Марсии Такер, бывшего куратора музея Уитни, которую когда-то уволили за ее радикальное мышление: выставлять женщин и цветных на музейных выставках! Я познакомился с ней на одной вечеринке в Сохо, когда только окончил художественную школу. Я был дерзким двадцатилетним юнцом, готовым покорять мир искусства. Марсии тогда было за шестьдесят, она была легендой, безумно харизматичной, блестящей, забавной и кокетливой. Я заметил ее татуировки и, по пьяной лавочке, недолго думая, задрал на себе рубашку, чтобы показать ей свою Мону Лизу. Неделю спустя она прислала мне книгу «Сильно татуированные мужчины и женщины», для которой написала введение. Это была первая серьезная книга о татуировках как искусстве, которая, возможно, послужила причиной повального увлечения татуировками, вскоре охватившего мир искусства, а вскоре и весь остальной.

Ее уже не было на свете, но я часто вспоминал о ней, готовясь к своей выставке, и жалел, что не могу с ней посоветоваться.

Смит обернулся и вывел меня из задумчивости, хлопнув по плечу. Миссия Бауэри находилась всего в нескольких шагах от нас, ее красные двойные двери были недавно выкрашены, а кирпичный фасад казался выскобленным дочиста. У входа стояли несколько пожилых мужчин и была припаркована машина «скорой помощи»; больше никого.

Я оглядел улицу в поисках молодых людей, которые подходили бы под описание нападавших на Аликс. В этот момент двери здания открылись, и вышел представительный мужчина с темной кожей и серо-стальными волосами. Он оказался местным пастором.

Смит спросил, не известно ли пастору о каких-нибудь наркоторговцах, которые могли бы использовать окрестности миссии в качестве места встречи.

– Наркотики? Здесь? Перед миссией? – пастор рассмеялся. Когда я рассказал ему, что на Аликс напали неподалеку и один из нападавших упомянул его заведение, его смех стих, но, когда я описал парней, он сказал: – Это может быть кто угодно.

– То есть вообще без понятия? – спросил Смит, и пастор обиженно промолчал.

Я попробовал другой подход: расспросил его о делах Миссии и о том, долго ли он там работает, и пастор рассказал о христианских ценностях и служении голодным и бездомным, и мы вместе посмеялись над тем, что раньше в этом здании располагалась фабрика гробов. Потом Смит снова стал наседать на него, предъявив свое удостоверение частного детектива, и на этом разговор закончился.

– Это мог быть кто угодно, – повторил пастор и исчез за красными дверями, не проронив больше ни слова.

– Похоже, терпение и доброжелательность не вписываются в его христианские ценности, – сказал Смит, но я предположил, что пастор оберегал свою паству так же, как организация анонимных алкоголиков защищает своих участников. Его можно было понять.

Мы немного побродили вокруг, посмотрели, не появится ли кто-нибудь из юнцов, подходящих под описание Аликс, но окрестности миссии пустовали, как будто слухи нас опередили, и вероятно, так оно и было. Окончательно осознав, что найти двух случайных парней в Бауэри практически невозможно, я сказал это Смиту. Смит согласился и предложил выпить кофе, поэтому мы сделали небольшой крюк до Мотт-стрит, сердца «маленькой Италии»: кафе, рестораны, песни Дина Мартина прямо на улице. Мы купили по стаканчику «эспрессо» и выпили его, шагая по Бауэри к Манхэттенскому мосту. Я сказал, что арки и колоннада моста схожи с архитектурой площади Святого Петра в Ватикане, за что Смит обозвал меня профессором.

Перейдя Канал-стрит и преодолев несколько полос встречного движения, мы направились в Чайна-таун – еще один мир рынков, ресторанов, овощных и фруктовых киосков и еще большего количества музыки, но здесь воздух сотрясала китайская попса.

Вычурный, в мавританском стиле, фасад синагоги на Элдридж-стрит здесь выглядел какой-то величественной ошибкой. На мгновение я словно вернулся во Флоренцию, где искал дневник своего прадеда. Я взглянул на Смита, пытаясь понять, почувствовал ли он то же самое, но он уже прошел мимо синагоги и искал взглядом аукционный дом.

Мы нашли его, только подойдя поближе и прочитав надпись: «Аукционный дом Нижнего Ист-Сайда», выгравированную на маленькой медной табличке. Это простое низкое здание напоминало гараж – одноэтажный, с двойными стальными дверями. Я нажал кнопку домофона, назвал свое имя, посмотрел в камеру наблюдения и услышал, как двери со щелчком открылись.