Сонный лекарь 4

В глазах Суреша загорелся огонек давно созревшего фанатизма. Великий вождь криво усмехнулся:

— Охотник, чви-и-и. Такой же чокнутый, как остальные! Ради цели своей великой Охоты вы суётесь даже в те места, где легко лишиться жизни. Чви-и-и… Можешь идти в моей свите. Но если ты до шестого этапа Турнира не пригодишься… чви-и-и… пойдешь отдельно.

— Благодарю, великий вождь, — уже в который раз Мохиндер поклонился старому орку.

Дуротан посмотрел на византийца испытующим взглядом.

— С не-мёртвыми, чвии-и-и, по ходу Турнира разберёмся. Оркам не впервой искоренять больных из своих рядов. Но я чую, чвии-и-и… что было «в-третьих». Говори уже, чего ты при мальцах сказать боишься.

Мохиндер не оборачивался, но его чуть изменившаяся осанка дала понять, что старик попал в точку.

— В-третьих, великий вождь, — учёный чуть замялся, аккуратно подбирая слова, — по оценкам ученых, ваше родство с антимагией примерно восемь с половиной единиц. Из-за этого вы не можете получать помощь от целителей, чьё родство с пневмой слабее, чем ваше родство с антимагией. Бои с Аталантой давались вам крайне тяжело. Духовных травм становилось все больше. А госпожа Силла все три года войны получала целительскую помощь от Геннадия «Язвы». Только по этой причине двадцать лет назад орки и люди заключили вынужденное перемирие. «Язва» стал той переменной, что перевесила чашу весов в пользу людей. После войны вы получили прозвище «Недвижимый». Великий вождь, защитник Фракции Орков и её опора. Пока есть вы, австралийские орки будут расти в силе, как единый народ.

— Мы зовем себя Ордой, чвии-и… — старик недовольно фыркнул. — Продолжай, человече. В твоих глазах всё ещё горит огонь.

Ученый, подняв взгляд, уставился прямо на развалившегося в кресле Дуротана.

— Но у прозвища «Недвижимый» есть и другая сторона. Вам, великий вождь, опасно получать серьёзные ранения. Среди орков нет целителя, способного вас подлатать после сражения. Не станет вас, и орочьи племена начнут сражаться между собой. Потому вы и не покидаете берегов Австралии. Вот откуда пошло прозвище «Недвижимый». Если… или, лучше сказать, КОГДА вы согласитесь на переговоры, Ассоциация предложит вам помощь своих целителей. Согласно данным недельной давности, Ассоциации известно о трёх одаренных, чье родство с пневмой превышает восемь с половиной единиц.

Старый орк чуть изменился в лице. Глядя на ученого, он махнул в нашу сторону рукой.

— Парламентёры, чви-и-и! На выход.

Романов, схватив меня за рукав, поторопился к выходу. Походка получилась отнюдь не аристократическая, но, судя по бледному лицу княжича, его это сейчас нисколько не волновало.

— Ты чего? — спрашиваю, едва мы вышли из звуковой завесы.

— Не сейчас, — к лицу Димы возвращается нормальный цвет, и он переходит на нормальный шаг. — Сначала доберёмся до наших. Так безопаснее будет.

Минуты три ушло на то, чтобы покинуть сегмент зоны отдыха, занятой орками. Романов всё это время шагал уверенно, периодически поглядывая нам за спину. К счастью, ни князя Гветнадзе, ни двух архонтов [6] из Византии сейчас нигде не видно.

Не доходя до нужной нам комнаты, Романов, резко схватив меня за плечо, остановился.

— Довлатов, ты хоть понимаешь, свидетелями чего мы стали? — на подрагивающем лице княжича читалась откровенная тревога. — Мохиндер только что слил оркам информацию о предстоящих переговорах с Ассоциацией! Передал, мать его, государственные секреты! Бог его знает, что он Дуротану там сейчас ещё наговорит. Нас явно не просто так выставили. «Недвижимый» тоже понял, куда ветер дует.

Только после этих слов до меня дошло, чего именно опасается Романов. В таких делах свидетелей не оставляют.

Глава 4

Сто ударов сердца

Зона отдыха, занятая сотрудниками «Романов и КО», к нашему возвращению уже была облюбована десятками участников Турнира. У дверей толпились раненые бойцы из отрядов наших аномальных войск. Ходившая среди них Эмилия Хомячкович применяла технику «активной диагностики», проводя экспресс-осмотр.

— У тебя внутренние травмы, — целительница хмуро зыркнула на седого инструктора.

— Госпожа, я в порядке, — на лице вояки при виде дамы сама собой появилась широченная улыбка. — Я наших молодых сюда привел. Может, лучше дадите свой номерок?

— А ну, цыц! — Хомячкович, недовольно бурча, аккуратными толчками стала передвигать смутившегося мужика в комнату. — Сам еле ходишь, а о других все равно печешься. Лей-Лей! У этого трещины в ребрах и внутрянка, без кровотечения.

Запихнув удивленного мужика в помещение спонтанно образовавшегося лазарета, Эмилия хмурым взглядом уставилась на очередь раненных.

— Повезло же вам, что мы сюда пришли одними из первых, — тут пристальный взгляд целительницы остановился на мне. — Довлатов… Руки на дезинфекцию. Потом помоги мне пациентов рассортировать. Всех легких можешь сразу на лечение брать. Потом займёмся серьёзными в лазарете. Лей-Лей пока парочку из критического состояния выводит.

Романов удивленно глянул на меня. В его взгляде так и читалось: «Это нормально, что тебя сразу к делу припахали?»

— Сейчас я целитель, — засучиваю рукава под непонимающим взглядом Димы. — Работа — это работа, а тут — другой случай. Считай это моим посильным вкладом в будущее «Романов и КО».

Княжич секунду напряженно думал, а потом стянул с себя жилет боевой разгрузки.

— Бойцы! — рявкнул он, уверенно глядя на раненных. — Кто словил проклятье, подходите ко мне. Сниму с вас эту гадость в два счета.

Хм, а ведь логично! Нам с Хомячкович такое тоже по силам, но Романов — антимаг. Ему разрушить чужое плетение — раз плюнуть.

…

Мы закончили разбираться с легко ранеными минут за сорок. Всё же от «Романов и КО» на Турнир прибыло по меньшей мере четыре сотни одаренных. Сейчас большая часть из них ещё в пути.

Хомячкович, кивком указав мне на комнату, выделенную под лазарет, обратилась к княжичу.

— Студент Романов, дальше мы сами. Вы пока силы свои поберегите.

— Мне тоже. Надо, — Димка нахмурился. — С вами поговорить. Это важно!

Эмилия, фыркнув, указала на вход в лазарет.

— Пациентов не будить! Мы их в целебный сон погрузили.

Едва зайдя внутрь, увидел десятки тяжелораненых, над которыми хлопотали Лей Джо и Колыван.

— Семь тяжелых, два критических, — штатный целитель с крейсера Суворов, сверкая лысиной, нервно теребил свою козлиную бородку. Сунул в карман разгрузки руку и вместо привычной на флоте фляжки выудил оттуда светящийся флакон эфира. — Лей-Лей! Остальных я стабилизировал, но теперь пустой. Посижу на койке Макарыча: он всё равно дрыхнет.

Подойдя к Лей Джо, сразу встаю слева, занимая место целителя-ассистента. Хомячкович молча занимает место справа. Нынешний пациент выглядит так, будто целый день сражался с ветряной мельницей. На теле живого места нет. Мы с Эмилией молча подключаемся к общей «активной диагностике».

— Закупорка сосудов: правое бедро, — Лей Джо говорит тихо.

— Беру на себя, — плету «Чистку сосудов» [2] — техника не из числа популярных.

— Множественные переломы, — Лей Джо как ведущий целитель, обозначает новый фронт работ.

— Семьдесят секунд, — пальцы Хомячкович стремительно плетут технику «Костоправа» [5]. Она, видимо, не интегрирована в её дух.

По напряженному лицу Лей Джо скатываются капли пота. Сейчас её техника «Нитей духа» [4] не дает душе пациента сбежать из тела на тот свет. Целительница попутно поддерживает ему сердцебиение и работу легких. Задействовано минимум две сотни точек фокусировки.

— Берусь за брюшную полость, — с рук Лей Джо с хирургической точностью срываются целебные техники первого и второго ранга. — Гемостаз… печень в норме. Нужны «швы» для селезенки. Довлатов! Пациент — учитель [3]. Эмили, подключись. Мне не хватает точек.

— Чищу лимфу, — подключаюсь к делу, используя телекинез. Аурой отделяю грязь и отходы организма из лимфы пациента.