Карл Линней

К сожалению, у него не было денег, чтобы покупать очень дорого стоившие тогда ботанические сочинения. Поэтому ему приходилось тратить много времени на переписку особенно важных сведений и перерисовку рисунков. Но нет худа без добра — зато эти занятия приучали к углубленности и терпению.

Стобеусу его жилец нравился все больше и больше, но он не мог не заметить, что молодому человеку при всей его начитанности недостает системы в образовании. Хотелось дать ему правильное направление и как исследователю. Для старого профессора ясно, что перед ним богато одаренный исследовательский ум.

— В поисках истины о природных явлениях не следует руководствоваться установившимися суждениями. Лучше подходить к ним с сомнением. Сомнение заставит размышлять, — советовал Стобеус. — Сомнение как метод мышления поможет тебе находить истину. Важно все проверять наблюдением и рассуждением. Понимаешь меня? Надо сомневаться и проверять! Только в таком случае можно достигнуть чего-либо в науке. Читай разных авторов и сам проверяй написанное.

Линнеус с большим вниманием относился к этим философским рассуждениям Стобеуса. И вот почему. При всем авторитете, который имели в его глазах сочинения по ботанике, ему казалось, что многое в этой науке нуждается в обновлении. Думалось, что он в состоянии сказать нужное новое слово в любимой области… Честолюбивые мечты совсем не чужды молодому смоландцу.

— Главное заключается в работе. Всего достигнешь упорным трудом, — обычно заключал свои беседы с ним Стобеус.

На первом же курсе в Лунде перед Линнеусом возникло одно очень серьезное обстоятельство, которое его беспокоило. В Лунде не было большого специалиста-ботаника.

Изучение медицины оставляло желать лучшего, неплохо было поставлено преподавание химии. А ботаника — разве это настоящая наука? Лекарственные растения — вот их, разумеется, надо знать, они важны для медицины. Их нужно собирать, изучать действие на организм, уметь приготовлять лекарства. В этом и заключается все назначение ботаники?

«Неверно, неверно, — думал Линнеус. — Как можно заключить все богатство, красоту растений, разнообразие в аптекарскую ступку, в которой готовятся лекарства».

У кого же учиться познанию растительного царства матери-природы? Кого избрать руководителем? В этом и мудрый Стобеус не мог помочь, ничего не мог посоветовать. Наоборот, его рекомендации суживали натуралистические интересы ученика.

— Если ты будешь так трудиться и в будущем, я передам тебе всю свою практику. Я стар и одинок… У меня нет детей, и я хочу позаботиться о тебе.

Кому не приятно жить обеспеченным, не думая о куске хлеба и не затрудняя близких! Но не в этом главное для того, кто хочет служить науке.

Линнеус хочет изучать ботанику, а в Лунде для этого тесно. Нет, бог с ней, с врачебной практикой, которой соблазняет его Стобеус, — она отвлечет от милой сердцу ботаники.

Надо искать, где можно заниматься этой наукой под руководством больших специалистов. В Упсале, вот где будет он учиться!

Нужно ехать в Упсалу. Там знаменитый Ботанический сад. Там читает лекции по ботанике и зоологии профессор Рудбек, медицинские предметы ведет профессор Роберг. Это известные ученые, с большими именами. Да и университет там постарше Лундского. Он основан на двести лет раньше. Итак, в Упсалу! А на что жить? Деньги, деньги… Жизнь в таком большом городе еще дороже. Добрый Стобеус дает стол и квартиру в Лунде, а там как?

Молодость брала верх над мрачными размышлениями. Может быть, удастся получить королевскую стипендию. Ее дают самым усердным и трудолюбивым студентам. За этим дело не станет: будет работать день и ночь. Но все-таки где достать денег?

Нет, не решался он ехать в Упсалу. Неожиданное событие косвенным образом помогло принять окончательное решение.

Весной 1728 года вместе с одним университетским товарищем Карл собирал растения в долине близ Лунда, и его укусило ядовитое насекомое. Рука вспухла, пришлось сделать разрез. Но, очевидно, произошло нагноение, вызвавшее лихорадку. Молодой человек поехал в Стенброхульт для лечения и отдыха. Из Векшьё тотчас прибыл навестить его доктор Ротман.

— Конечно, в Упсалу. Нельзя и сравнивать этот старинный университет с Лундским, которому едва полвека. Одни коллекции профессора Рудбека чего стоят! А библиотека, а Ботанический сад, — убеждал доктор Ротман своего бывшего ученика. — Нечего и раздумывать: Упсала — храм науки, царствующий над всей Швецией. Город великолепный! Летом отдохнешь и к осени отправляйся. Королевскую стипендию еще заслужишь!

— Ну, пожалуй, мы соберем еще некоторую сумму денег для тебя. Расходуй осмотрительно, больше не жди, — добавил отец после разговоров с Ротманом. — А там, может быть, и в самом деле посчастливится со стипендией!

Вот и Упсала

— Совсем темно, ничего не разобрать. — Карл Линнеус отложил книгу и посмотрел из окна вниз. — Ага, фонарь зажгли, и почти никого нет. — Он быстро надел поверх старого кафтана второй, такой же ветхий, обмотал шерстяным шарфом шею и с книгой в руках спустился по лестнице, ведущей на улицу. При тусклом свете уличного фонаря, прижавшись спиной к столбу, читать не очень удобно, но все же лучше, чем совсем не читать. Редкие прохожие с удивлением оглядывали странного молодого человека, который предпочитает для занятий морозный воздух теплой комнате.

Предпочитает! Бедный студент дошел до края нищеты: ни еды, ни одежды, ни обуви. Деньги, данные отцом, быстро вышли в большом городе, где у него не было ни одной родной души. Правда, ему выдали королевскую стипендию, но для младшего курса ее размер был очень невелик: всего 20 серебряных талеров на полугодие.

По целым неделям он не видел горячей пищи, довольствуясь сухим хлебом, да и то не досыта. Не раз по утрам раздумывал над жалкой монеткой, зажатой в руке: купить свечу на вечер или хлеба побольше, и свеча торжествовала победу над хлебом.

«Найти бы толстый картон и добавить к нему небольшой, гладко вычищенный кусок коры, получится отличная подошва», — соображал будущий врач и ученый, получив в подарок от товарища старые сапоги. И нельзя не признать, с каким мастерством он восполнял отсутствие подметок древесной корой и картоном.

— Новые сапоги, когда-нибудь и я их куплю. Не в них счастье! Хуже другое: Упсала не оправдала моих надежд!

Линнеус с горечью размышлял об упсальских профессорах, чьи имена сияли перед ним в Лунде. Оказалось, что Рудбек и Роберг были уже люди очень преклонного возраста, тяготившиеся чтением лекций. Да, по правде сказать, и читали не всегда удачно.

Горько было убедиться и в том, что профессор Роберг интересуется больше занятиями за особую плату с отдельными студентами. Бывший же лундский студент не мог предложить никакого вознаграждения профессору за беседы с ним, хотя и очень в них нуждался.

Слава об университете, теплицах Ботанического сада, типографии, госпитале, где вели практику студенты-медики, и других учебных помещениях оказалась в значительной мере прошлой. Случившийся 25 лет назад огромный пожар поглотил большую часть этих сокровищ. Заметим, что в те времена постройки в Швеции — государственные и частные — почти исключительно были деревянными, несмотря на довольно частые пожары. Восстанавливался университет очень медленно.

Известное разочарование принесло то, что в университете медики, а тем более физики, ботаники не пользовались почетом, которым окружали тех, кто корпел над священным писанием или произведениями классиков древности. Всеобщее внимание привлекали науки, изучавшие язык, письменность, — филология и учение о боге и религиях — богословие.

Век физики, химии и других естественных наук еще не пришел.

Студентам, занимавшимся науками о природе, трудно было найти уроки, которыми обычно университетская беднота поддерживает свое существование, — их знаниям не особенно доверяли!