Страница 163 из 176
Гумилев заходил к Брюсову в Москве по пути из Петербурга в Коктебель, куда он ехал к Волошину вместе с Е. И. Дмитриевой (см. № 65 наст. тома и комментарий к № 66). По сообщению П. Н. Лукницкого, «Вместе с Е. И. Дмитриевой остановился на один день в Москве (в гостинице «Славянский Базар», № 100 на Никольской улице)» (Труды и дни. С. 192). Согласно рассказу А. А. Ахматовой, записанному П. Н. Лукницким 5 апреля 1926 г., «встреча Брюсова с Гумилевым и Дмитриевой состоялась в кафе. Речь шла о сонетах. Брюсов очень хвалил сонеты П. Д. Бутурлина, книгу которого Гумилев купил сразу же после встречи и подарил Дмитриевой с надписью: “Лиле по указанию Брюсова”» (см.: ЛН. С. 494).
14
Печ. по автографу (РГАЛИ. Ф. 2567. Оп. 2. Ед. хр. 406). Публикуется впервые.
Адрес на обороте открытки: «Е. в. род. Николаю Степановичу Гумилеву. Бульварная ул., д. Георгиевского. Царское село».
...брат тех Бурдюков... нуждается в руководителе. — Имеется в виду брат известных футуристов Николай Давидович Бурлюк (1890–1920?), который в 1909 г. окончил Херсонскую гимназию, а в 1909–1914 гг. учился на историко-филологическом и физико-математическом факультетах Петербургского университета. Впечатление о знакомстве с ним в следующем, 1910 г. передает его друг Бенедикт Лившиц: «Застенчивый, красневший при каждом обращении к нему, еще больше, когда ему самому приходилось высказываться, он отличался крайней незлобивостью, сносил молча обиды, и за это братья насмешливо называли его Христом. Он только недавно начал писать, но был подлинный поэт, то есть имел свой собственный, неповторимый мир, не укладывавшийся в его рахитичные стихи, но несомненно существовавший. При всей своей мягкости и ласковости, от головы до ног обволакивающих собеседника, Николай был человек убежденный, верный своему внутреннему опыту...» (Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. Нью-Йорк, 1978. С. 13). Н. Д. Бурлюк участвовал во многих футуристических изданиях и выступлениях, но так и не выпустил собственного сборника стихов. Гумилев в начале 1913 г. выделял его стихи, наряду с хлебниковскими, как «самые интересные и сильные» во втором сборнике кубофутуристов «Садок Судей» (см. № 61 в т. VII наст. изд.). Вскоре после этого вышел футуристический манифест «Идите к чорту» («...выползала свора Адамов с пробором — Гумилев, С. Маковский, С. Городецкий, Пяст, попробовавшая прицепить вывеску акмеизма и аполлонизма на потускневшие песни о тульских самоварах и игрушечных львах... <...> Сегодня мы выплевываем навязшее на наших губах прошлое...» и т. д.), вызвавший личную обиду Гумилева, прервавшего отношения с «будетлянами». Однако Н. Д. Бурлюк не подписал этот манифест, «резонно заявив, что нельзя даже метафорически посылать к чорту людей, которым через час будешь пожимать руку» (Лифшиц Б. Указ. соч. С. 131), и Гумилев «сделал исключение» для «студента первокурсника»: «...с ним он поддерживал знакомство и охотно допускал его к версификационным забавам «Цеха», происходившим иногда в подвале (т. е. в «Бродячей Собаке» — Ред.)» (Там же. С. 181). В 1909 г., когда было написано настоящее письмо, футуристические манифесты были еще впереди, но старшие братья Н. Д. Бурлюка, поэт и художник Давид (1882–1967) — по определению В. Шкловского будущий «гениальный организатор футуристов» — и художник Владимир (1888–1917) входили в группу художников под тавтологическим названием «Венок — Стефанос». Выставки «Венка» проводились в разных городах, в том числе в Петербурге в марте 1908 и марте 1909 гг.: о выставке 1908 г. как об открытии новаторских явлений в искусстве см. рецензию М. Волошина: «Русская живопись в 1908 г. “Венок”» (Русь. 29 марта 1908. № 88).
В объявлениях журнала «Аполлон» в числе сотрудников я не нахожу своего имени. — Ср. письмо Ремизова А. Белому от 24 мая 1910 г.: «...В «Аполлоне» меня под благовидным предлогом не принимают, да и жизни «Аполлону» написан срок. И я в воздухе между Аполлоном-Мусагетом, Речью и К° и твердынями русского просвещения» (цит. по: Переписка В. И. Иванова и А. М. Ремизова / Вст. статья, прим. и подготовка писем Ремизова А. М. Грачевой; подготовка писем Вяч. Иванова О. А. Кузнецовой // Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. М., 1996. С. 115).
Жизнь свою понемногу налаживаю: по часам распределил занятия и прогулку. — Затянувшиеся неприятности, возникшие в связи с «делом о плагиате» (см.: Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. С. 113), значительно расстроили жизнь Ремизова, приведя к обострению язвенной болезни, которой он страдал с 1908 г. В 1909–1911 гг. он должен был соблюдать особый распорядок дня и лечебную диету, во многом затруднявшие его общение с друзьями (Там же. С. 117).
Так с Божьей помощью примусь и за писание. — Возможно, что Ремизов имеет в виду рассказ «Неуемный бубен», над которым он работал в конце 1909 г. 11 февраля 1910 г. он читал этот рассказ перед «синедрионом “Аполлона”» (Маковский, Вяч. Иванов, Зелинский, Кузмин, Ауслендер, Зноско-Боровский и др.), но «синедрион», хотя и «одобрил» услышанное, но к печати рассказ не принял: «С. К. Маковский, возвращая рукопись, мне объяснил на петербургском обезьяньем диалекте: по размерам не подходит, у них нету места, печатается большая повесть Ауслендера» (Ремизов А. М. Встречи. Петербургский буерак. Париж, 1981. С. 31–33).
15
Печ. по автографу (РНБ. Ф. 248. № 221). Опубликовано: Панорама искусств. 1988. № 11, Ustinov Andrey. Two Letters of Count Vasily Komarovsky // A Sense of Place. Tsarskoe Selo and its Poets. Columbus, Ohio, 1993. P. 287.
Дмитрий Николаевич Кардовский (1866–1943) — художник, иллюстратор, сценограф; инициатор образования Нового общества художников в Петербурге в конце 1903 г.; преподаватель, а с 1915 г. — профессор петербургской Академии художеств. В 1907 г. Кардовские поселились в Царском селе, в доме Белозерова по Конюшенной ул., 35, куда в том же году переехали Гумилевы, и где они познакомились с Н. С. Гумилевым по его возвращении из Парижа весной 1908 г. (см. комментарии к №№ 13, 42 наст. тома). Воспоминания о Гумилеве оставили жена Д. Н. Кардовского, художница О. Л. Делла-Вос-Кардовская, и их дочь, Е. Д. Кардовская (Жизнь Николая Гумилева. С. 30–34; 34–40). В данном письме речь идет об обложке Ж 1910, автором которого являлся Д. Н. Кардовский. «Пестрая обложка книги» неоднократно привлекала на себя внимание рецензентов («...на обложке — восточный человек, пантеры, бесконечные нити жемчуга...»). Цветное воспроизведение обложки см. в кн.: Шубинский В. Николай Гумилев. Жизнь поэта. СПб., 2004 (между с. 384 и 385).
Лучше я отправлю его послезавтра — один день разницы не сделает... — «Жемчуга» были выпущены издательством «Скорпион» только в апреле следующего, 1910 г. (см. комментарий к № 86 наст. тома).
16
Печ. по автографу (РГБ. Ф. 453. К. 1. Ед. хр. 16). Публикуется впервые. Датируется по архивной помете: «Нач. 1910-х».
Эрик Федорович Голлербах (1895–1942 (?), умер в эвакуации) родился 23 марта 1895 г. в Царском селе. После обучения в реальном училище закончил Петербургский университет, затем работал научным сотрудником Русского музея, заведующим художественным отделом Госиздата, сотрудничал в институте книговедения, был председателем Ленинградского общества библиофилов. Известностью пользовались его книга о Царском селе «Город Муз» (в которой выведены апокрифические образы Гумилева и Ахматовой) и его работы по вопросам философии и эстетики. В 1919 г. вышел сборник его стихов «Чары и таинства», прошедший незамеченным. Второй сборник — «Портреты» (1926) был интересен не столько художественными достоинствами, сколько «мемуарным» содержанием: в нем были собраны «поэтические портреты» многочисленных «литературных знакомых» Голлербаха, в том числе «портрет» Гумилева (который сам поэт, по словам автора, находил «очень похожим»):
Не знаю, кто ты — набожный эстет