Страница 9 из 96
* Цветы поют свой гимн лесной, Детям и ласточкам знакомый, И под развесистой сосной Танцуют маленькие гномы. Горит янтарная смола, Лесной дворец светло пылает, И голубая полумгла Вокруг, как бабочка, порхает. Жених, как радостный костер, Горит, могучий и прекрасный, Его сверкает гордый взор, Его камзол пылает красный. Цветы пурпурные звенят: «Давайте места, больше места, Она идет, краса дриад, Стыдливо-белая невеста». Она, прекрасна и тиха, Не внемля радостному пенью, Идет в объятья жениха В любовно-трепетном томленьи. От взора ласковых цветов Их скрыла алая завеса, Довольно песен, грез и снов Среди лазоревого леса. Он совершен, великий брак, Безумный крик всемирных оргий! Пускай леса оденет мрак, В них было счастье и восторги. * Да, много, много было снов И струн восторженно звенящих Среди таинственных лесов, В их голубых, веселых чащах. Теперь открылися миры Жене божественно-надменной, Взамен угаснувшей сестры Она узнала сон вселенной. И, в солнца ткань облечена, Она великая святыня, Она не бледная жена, Но венценосная богиня. В эфире радостном блестя, Катятся волны мировые, А в храме Белое Дитя Творит святую литургию. И Белый Всадник кинул клик, Скача порывисто-безумно, Что миг настал, великий миг, Восторг предмирный и бездумный. Уж звон копыт затих вдали, Но вечно радостно мгновенье! ...И нет дриады, сна земли, Пред ярким часом пробужденья.
21. Сказка о королях
«Мы прекрасны и могучи, Молодые короли, Мы парим, как в небе тучи, Над миражами земли. В вечных песнях, в вечном танце Мы воздвигнем новый храм. Пусть пьянящие багрянцы Точно окна будут нам. Окна в Вечность, в лучезарность, К берегам Святой Реки, А за нами пусть Кошмарность Создает свои венки. Пусть терзают иглы терний Лишь усталое чело, Только солнце в час вечерний Наши кудри греть могло. Ночью пасмурной и мглистой Сердца чуткого не мучь; Грозовой иль золотистой Будь же тучей между туч». * Так сказал один влюбленный В песни солнца, в счастье мира, Лучезарный, как колонны Просветленного эфира. Словом вещим, многодумным Пытку сердца успокоив, Но смеялись над безумным Стены старые покоев. Сумрак комнат издевался, Бледно-серый и угрюмый, Но другой король поднялся С новым словом, с новой думой. Его голос был так страстен, Столько снов жило во взоре, Он был трепетен и властен, Как стихающее море. Он сказал: «Индийских тканей Не постигнуты узоры, В них несдержанность желаний, Нам неведомые взоры. Бледный лотус под луною На болоте, мглой одетом, Дышит тайною одною С нашим цветом, с белым цветом. И в безумствах теокалли Что-то слышится иное, Жизнь без счастья, без печали И без бледного покоя. Кто узнает, что томится За пределом наших знаний И, как бледная царица, Ждет мучений и лобзаний». * Мрачный всадник примчался на черном коне, Он закутан был в бархатный плащ, Его взор был ужасен, как город в огне, И, как молния ночью, блестящ. Его кудри, как змеи, вились по плечам, Его голос был песней огня и земли, Он балладу пропел молодым королям, И балладе внимали, смутясь, короли. * «Пять могучих коней мне дарил Люцифер И одно золотое с рубином кольцо, Я увидел бездонность подземных пещер И роскошных долин молодое лицо. Принесли мне вина — струевого огня Фея гор и властительно-пурпурный Гном, Я увидел, что солнце зажглось для меня, Просияв, как рубин на кольце золотом. И я понял восторг созидаемых дней, Расцветающий гимн мирового жреца, Я смеялся порывам могучих коней И игре моего золотого кольца. Там, на высях сознанья, — безумье и снег... Но восторг мой прожег голубой небосклон, Я на выси сознанья направил свой бег И увидел там деву, больную, как сон. Ее голос был тихим дрожаньем струны, В ее взоре сплетались ответ и вопрос, И я отдал кольцо этой деве Луны За неверный оттенок разбросанных кос. И, смеясь надо мной, презирая меня, Мои взоры одел Люцифер в полутьму, Люцифер подарил мне шестого коня, И Отчаянье было названье ему».