Страница 80 из 96
Автограф в письме Брюсову от 22 апреля (н. ст.) 1908 г. (РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19. Л. 23 об.).
Дат.: 22 апреля (н. ст.) 1908 г. — по дате письма к Брюсову.
Указав, что одной из главных черт поэтической натуры Гумилева является «поиск счастья», Л. А. Смирнова выявляла связанные с этим антиномии: «Чем мрачнее впечатления, те упорнее тяготение к свету. Лирический герой стремится к предельно сильным испытаниям: “Я еще один раз отпылаю упоительной жизнью огня”» (Изб (М). С. 17). Считая это ст-ние полемичным по отношению к ницшевской проповеди жертвенности, С. Л. Слободнюк писал: «Герой “Завещания” вовсе не стремится “жертвовать себя земле” во имя сверхчеловека; он жаждет огненного погребения, чтобы перед окончательным уходом прожить еще одну жизнь: <цит. ст. 25–28>» (Слободнюк. С. 119).
Весна. 1908. Май. № 5, с вар., Ж 1910, Ж 1918.
Ж 1921, Изб 1943, Изб 1946, СС 1947 I, СС I, Ст 1986, Изб (Огонек), Ст 1988, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, Изб (М), Ст (XX век), ШЧ, Кап 1991, СС (Р-т) I, Изб (Х), ОС 1991, Соч I, СПП, СП (Ир), СП (К), Ст (Яр), Круг чтения, Изб (XX век), ОЧ, ЧН 1995, ВБП, МП, Трифонов 1962, Декадентская лит-ра, Трифонов 1971, Barański, Трифонов 1980, Rosyjskie kierunki literackie, Трифонов 1987, Серебряный век, Душа любви, Глинин, Гольдштейн, Акаткин, Лазаренко, Голос Родины.
Дат.: май 1908 г. — по времени публикации.
Ю. Верховский отмечал это ст-ние как «очень убедительное» среди тех произведений раннего Гумилева, в которых «под миром вещей вскрывается постепенно ощущение бытия во всей его иррациональности» (Верховский. С. 106). «Нам дорога мужественная поступь его зрелого стиха, — писал анонимный автор вступительной статьи к одесскому изданию “Избранных стихов”, — смелое разрешение лирического сюжета, и, прежде всего, его постоянный страстный призыв к дерзновенному героизму... Постоянное общение со смертью закаляет воина, радует и манит его своей опасной игрой:
(Изб 1943. С. 3). По мнению И. Ивлевой, в ст-нии противопоставлены высокий идеал и однообразие современной Гумилеву повседневности. Здесь возникает тема «прапамяти»: конквистадор, мужественный воин, встретив Смерть, предлагает сыграть ей в «изломанные кости», именно поэтому с точки зрения поэта современный человек перед лицом гибели несчастнее «старого конквистадора», за спиной которого подвиги (см.: Ивлева И. Д. Мотив «прапамяти» в поэзии Н. Гумилева // Philologia. Рижский филолог. Сб. Вып. I. Рига, 1994. С. 113–114).
Ст. 3. — Кондор — крупная хищная птица, американский гриф. Ст. 9. — Смоковница — дерево семейства тутовых, более известное как инжир; в Америке не росло (распространено в Средиземноморье и в Азии) «...Тень смоковницы высоко ценилась на Востоке, и выражение “сидеть под смоковницей” иносказательно означало мир и благосостояние (III Цар. IV:25, IV Цар. XVIII:31, Иоанн. I:48)» (Библейская энциклопедия. С. 662). Ст. 10. — Кастилья в XI–XV вв. была королевством в центральной части Пиренейского п-ова. Ст. 12. — Пищаль — тяжелое ружье, употреблявшееся в 1-й трети XV в. Мантилья — женская кружевная черная или белая накидка на голову и плечи, часть испанского национального костюма.
Ж 1910, Ж 1918.
Ж 1921, СС 1947 I, СС I, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, ОС 1989, Изб (М), Кап 1991, СС (Р-т) I, Изб (Х), ОС 1991, Соч I, СПП, СП (Ир), Ст (Яр), Круг чтения, Изб (XX век), Русский путь, Изб 1997, ВБП, МП, Лен. ун-т. 15 апреля 1988.
Дат.: весна 1908 г. — по датировке В. К. Лукницкой: «...написано после Парижа 1908 года...»; (СП (Тб). С. 476); Гумилев вернулся из Парижа в конце апреля (Соч III. С. 357).
«Мотивы личной лирики “Жемчугов” — прежде всего — глубоко элегические, — писал Ю. Верховский. — Мирные и тихие представления нашей природы, быта, дома, тех, у кого есть дом — или вызывают печаль одиночества, возле сонной заводи... или заставляют бездомное сердце мучиться...» (Верховский. С. 104–105). С. Л. Слободнюк связывает образ «озера» в творчестве Гумилева со знаком метафизической «глубины» мира (см.: Слободнюк. С. 45–46).
Перевод на англ. («A Quiet, Dull Place») — SW. P. 46.
О Н. В. Анненской см. комментарий к № 42.
Альманах 17. СПб., 1909, как первое вместе со ст-ниями «Андрогин» и «В пути» под общим загл. «Из цикла “Жизнь веков”», с вар., Ж 1910, Ж 1918.
Ж 1921, Изб 1946, СС 1947 I, СС I, Изб (Огонек), Ст 1988, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, ОС 1989, Изб (М), ШЧ, Изб (Слов), Кап 1991, СС (Р-т) I, Изб (Х), Соч I, СП (XX век), СПП, СП (Ир), Ст (Яр), Круг чтения, Carmina, Изб (XX век), Русский путь, ЧН 1995, Изб 1997, ВБП, МП, Душа любви, ЛН.
Автограф первонач. вар. под загл. «Царица» в письме Брюсову от 14 июля 1908 г. (РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19. Л. 31). В тексте имеются карандашные пометы Брюсова. Подчеркнуто: в ст. 6 «листья», в ст. 8 — «кисти», в ст. 9 — «в неслыханном блуде», в ст. 12 — «стройных», в ст. 24 — «к восторженной», в ст. 33 — «площадь», в ст. 34 — «преступленья», в ст. 35 — «лошадь», в ст. 36 — «отступленья». Впоследствии, при публикации эти строки были изменены Гумилевым. После текста запись Брюсова: «Слабо».
Дат.: 14 июля 1908 г. — по дате письма к Брюсову.
Об этом ст-нии Гумилев сообщал в письме к Брюсову: «Я написал его недавно, и кажется, оно уже указывает на некоторую перемену в моих приемах, именно на усиление леконт-де-лилевского элемента» (ЛН. С. 480). Брюсов, отмечая в рецензии на Ж 1910, что будущее Гумилева «явно принадлежит какому-то, еще не найденному, синтезу между “реализмом” и “идеализмом”», подчеркивал: «Этого синтеза Н. Гумилев еще не ищет... Его поэзия живет в мире воображаемом и почти призрачном. <...> И удивительные события совершаются в этом мире среди этих удивительных героев: рыцарь принимает вызов девушки-воина и своим последним стоном приветствует победу врага; царица, при взятии ее города, ставит на людной площади ложе и на нем обнаженной ожидает победителей...» (Среди стихов. С. 319–320). Подробно об истории создания ст-ния см.: Азадовский К. М., Тименчик Р. Д. К биографии Н. С. Гумилева // Русская литература. 1988. № 2. С. 175–177. «Стихотворение Гумилева, еще не свободное от дежурной бутафории и непервосортной риторики, пыталось рассказать <...> о встававшей перед ним теме различия “культурных языков”, как мы бы теперь сказали, Запада и Востока (в гумилевском стихотворении — Севера и Юга), равноправия этих голосов и их “диалогического” взаимонепонимания», — пишет Р. Д. Тименчик (Тименчик Р. Д. Николай Гумилев и Восток // Памир. 1987. № 3. С. 124). С. Б. Ильинская увидела в этом ст-ни неожиданное совпадение тематики и проблематики со ст-нием К. Кавафиса «Ожидание варваров»: «Эпоха, обстоятельства, декорации поражают сходством. Город, блещущий богатством, столь внутренне готов к падению, что приход варваров воспринимается как “какой-то выход”. Аналогичными средствами (парнасски точным описанием бьющей в глаза роскоши) поэты стремятся подчеркнуть расхождение между видимостью явлений и их подлинной сущностью <...> У Гумилева развитие сюжета сворачивает в романтическое русло. Варвары, вошедшие в город, отвергли предложение царицы <...> “Огненному” соблазну юга противостояла и одержала верх память о северном пейзаже и северной женской красоте. Галерея мужественных завоевателей из первого сборника Гумилева пополнилась еще одним родственным образом. А у Кавафиса варвары так и “не прибыли”» (Н. Гумилев и русский Парнас. С. 63). Н. А. Богомолов считал, что в этом ст-нии за «декоративностью просматривается стремление к поискам какого-то нового способа видения мира» (Богомолов Н. А. Читая Гумилева // Изб (XX век). С. 10). Г. Косиков, указывая на близость эстетических позиций Гумилева и Т. Готье, приводил «Варваров» как образчик «парнасского» экзотизма, воспринятого Гумилевым (см.: Косиков Г. Готье и Гумилев // Готье Т. Эмали и камеи: Сборник. М., 1989. С. 313).