Галки

Дитер посадил Стефани у одного из коммутаторов, погладил по плечу и ушел. Через двойные двери он прошел в восточное крыло, которое представляло собой анфиладу комнат. Они тоже были забиты коммутаторами.

В конце восточного крыла был лестничный колодец. Дитер спустился и прошел в стальную дверь. Внутри стояли маленький стол и стул. Дитер решил, что дежурный охранник оставил пост, чтобы участвовать в перестрелке. Дитера никто не остановил.

Подвал отличался от роскошных верхних этажей. Он был спроектирован под склад и жилище для многочисленной челяди, которая обслуживала замок три века тому назад, – низкий потолок, голые стены, каменный пол. Дитер прошел по широкому коридору. Слева, в передней части здания, был комплекс оборудования главного телефонного узла. Справа, в задней части, разместилось гестапо: фотолаборатория, большая радиостанция для перехвата переговоров Сопротивления и камеры для заключенных. Подвал был обустроен как бомбоубежище: все до одного окна заделаны кирпичом, стены обложены мешками с песком, потолки укреплены.

В конце коридора была дверь с табличкой «Центр допросов». Дитер вошел. В первой комнате были голые белые стены, яркие лампы, дешевый стол и жесткие стулья. Он прошел в смежную комнату с кирпичными стенами. Здесь свет был слабее, стояли забрызганный кровью столб с крюками, на которых подвешивали людей, подставка для зонтов с набором дубинок и стальных прутьев, операционный стол с обручем для головы, ремнями для запястий и лодыжек и электрошоковый аппарат. Это был пыточный застенок. Дитер немало их повидал, но его в таких местах по-прежнему тошнило. Ему каждый раз приходилось напоминать себе, что сведения, полученные в застенках, помогают спасти жизни славных молодых немецких солдат.

В подвал заводили пленных. Первой была женщина, которая прятала под летним пальто пистолет-пулемет «стен». Дитер был доволен – иметь женщину среди пленных всегда полезно. Женщины могут держаться на допросах не хуже мужчин, но обычно мужчину легко заставить заговорить, избивая у него на глазах женщину. Эта высокая интересная женщина вроде бы не была ранена.

Дитер дружеским тоном обратился к ней по-французски:

– Как вас зовут?

Она надменно на него посмотрела:

– Женевьева Дели.

– Красивое имя для красивой женщины.

Он махнул, чтобы она проходила.

За ней шел мужчина лет шестидесяти, из раны у него на голове текла кровь.

– Не староваты ли вы для подобных переделок? – спросил Дитер.

– Я взорвал дверь, – вызывающе ответил мужчина.

– Имя?

– Гастон Лефевр.

– Просто запомните, – мягко заметил Дитер, – боль будет длиться столько, сколько вы захотите. Когда надумаете ее остановить, она кончится.

Следующим был юноша, Дитер не дал бы ему больше семнадцати лет. Красивый, до смерти перепуганный мальчик.

– Имя?

Он ответил не сразу, видимо, еще не отошел от контузии.

– Бертран Биссе.

– Добрый вечер, Бертран, – приветствовал его Дитер. – Милости просим в ад.

Юноша дернулся, словно получил пощечину. Дитер подтолкнул его вперед. Тут появился Вилли Вебер.

– Как ты сюда попал? – спросил он грубо.

– Вошел. У тебя паршивая служба безопасности. Кстати, я намерен допросить захваченных.

– Это работа гестапо.

– Фельдмаршал Роммель просил меня, а не гестапо лишить Сопротивление возможности разрушить его линии связи.

– Я сам их допрошу и передам результаты фельдмаршалу, – упрямо заявил Вебер.

– Значит, мне придется действовать через твою голову.

– Если сможешь.

– Конечно, смогу, болван! – рассвирепел Дитер. Он повернулся на каблуках и вышел.

Жильберта и Искра ехали по проселочной дороге к Реймсу. Они не могли разогнаться из-за множества перекрестков, но как раз это не позволяло гестапо перекрыть все дороги из Сент-Сесили. Тем не менее Искра кусала губы – их может остановить случайный патруль. Она не сумела бы объяснить наличие на заднем сиденье мужчины, истекающего кровью от пулевого ранения.

Искра поняла, что не может везти Мишеля к нему домой. Слишком многие знали, где он живет. В Сент-Сесили кое-кого из группы захватили живыми. Даже самого сильного человека гестапо заставит предать своих ближайших товарищей. Никто не в силах бесконечно терпеть страшную боль.

Поэтому Искра должна была исходить из того, что врагам известно местожительство Мишеля. Куда еще она могла его отвезти?

– Как он? – встревоженно спросила Жильберта.

Искра оглянулась. Мишель заснул, но дышал ровно. Искра повернулась к Жильберте. Молодая, незамужняя, она, вероятно, все еще жила с родителями.

– Где ты живешь?

– В предместье Реймса, на улице Серне.

– Одна?

Жильберта почему-то испугалась.

– Конечно.

– В доме, квартире или комнате?

Жильберта неохотно ответила:

– В двухкомнатной квартире.

– Едем к тебе. Черный ход там имеется?

– Да, выходит в проулок у стены маленькой фабрики.

– То, что надо.

Ночью Искра возвращалась в Лондон. На лугу у деревни Шатей, севернее Реймса, ее должен был забрать самолет.

Ее мысли вернулись к оставленным на площади товарищам. Погиб или нет молодой Бертран? А Женевьева? Может, лучше было бы им всем погибнуть. Уцелевших ждали пытки.

Искра безумно хотела, чтобы их страдания не оказались напрасными.

Она подумала об украденном у Антуанетты пропуске. Группа могла бы войти в замок под видом наемных работников. Искра сразу отмела мысль о том, чтобы выдать бойцов за телефонистов. Это квалифицированная работа, чтобы обучиться ей, потребуется время, а вот орудовать метлой умеет каждый. К тому же немцы, вероятно, не обращают внимания на простых уборщиц. Может, имело смысл рискнуть.

В СОО замечательно умели подделывать документы. Там могли быстро состряпать пропуска, взяв за образец украденный у Антуанетты.

Когда Жильберта остановилась у низкого здания в пригороде Реймса, было уже темно. Она заглушила мотор. Искра резко обратилась к Мишелю:

– Просыпайся! Надо отвести тебя в дом.

Когда женщины вытаскивали Мишеля из машины, он застонал, но обнял их за плечи, и они помогли ему одолеть узкий проулок за фабрикой и задний двор небольшого многоквартирного дома, куда вошли с черного хода.