Восхождение нелюдя

За окнами назревала гроза. Тяжёлые тучи нависли прямо над городом. Первые, крупные капли громко забарабанили по крыше и пока открытым ставням.

– Пойду ставни закрою, – Дон направился к выходу.

– Я с тобой.

Бенир больше не хотел уходить из этого дома. Дом. Дом? Неожиданно по его щекам потекли слёзы. Дождь скрыл это. А мальчик думал о том, что у него тоже когда-то был дом. Была семья. Была любящая мама. Наверное, любящая. Возможно, у него были тоже братья и сёстры. Но их он не помнит.

Закрывая последнее окно, Бенир прижался лбом к откосу, продолжая надрывно плакать. Он уже не сдерживал себя, будучи уверенным, что его никто не услышит из-за оглушительных раскатов грома и ливня. Он не плакал с тех пор, как покинул руины своего сгоревшего дома. Не плакал с того дня, как покидая родную деревню, положил вялый, невзрачный цветочек на могилу матери. Он обещал себе больше никогда не плакать.

На плечо легла тёплая рука.

– Пойдём в дом, Бенир.

Дон взял его за руку и повёл к теплу, свету и горящему камину.

Друг ни о чём не спрашивал, лишь накинул на его плечи старое одеяло и дал стакан молока. Молча сел рядом и открыл большую книгу. Он начал читать вслух какую-то историю, смысл которой не сразу начал доходить до сознания Бенира.

Трещал огонь в камине, разливая уютное, благодатное тепло вокруг, освещая мягким, золотистым светом лицо Дона, который погрузился в чтение так, что начал озвучивать голоса героев книги разными интонациями, проникнувшись сюжетом. Книга действительно оказалась очень интересной: история про собаку, которая потерялась и искала своего хозяина. Но Дон начал зевать.

– Давай спать ложиться, – предложил Бенир, поднимаясь. Он аккуратно сложил одеяло и положил в кресло, где сидел.

– Да, отличная идея. Что-то мы засиделись.

Дон с улыбкой закрыл книгу и поплёлся в свою комнату, заглянув по пути в комнату младших братьев и убедившись, что они крепко спят и не слышат грозу.

Бенир не мог заснуть до самого рассвета, размышляя над поведением Дона. Этот сухощавый высокий мальчишка с широким лицом и большими тёмно-серыми глазами показал, что в мире много доброты. Она вот в таких пацанах, умеющих успокоить, способных дружить, подставить в трудную минуту плечо, своевременно пошутить, улыбнуться, сказать доброе слово. А Бенир? Умеет Бенир дружить?

Мальчик перевернулся на другой бок и накрыл тёплой ладонью спящего детёныша падальщика, чтобы тому было тепло. Зверёк не шелохнулся.

Кто бы мог подумать, что самый страшный и загадочный убийца привяжется к человеку?

2. Он принял решение идти дальше. Деловые вопросы он завершил в этом городе, проведя выгодны сделки по обмену и продаже ценных, но не нужных ему предметов. Он боялся, что привяжется к Дону, его матери и братьям. Боялся, что не захочет уходить. А он и не хотел. Поморщился, завязывая свой тяжёлый мешок.

Старая одежда была сегодня выброшена. Теперь Бенир выглядел вполне успевающим купцом: длинная кожаная куртка с капюшоном, добротные сапоги с отворотами и на крепкой, толстой подошве; перчатки из брезента. В мешке появилось небольшое, но очень функциональное одеяло с пуговицами, чтобы можно было надевать его плащом или завернуться в него как в конверт. Появились жгуты для перетяжки вен и артерий при тяжёлых кровотечениях. Появилась та самая мазь. Одна маленькая баночка. И клочок исписанной бумажки с рецептом – это Дон поддался на уговоры и за приличную стоимость всё же выдал секрет состава волшебной мази.

Бенир волновался не на шутку: а вдруг кто узнает, что Дон поделился с ним тайными знаниями доктора?

Внезапно он ощутил нарастающую, едва заметную тяжесть в кармане. Вынул крошечный камушек души, доставшийся ему от одного из офицеров. Камень увеличился в размерах. Не на много. Чуть-чуть. Растёт?

Падальщик, увидев камешек, издал какой-то странный звук и жадно потянулся к нему.

– Эй, стой. Не твоё. На вот тебе кусочек сыра, дружок. А камни есть не стоит.

Бенир засунул крошечного падальщика в потайной карман под воротником своей новой куртки, подхватил мешок и спустился вниз с намерением оплатить последние два дня, что он провёл в этом доме. Пару минут ему пришлось ждать, пока от стойки отойдёт местный забулдыга, который, вытянув к хозяйке руку с кривыми пальцами, говорил:

– Дай бутылку вон того вина.

– С собой?

Женщина достала с полки напиток и повернулась к покупателю.

– Нет, – мотнул тот головой. – Без тебя. Только бутылку.

Оплатив покупку, забулдыга удалился неверным шагом.

Бенир положил на стойку пару серебряных монет и застенчиво произнёс:

– Это за последние два дня и питание. Я ухожу.

Но мама Дона денег не взяла, отмахнувшись.

– Ты достаточно заплатил за лечение, сын врага, – пожала она плечами. – Нам этих денег хватит надолго, не беспокойся. Ты заходи ещё, когда будешь в нашем городе. Дон будет рад тебя видеть.

– Я бы хотел попрощаться с ним.

Бенир отчего-то смутился, но заметив пристальный взгляд того же солдата, что в прошлый раз на него пялился, сердито сдвинул брови и демонстративно вынул наружу свою лицензию.

Тот усмехнулся, поднялся и, проходя мимо, шепнул так, что его услышал только мальчик:

– Тебе эта лицензия больше не поможет, мелкая тварь. Ты ограбил меня.

Бенир открыл было рот возмутиться, но боец ушёл, стуча кованными каблуками своих сапог. Он никого не грабил! Он честно зарабатывал!

Мать Дона в этот момент повернулась к нему. Она вытирала тарелку полотенцем, и её мягкие движения вызвали у мальчика неконтролируемый приступ тоски.

– Он ушёл куда-то. Сказал, вечером вернётся.

– Понятно. Прощайте.

Улица встретила его ярким солнцем и прохладным ветром. Кожаная куртка куплена своевременно.

Накинув на голову капюшон, Бенир двинулся в южном направлении, убеждённый, что когда-нибудь дойдёт до границы известной ему страны Вайи. Ему не терпелось узнать, что же там дальше за последними селениями и деревнями.

Проходя мимо одного из проулков, заметил судью и остановился. Судья, накинув свой плащ на коленопреклонённого незнакомца слушал его с непроницаемым лицом. Неожиданно резко повернул голову и посмотрел прямо в глаза Бенира, продолжая слушать исповедь. Плохой знак. Очень плохой знак.

Мальчик попятился, медленно развернулся и снова двинулся к городским воротам. Почему взгляд судьи он принял за плохой знак? Что его насторожило?

Всю дорогу Бенир тщательно обдумывал увиденное, перебирал в голове детали и мелочи. Не обратил внимания на прошагавшую мимо него колонну солдат, которые снова шли в бой.

– С дороги!

Бенир шарахнулся в сторону и проводил взглядом бегущего почтаря с кипой писем в руке. Тот явно догонял командира полка уже исчезнувшей за холмами и деревьями колонны.

Заметив башмаки почтаря, Бенир нахмурился и свернул от дороги к кустам. Там расстелил одеяло и сел, решив дождаться окончания боя здесь. Ни сегодня, ни завтра он не пойдёт на поле брани на заработки. А всё дело в башмаках почтаря. Тот, кто подставил ему ногу во время игры в мяч на площади был обут в солдатские сапоги. Это были не простые сапоги, а с кованными каблуками. Такие носят помощники командиров. В таких же сапогах был тот солдат, что угрожал ему на постоялом дворе. Такие же сапоги были у того, кто исповедовался судье. Но раньше этих сапог не было у бойца, которого Бенир бинтовал на поле боя. И помощником командира, судя по погонам, он не был. Сапоги краденные. Либо он получил их от умирающего помощника, что весьма сомнительно.

Помощников командиров можно пересчитать по пальцам. Их не отправляют в бой. Они могут погибнуть лишь по нелепой случайности или от руки бандита. У релинов и вайи помощников всего-то по трое, и они идут за своими командирами по очереди. Все трое никогда не идут на места сражений всем составом. И уходят с места сражения вместе со своими командирами.

Бенир осторожно выглянул из кустов и, убедившись, что никто не видел, как он спустился в небольшую лощину, остался ждать окончания боя. Он должен вернуться в город и выяснить судьбу троих помощников командиров вайи. Так он сумеет понять, кто выдаёт себя за одного из них. И с какой целью преступник так открыто и нагло исповедовался судье? Почему судья мгновенно отреагировал на появление Бенира? Почему он не наказал вора?