Переломный момент

В понедельник утром, уходя на работу, она на всякий случай оставила в дверях записку с указанием места своего пребывания. Вдруг он всё же успеет порешать свои дела и, наконец, явится, а никого нет.

Как только Лера добралась до рабочего места, начальница отдела маркетинга пригласила её на разговор в коридор, что было более чем странно, и там свистящим шёпотом с горестным лицом сообщила, что Леру хотят уволить. Более того, от неё самой требуют подвести Леру под какую-нибудь статью, чтобы можно было уволить не просто, а с треском и записью в трудовой.

– Не знаю, в чём дело, я, разумеется, отказалась, потому что тобой очень довольна, но я бы тебе посоветовала срочно искать работу.

Сердце Леры ухнуло куда-то туда, куда оно обычно ухает, когда становится страшно, и не просто страшно, а страшно, как говорится в интеллигентных кругах, до усрачки. А ещё стало обидно, очень и очень обидно. Она вжилась в коллектив, стала разбираться в предмете, впереди замаячила возможность сделать приличную карьеру и вот, на тебе! Что могло случиться? Неужели Игошин так расстроился, когда его граф нелицеприятно обозначил? Но это же граф сделал, а не она! Лера понеслась в кабинет директора по персоналу. Директор по персоналу свой человек, она же не может допустить такой вопиющей несправедливости. Или, в конце концов, предложит какой-нибудь выход, чтоб и овцы, и волки, сами понимаете. Ох, уж эти чёртовы волки, чтоб им пусто было. Она представила волка в кабинете Игошина, сидит небось, сука, ухмыляется и зубами щёлкает. Скотина он мстительная, а никакой не волк.

– Лерочка, здравствуй дорогая, заходи, – сказала директор по персоналу с не менее горестным лицом, чем у начальницы отдела маркетинга. Вообще, по дороге к кабинету директора по персоналу Лера то и дело натыкалась на такие вот горестные лица и сочувственные взгляды.

– В чём дело? Кто-нибудь может мне сказать? – поинтересовалась она, плюхаясь в кресло для посетителей у стола директора по персоналу.

– Я делаю всё, что могу, но он упёрся, – со вздохом сообщила директор по персоналу.

– Игошин что ли?

– Конечно, он! Кто ж ещё? После дня рожденья озверел совсем. Не знаю, что там у вас произошло, но в эту пятницу вдруг меня вызвал и велел от тебя срочно избавиться.

– Пристрелить?

– Нет, для начала уволить и непременно с треском.

– Сволочь, – сказала Лера.

Директор по персоналу не стала с ней спорить.

– Возможно, но прежде чем идти в оппозицию, тебе надо было хорошенько подумать. – Директор по персоналу покачала головой, и Лера сообразила, что принуждать начальницу отдела маркетинга к увольнению Леры по статье могла именно директор по персоналу. Вспомнилось почему-то вот это вот: «я не виноват, я только исполнял приказ»!

– Спасибо, что разъяснили, теперь буду знать, что у нас на районе называется оппозицией. – Лера фыркнула. – Сколько у меня есть времени?

– Боюсь, у тебя его нет совсем, если ты, конечно, не сделаешь ход конём.

– Это как?

– Для начала потянешь время, вдруг он остынет, и ты сможешь его как-то уговорить. Отпуск ты уже отгуляла, на декретницу никак не похожа, возьми больничный что ли. Ну, или сама по собственному желанию. Фюить как птичка.

Лера очень хотела показать директору по персоналу кукиш, а ещё больше она хотела показать этот кукиш Игошину, сунуть ему прямо в рожу.

– Пойми, мы все тут подневольные люди, а времена такие, что, не дай Бог, остаться без работы. С ним никто из-за тебя не будет спорить, – заканючила директор по персоналу. – Со своей стороны обещаю тебе только самые хорошие рекомендации для нового работодателя. Надеюсь, ты его как-нибудь найдёшь.

– У меня есть время на подумать?

– Пара дней точно есть, он в Москву укатил.

Лера в задумчивости вернулась в отдел и долго таращилась в экран монитора, лихорадочно соображая, что же ей теперь делать. Так ничего и не придумав, после работы она сразу отправилась к Мальвине за советом. А куда же ещё?

У Мальвины в гостях оказалась писательница, она сидела на диване и дымила из своего прибора, всем своим видом напоминая гусеницу из мультфильма. Ну эту, знаете, «сижу, курю»?

– Мальвина, мне нужен хороший врач! – с ходу сообщила Лера.

– Эх, почему я не врач? – в очередной раз задалась вопросом писательница.

– Что случилось? Ты заболела? – встревоженно спросила Мальвина.

– Нет! Мне нужен больничный, раз я в декрет уйти не могу.

– Странное заявление, – заметила писательница, – странное и совершенно нелогичное.

– Что опять? При чём тут декрет? – Галина Ивановна поставила перед Лерой тарелку с макаронами. – Паста с рикоттой, – пояснила она.

– Пальчики оближешь, – сообщила писательница.

– Игошин велел меня уволить и не просто, а подвести под статью! – сообщила Лера, запихивая макароны в рот. – Ой, как вкусно.

– Игошин, это кто? – оживилась писательница.

– Мой начальник. Он мстит.

– Лерин бывший, – пояснила Мальвина. – Вот болван!

– Этого следовало ожидать. Нельзя спать с начальником, – вставила Галина Ивановна. – Не зря говорится, ты начальник – я дурак, и наоборот.

– Галина Ивановна, это про другое.

– Ничего не про другое. Галина Ивановна совершенно права. Служебное положение просто обязывает слабого человека с неокрепшей душой ко всяческим злоупотреблениям! И чем выше это служебное положение, тем больше злоупотреблений, – сказала писательница. – Вон, хоть в телевизор посмотрите, вернее в ютуб.

– Опять ты со своей политикой. – Мальвина махнула на писательницу рукой. – А чего это он на тебя так взъелся? – поинтересовалась она у Леры.

– Ну-у-у, видимо, переживает, что после того, как я поразила его воображение в малахитовом, ну, вы помните, мой …, – тут Лера глянула на писательницу, – коварный граф послал его нелицеприятно в матерных выражениях, даже страшно представить как. Я в точности не знаю, была в отключке.

– Молодец граф! – похвалила писательница. – Боевитый.

– Наш пострел везде поспел, – заметила Галина Ивановна.

– Наверное надо было извиниться? – Мальвина почему-то задала этот вопрос Галине Ивановне.

– Зачем? Это ж не Лера его послала. – Галина Ивановна пожала плечами.

– Тут извиняйся, не извиняйся, ничего не изменишь. Это чисто самцовое поведение, – со знанием дела сообщила писательница. – И статус самца в данном случае не играет никакой роли. Бывший ли он, начальник ли, факт в том, что его унизил другой самец. Самца этого он достать не может, вот и отыгрывается на самочке. Кстати, уволить ещё не самый плохой вариант. Ввести войска и разрушить всё к чертям, вот где настоящая месть! Или в тюрьме пытать, или вообще грохнуть, а потом посмертно домогаться. – Писательница явно увлеклась, аж глаза загорелись.

– Заткнись уже! – рявкнула на неё Мальвина. – А зачем тебе больничный?

– Выиграть время.

– То есть ты хочешь спрятаться от гнева этого руководящего самца и пересидеть его на больничном?

– Примерно так, – согласилась Лера. – Он как раз на пару дней в Москву уехал. Вернётся, а я вся больная. Хорошо бы недельки на две приболеть. Глядишь, остынет.

– Не факт! Но в любом случае для этого нужен не хороший доктор, а доктор свой в доску!

– Вот я и говорю, почему я не доктор? – писательница скрылась в клубах дыма. – Я бы вам всем больничный выписала.

– «Чому я не сокил, чому не летаю», – пропела Мальвина. – Нет у нас такого доктора.

– Мы люди честные, нам на больничном гаситься ни к чему, – сообщила Галина Ивановна.

– Хотя погодите, вторую ногу ломать мы тебе, пожалуй, не будем, но вполне можем представление устроить как в «Мнимом больном»! – Мальвина встрепенулась и захлопала в ладоши.

– Не можем, – значительно со сталью в голосе сказала Галина Ивановна.

– Но почему? Положим девочку в кроватку, намажем ей горло перцем, засунем в нос чесноку, пусть чихает, температуру скажем, сбили. Будем суетиться вокруг, крыльями хлопать, и вуаля, неделька как минимум у нас в кармане.