Прекрасное отчаяние

Мой желудок подпрыгивает.

Я настолько шокирована его скоростью, что не успеваю среагировать, как он внезапно бросается вперед и хватает меня за горло. Развернув меня, он прижимает меня к стене. Я ударяюсь спиной о холодный мрамор, и дыхание вырывается из моих легких. Прежде чем я успеваю сделать глубокий вдох, чтобы наполнить их воздухом, его рука крепко сжимает мое горло.

В его холодных голубых глазах затаилась опасность, когда он уперся другой рукой в стену рядом с моей головой и наклонился.

— На твоем месте я бы очень тщательно выбирал слова.

Его пальцы снова расслабляются, позволяя мне наконец-то сделать вдох. Но его рука остается на моем горле, твердым грузом напоминая мне о том, кто здесь хозяин.

Не позволяя себя запугать, я вздергиваю подбородок и отвечаю:

— Или что?

В его глазах пляшут искорки. Как свет, сверкающий в смертоносном осколке льда.

Медленная улыбка расплывается по его лицу, когда он проводит большим пальцем по моей шее и вдоль челюсти, прежде чем добраться до нижней губы. Почти любящим жестом он проводит большим пальцем по моему рту.

Мое сердце учащенно забилось.

Затем в его глаза возвращается жестокий блеск, и он просовывает большой палец между моими губами и оттягивает нижнюю губу вниз, прижимая ее к подбородку достаточно сильно, чтобы я вздрогнула.

— Или я найду другое применение твоему непочтительному ротику, — наконец отвечает он, его голос подобен полуночному ветру.

В моей голове происходит короткое замыкание. Не задумываясь, я выдергиваю руку и бью его по лицу.

Он отшатывается назад, его левая рука падает со стены, а правая с моего горла, и он, спотыкаясь, делает шаг назад. От него исходит полное неверие, и он смотрит на меня. У меня возникает непреодолимое и абсолютно безумное желание рассмеяться. Потому что, судя по тому, как Александр смотрит на меня, кажется, что никто и никогда не давал ему пощечин.

Никогда. За всю его жизнь.

И мне нравится, что эта первая пощечина теперь принадлежит мне.

Прежде чем он успевает оправиться от шока, я проскальзываю мимо него и мчусь по коридору.

Обеденный перерыв уже почти закончился, поэтому я бросаю попытки купить еду и направляюсь прямиком в лекционный зал. Часть меня убеждена, что Александр собирается выследить меня и убить за то, что я посмела прикоснуться к его привилегированному лицу.

Остаток дня я провожу, незаметно оглядываясь через плечо, чтобы понять, не собираются ли меня убить.

Но он так и не приходит.

Когда после обеда заканчиваются занятия, я возвращаюсь в столовую, чтобы снова попробовать свою карту. Каждый раз, когда я пытаюсь отсканировать ее, мне отвечают только сердитые звуки ошибки и красные мигающие огоньки. И я перепробовала все устройства для считывания карт в этом месте.

Смирившись, я вынуждена признать, что карта не работает. Но я находчива и не сдаюсь, поэтому переодеваюсь в джинсы и надеваю свои самые удобные кроссовки. И начинаю двигаться к воротам. Я знаю, что примерно в часе ходьбы от кампуса есть круглосуточный магазин. Я не могу позволить себе взять туда такси, но час ходьбы, это не так уж и плохо.

Александр думает, что сможет так легко победить, да?

Не думаю, что он хоть раз самостоятельно ходил в круглосуточный магазин. Его слуги и повара наверняка делают это за него. Поэтому он даже не подумал о том, что я могу легко решить проблему, которую он для меня создал. Если я не могу купить еду в столовой, мне придется пойти в магазин и купить еду, чтобы принести ее сюда.

В этом и заключается проблема таких избалованных людей, как он. Они понятия не имеют, как перехитрить того, кто играет на совершенно другом уровне.

6

АЛЕКСАНДР

Я до сих пор не могу поверить, что она действительно дала мне пощечину. Никто никогда раньше не давал мне пощечин. Это был очень неприятный опыт. Я намерен заставить ее дорого заплатить за это.

Держась на небольшом расстоянии позади, я слежу за ней, пока она идет через кампус. Она переоделась в бледно-голубые джинсы, черную рубашку с длинными рукавами и кроссовки и идет уверенным шагом.

Я сужаю глаза, глядя на нее. Что она задумала?

Поскольку я попросил администрацию ограничить ее карточку еще до открытия столовой сегодня утром, я точно знаю, что малышка Оливия Кэмпбелл сегодня не завтракала, не обедала и не ужинала. А вчера был день заезда, значит, и тогда она не смогла поесть в столовой. Значит, единственное, что она ела со вчерашнего утра, это тот завтрак, который она съела перед отъездом из родного города. Должно быть, она умирает от голода. Так почему же она идет таким бодрым и решительным шагом?

Слегка нахмурившись, я иду за ней, пока она пересекает кампус и добирается до главных ворот.

Передние ворота? Почему она...

Меня осеняет осознание.

О. Я улыбаюсь. Умная девочка.

С моих губ срывается злобный смех.

Действительно, умная. Но недостаточно умна.

Резко повернув направо, я позволяю ей пройти через ворота, а сам направляюсь к парковке. Далеко не все студенты здесь имеют машину, поскольку все необходимое уже есть в кампусе. К тому же до города можно доехать на такси. Но я предпочитаю свободу и возможность приезжать и уезжать по своему усмотрению, поэтому припарковал свой черный спортивный автомобиль на одной из немногих крытых площадок.

Как только я подхожу к двери, сзади раздается голос.

— Сэр? — Говорит Дэниел.

Я узнаю этот тон. Это значит, что он раздумывает, следовать ли ему за мной или нет.

Повернув голову, я встречаю его взгляд через плечо и отвечаю:

— Все в порядке. Ты можешь идти домой.

Он вскидывает подбородок.

— Да, сэр.

Злая улыбка расплывается по моим губам, когда я сажусь в машину и уезжаю. То, что я запланировал для Оливии, Дэниел не увидит. Это для моих и только моих глаз.

Дорога, ведущая к магазину, а затем и к городу, с обеих сторон обрамлена пышным лесом. Листва только начала окрашиваться в желтый и местами оранжевый цвет, придавая зеленому пейзажу яркие цвета. Здесь только по одной полосе в каждом направлении, и поскольку эта дорога предназначена для автомобилей, тротуары отсутствуют. Менее чем через минуту езды я проезжаю мимо Оливии. Она идет по небольшому участку асфальта за пределами сплошной линии на другой стороне дороги, так что стоит лицом к машинам, которые направляются в сторону университета.

Она не оборачивается, чтобы посмотреть на мою машину, когда я проезжаю мимо нее. Да и зачем? Она понятия не имеет, что это я.

Набирая скорость, я смотрю на нее в зеркало заднего вида. Она по-прежнему идет с прямым позвоночником и высоко поднятой головой. Так полна решимости. Я смеюсь, качая головой над ее глупостью. Я собираюсь сломать ее. И первый удар будет нанесен прямо сегодня вечером.

Разноцветные листья расплываются вокруг меня, пока я еду к магазину, в который, как я знаю, она направляется. Она учится на стипендию, поэтому я знаю, что она не может позволить себе доставку еды из города. По этой же причине она идет в магазин пешком, а не вызывает такси.

Господи, быть бедным, наверное, так неудобно.

На маленькой парковке безлюдно, когда я добираюсь до нее. Прежде чем выйти из машины, я бросаю взгляд на часы. Семь минут. Семь минут езды на такой скорости – это примерно час ходьбы. Закрыв дверь машины, я поворачиваюсь и осматриваю окрестности.

Это комбинированная заправка и круглосуточный магазин, окруженный деревьями. Отсюда не видно главной дороги, но я слышу, как мимо проезжают машины. Я окидываю взглядом здание. Здесь есть одна камера наблюдения, но она направлена на входную дверь, а это значит, что ничего, что происходит на парковке, не будет записано, так что мне не придется выкупать и ее.

Поскольку здесь больше никого нет, я даже не пытаюсь запереть машину, направляясь к магазину. Ветер, пахнущий влажной землей и листьями, дует по асфальту и смешивается со слабым запахом пролитого бензина. Я обхожу стороной насосы и подхожу к двери.