Страница 24 из 60
Я ломаю голову, отчаянно пытаясь вспомнить клятву, которую нам велели произнести лидеры фракций. Через четыре очень напряженных секунды слова, наконец, зазвучали в моей голове.
— Я клянусь в верности Университету Хантингсвелл, — говорю я, склонив голову. — Я клянусь подчиняться правилам, установленным президентом. Я клянусь никогда не выдавать лидеров фракций. И я клянусь во всем подчиняться Александру Хантингтону IV, начиная с сегодняшнего дня и до моего последнего дня в кампусе.
В комнате воцаряется тишина. Она настолько громкая, что я почти чувствую, как она давит на мои барабанные перепонки.
Затем дьявол в черном костюме наконец заговорил.
— Да, так и будет.
Я стискиваю зубы, но остаюсь на месте.
Сверху доносится вздох веселья.
— Ты ничего не забыла?
Все мои инстинкты кричат мне, что я не должна этого делать. Что я не могу позволить ему видеть меня такой. Но мы заключили сделку. Час в день быть его игрушкой, его добровольной рабыней в обмен на мою жизнь.
Сжав глаза, я набираю последние крупицы решимости, которые только могу собрать. А потом поднимаю голову и снова открываю глаза.
На нем пара начищенных черных оксфордов, которые выглядят невероятно чистыми. По крайней мере, я так считаю. Мое сердце бьется о ребра, и унижение заливает мои щеки, когда я наклоняюсь вперед и облизываю бок его ботинка.
Из его груди вырывается звук одобрения.
— Еще раз, — приказывает он.
Я облизываю бок его второго ботинка.
— Хорошая девочка.
Сердце замирает в груди, и пульс пронзает всю мою душу. И вдруг жар на моих щеках вызван не только унижением.
Подняв голову, я снова сажусь на пятки и поднимаю глаза, чтобы встретить его взгляд.
Его обычно такие бледно-голубые глаза, кажется, стали еще темнее, и он наблюдает за мной с такой интенсивностью, что мое сердце снова начинает колотиться.
— Если бы ты могла увидеть себя сейчас. Если бы ты могла увидеть, как идеально ты сейчас выглядишь. — Потянувшись вниз, он проводит рукой по моей челюсти, нежно поглаживая ее. — Разве я не говорил тебе, что здесь твое место? На коленях у моих ног.
Его прикосновение вызывает дрожь в моем растерянном теле. Он скользит пальцами вниз, к моей шее. Несколько секунд он просто гладит ими мой трепещущий пульс. Затем он крепче прижимает меня к себе и, схватив за горло, поднимает на ноги.
Когда я снова стою, он держит руку на моем горле и изучает каждый сантиметр моего лица, словно пытаясь прочесть мои эмоции.
— Тебе нравится, когда я так тебя унижаю?
— Нет. — Я думаю, что это правда.
Он качает головой, но, похоже, принимает мой ответ, потому что не обращается ко мне. Вместо этого он спрашивает:
— Тебе нравится, когда я доминирую над тобой?
— Нет.
— Врешь.
— Это не так. Я не хочу.
Меня пронзает дрожь, когда он крепче сжимает мое горло и наклоняется ближе.
— Нужно ли напоминать тебе, что ты не можешь отказать мне прямо сейчас. Ты не можешь жаловаться, протестовать или уклоняться. Поэтому я дам тебе еще один шанс... Тебе нравится, когда я доминирую над тобой?
— Не знаю, — шепчу я.
На несколько нервных секунд кажется, что он снова назовет меня лгуньей. Но затем на его губах появляется лукавая улыбка.
— Что ж, полагаю, тогда нам придется узнать.
Смятение разливается по моей груди. Узнать? Как узнать?
— Сними трусики.
Я втягиваю воздух между зубами, и мои глаза расширяются, когда я в шоке смотрю на него.
Его голос понижается.
— Не заставляй меня повторять.
Когда его рука все еще зажата у меня на горле, я забираюсь под черную юбку длиной до колен и просовываю пальцы под трусики. Он не сводит с меня глаз, пока я спускаю ткань по бедрам, а затем слегка покачиваю бедрами, чтобы она упала на пол.
Александр удерживает мой взгляд еще несколько секунд, а затем опускает глаза на них. На его губах появляется еще одна лукавая улыбка.
Другой рукой он просовывает ее под юбку. По моему телу пробегает дрожь, когда костяшки его пальцев касаются моей обнаженной киски.
Я закрываю глаза от унижения, потому что знаю, что он там найдет. Я мокрая. Очень мокрая.
Но он лишь говорит:
— Теперь мы знаем.
Его пальцы проводят по моему пульсирующему клитору, срывая с моих губ стон.
Он переставляет руку, а затем проводит ленивые круги по моему клитору. Всплески удовольствия пронзают меня, и я извиваюсь всем телом. Но его рука, обхватившая мое горло, заставляет меня оставаться на месте, пока он продолжает забавляться со мной.
Я вдыхаю с содроганием, когда два его пальца касаются моего входа. Его большой палец продолжает выводить круги на моем клиторе. Когда с моих губ срывается очередной стон, он резко вводит в меня два пальца.
Мои глаза распахиваются, и я задыхаюсь от удивления и удовольствия.
— Хорошо, — говорит он, начиная медленно вводить пальцы. — Не своди с меня глаз.
Напряжение нарастает в моем теле, когда он вводит и выводит пальцы, продолжая мучить мой клитор. Сердце стучит о ребра, и я вдыхаю все быстрее, пока удовольствие внутри меня растет.
— Тебе нельзя кончать.
Мои глаза расширяются, и я заикаюсь:
— Ч-что?
— Если ты кончишь, я заставлю тебя вылизать все с пола. — На его губах играет темное веселье, пока он удерживает мой взгляд. — Не могу допустить, чтобы ты испортила мой драгоценный пол из красного дерева и все такое.
Меня охватывает паника. Как я могу остановить приливную волну, которая нарастает внутри меня?
— Прошу, — выдавливаю я.
— Что просишь?
Я даже не помню, о чем должна просить, и прежде, чем я успеваю сообразить, его большой палец посылает мне вспышку сильного удовольствия, которое заставляет меня стремительно взлететь к краю. Его пальцы входят и выходят из моей киски, создавая умопомрачительное трение. Я пытаюсь отстраниться, чтобы оставить хоть какое-то расстояние между моей ноющей киской и его слишком ловкой рукой, но его хватка на моем горле заставляет меня оставаться на месте.
Внутри меня пульсирует сдерживаемое напряжение. Оно настолько сильное, что я почти чувствую, как вибрирует все мое тело. Край так близок.
Я не смогу его остановить.
— Пожалуйста, — снова умоляю я.
— Что пожалуйста?
— Пожалуйста, можно я кончу?
— Нет.
Отчаянный звук вырывается из моего горла, когда его большой палец безжалостно теребит мой пульсирующий клитор, а он снова вводит в меня свои пальцы. Я стону. Напряжение бурлит в моей груди, как шторм, который только и ждет, чтобы разразиться.
Он загибает пальцы внутри меня на выходе, и я полностью освобождаюсь, когда волна сильного удовольствия обрушивается на меня.
Бессвязные стоны срываются с моих губ, когда я сильно кончаю на его руку. Ноги трясутся от удовольствия, и, если бы не его рука, обхватившая мое горло, я бы не смогла удержаться на ногах.
Мои щеки заливает жар, а внутренние стенки трепещут вокруг пальцев Александра, когда он продолжает входить в меня ими.
Когда последние волны удовольствия утихают, он наконец-то убирает руку с моей киски. Другая его рука остается у моего горла.
Я просто стою, полностью обессиленная, как использованная кукла. Мои руки просто свисают по бокам, а ноги даже не поддерживают меня по-настоящему. В груди сердце так сильно бьется о грудную клетку, что я боюсь, как бы оно не раздробило кости.
Моргнув глазами, я смотрю на опасно красивое лицо.
Александр говорит и качает головой.
— Ты действительно решила испортить мне полы, да?
Прежде чем я успеваю ответить, он отпускает свою хватку на моем горле.
Лишившись его поддержки, я падаю на пол рядом с небольшой лужицей, которая теперь видна на нем. Моя грудь все еще вздымается от оргазма, поэтому несколько секунд я просто сижу на коленях, глубоко вдыхая.
Затем я поднимаю взгляд на Александра.
В своем строгом черном костюме он выглядит как безжалостный диктатор. Неприкасаемый, как бог. И сейчас он именно такой.