Долгая дорога к дому

Он не сразу заметил, что солдаты спрашивают его советов, - как старшего, - а заметив, охотно воспользовался своим авторитетом. Сейчас его единственным желанием было ехать не останавливаясь до самой Си-Круаны, - и он легко убедил в этом солдат. Он убедил их свернуть и ехать окольными дорогами, когда главная оказалась забита беженцами. Он убедил их не останавливаться и не подбирать никого, сделав исключение лишь для трёх девушек, навьюченных узлами. Он убедил их не останавливаться, даже когда их пытались задержать, - всего несколько раз, и однажды им пришлось удирать от пуль.

В конце концов, окольные дороги оборвались и они вновь выехали на главное шоссе, - но основная масса беженцев осталась позади, и сама страна Председателя кончалась. Впереди простерлись голые равнины, - вначале поросшие травой, потом каменистые, они плавно поднимались вверх, к скалистой иззубренной стене хребта Лабахэйто. Уже хорошо была видна седловина Солнечных Ворот. Все, кто ехал, сейчас были впереди, идущие отстали, - их машина оказалась единственной на огромном пустынном склоне, наверное, последняя из всех, что проезжали здесь. Склонявшееся к западу солнце уже окрасило закатным золотом тянувшийся за ними длинный шлейф пыли и весь поднебесный мир.

Громады гор вблизи уже нельзя было охватить взглядом. Они возвышались над ними, словно грозовые тучи, но не туманные, а твёрдые, пугающе реальные, в рыжих рёбрах выступов и синих извивах провалов. Их острые золотые вершины вонзались в глубокую синеву неба на страшной высоте.

Элари оглянулся назад. Долина Айтулари лежала перед ним огромной чашей, наполненной невесомым воздухом. В нём, плавно спускаясь вниз, растворялась наклонная равнина. В этом призрачном море парили темные острова дымовых облаков, - уже не вверху, на одном уровне с ними, но на таком расстоянии их ужасная природа не осознавалась, и это было просто красиво.

Всё вместе, - пики хребта, вздымавшиеся над бескрайней равниной, простор, огненное спокойствие заката, - всё это вызвало у Элари странное ощущение сна, теперь очень счастливого, какие снились ему в раннем детстве, и он не хотел, чтобы этот сон кончался, он хотел снова быть малёньким...

Перевал, - он же граница, - показался неожиданно. В сущности, перевала тут не было, равнина, - точнее, плато, - тянулась дальше за горами, плоская, как стол, а здесь был узкий перешеек её, стиснутый скалистыми отрогами. В самом узком месте он был перегорожен бетонным забором чуть выше человеческого роста. Возле дороги забор загибался внутрь, в короткий коридор, перекрытый с обеих концов шлагбаумами. За ним, сбоку стоял небольшой дом для часовых, - и всё. Артиллерийских батарей Элари не увидел, хотя и знал, что они стоят по обе стороны прохода, - столь искусно они были скрыты в скалах. У шлагбаумов стояли часовые, - солдаты Жителей Пустыни в таких же, как у Суру комбинезонах, и с такими же винтовками.

К удивлению Элари, их пропустили почти беспрепятственно, после чисто символического осмотра, - правители Жителей Пустыни приказали пропускать всех беженцев, мудро рассудив, что у них просто нет выхода.

Пока машина стояла между шлагбаумами, юноша осматривался. За забором возилось множество солдат - солдат Айтулари. Они рыли траншею и долбили амбразуры в монолитном бетоне. Дальше возвышалась древняя стена с единственными чугунными воротами. Она упиралась в крутые скалы и впечатляла даже на вид, - большое двухэтажное, под зелёной крышей, здание таможни казалось рядом с ней игрушечным. Стену облепили многочисленные, как муравьи, люди, приводя её в порядок. Перед ней, почти вплотную, стоял ряд серых железобетонных башен, уже более современной постройки, - похожих на шеи насторожившихся гусей. На скалах по обе стороны прохода тоже копошились тысячи людей.

Элари обернулся. Вся предгорная равнина лежала перед ним, - голая, открытая, бесконечная. Сюда никто не мог подобраться незаметно, и он решил, что сурами никогда не смогут пройти здесь, - ни сейчас, ни вообще когда-либо.

Когда они миновали белое здание таможни и внушительные ворота стены, Элари встрепенулся. Окруживший их пейзаж казался ему невероятным сновидением. Отвесные кручи красных скал по обе стороны прохода алели настоящим пламенем в лучах заходящего солнца. По дну ущелья разлилась густо-синяя тень, столь глубокая, что казалась мрачным туманом. Над ней высилась сплошная стена алого огня, испещренная синими провалами. Из них выступали башни, террасы, арки и лестницы, также ярко пылавшие, - целый фантастический город из пламени. Прямо впереди, в теснине Солнечных Ворот, сходились две стены: левая - огневая, правая - исчерно-синяя. Небо хмурилось и с востока над пылавшими скалами сплошной стеной шли низкие, быстрые серые облака. Зрелище было столь впечатляющим, что все они застыли в невольном молчании.

Когда скалы хребта расступились, Элари увидел разбросанные по равнине ряды палаток, мачты полевых радиостанций. Дальше, скрываясь за каменистыми отрогами, виднелись ряды длинных крыш, - гарнизонный городок Жителей Пустыни. Едва заметные дороги вели к укрытым в скалах складам оружия, и наверх, к артиллерийским фортам. Он не ошибся, - это место действительно было неприступным.

Потом всё это осталось позади и вокруг потянулась пустыня, - голая каменистая равнина с чёрными провалами круглых озер, разбросанных повсюду. Суру говорил, что вода в них сносна на вкус, но отравлена ядовитыми солями, и её лучше не пить. Элари представил себе толпы беженцев, бредущих под палящим солнцем через эту равнину шириной в два дневных перехода, - и содрогнулся. Ему и в самом деле повезло, но он не чувствовал радости, - один лишь жгучий стыд.

26.

Раньше ему никогда не приходило в голову, что пустыня может быть красива. Но испещрённая синими провалами бескрайняя открытая равнина была красива. Клочковатые лимонно-рыжие облака плыли, казалось, прямо над их головами. Далеко впереди, над невидимым отсюда морем, словно ало-золотые башни, неподвижно стояли кучевые облака.

Дорога здесь шла очень ровно, и Элари незаметно задремал. Когда он проснулся, спустившееся к западу солнце светило слева, в щель между горизонтом и низко плывшей над ними огромной тёмно-лиловой тучей. Вся равнина стала светло-золотой в полукольце красных гор. Впереди она прогибалась, скатываясь вниз, в огромную, обрамленную песками котловину. Её дно было из ровной, словно выглаженной глины. На её восточном краю высились грозные барханы. Дальше они превращались в настоящие горы песка высотой с сорокаэтажный дом, и Элари смотрел на них, как во сне. Он не мог поверить, что эти невыразимо огромные и безупречно правильные массивы создал ветер.

Тучи на западе опустились уже совсем низко, горы потемнели, лишь по дну открытой на запад котловины на цепь барханов лился яркий алый свет и пески казались волнами раскалённой лавы перед гребнем сумрачно-фиолетовых гор. Серпы чёрных теней разделяли их гигантские холмы, как циркулем очертив полумесяцы острых вершин. Ветрено, пусто и угрюмо было в этой котловине. Потом тучи опустились ещё ниже, долина потухла, пески начали сереть и в сумерках приняли страшный свинцовый оттенок.

Лежавшая на дороге пыль в последних лучах заходящего солнца казалась багрово-фиолетовой, а дно котловины повсюду стало кроваво-красным. Вишневые отсветы легли на свинцовые склоны барханов. Зловещая дорога стелилась вдаль под ними, как путь мрачной судьбы в мёртвой стране, и у Элари до боли сжало сердце...

Солнце коснулось края земли, на несколько мгновений мир стал тёмно-пурпурным, потом коричневым и погас. Горизонт впереди темнел с каждой минутой. Но, как только они выехали из угрюмой котловины наверх, сразу сделалось светлее, хотя последние отблески заката уже гасли под приливом тяжёлых, коричнево-фиолетовых туч. Уса-Ю стала просто Тёмной Пустыней, - бесконечно однообразная равнина, песок и камни, ничего больше. Лишь на востоке всё тянулись огромные барханы, - более низкие, странно правильной пирамидальной формы, они бесконечными рядами уходили во мглу густеющих сумерек.