Страница 16 из 71
Эту же мысль развивала речь Гитлера, выдержанная в непривычном цветисто-умильном тоне. «Братоубийству», «братоубийственной борьбе», «ненависти», «страданиям» и «раздорам» он противопоставлял «единение», «углубление в себя», «общность» и «воспарение духа»: «Немцы должны заново познакомиться друг с другом! Миллионы людей, разделенные на представителей различных профессий, втиснутые в искусственные рамки классов, пораженные сословным чванством и классовым безумием и потому разучившиеся понимать друг друга, должны вновь найти друг к другу дорогу!»[93] Заручившись своего рода «свидетельством о благонадежности» от Всеобщего объединения немецких профсоюзов, призвавшего трудящихся всей страны к участию в торжествах, канцлер счел излишним давать конкретные разъяснения по поводу своей будущей политики в отношении наемных работников. «Чтите труд, уважайте трудящегося!» — гласил девиз дня. На этом лозунге, призванном завоевать народные симпатии, Гитлер и остановился, зная, что все остальное только умалило бы впечатление от массового мероприятия, транслировавшегося по радио. Расчет был сделан верно: «Да, это действительно прекрасный, удивительный праздник! — записал французский посол Франсуа-Понсе. — Дух примирения и единства [веет] над Третьим рейхом»[94].
Не прошло и двенадцати часов, как только что провозглашенный новый социальный консенсус подвергся тяжелому испытанию, заодно в полной мере обнаружилось, как важно умело использовать политическую символику. Утром 2 мая 1933 г. вспомогательная полиция СА и СС, привлеченная функционерами Национал-социалистической организации производственных ячеек, захватила здания и учреждения свободных профсоюзов по всей стране, практически не встречая сопротивления. Застигнутое врасплох руководство Всеобщего объединения немецких профсоюзов, лидеры отдельных профсоюзных организаций, директора Профсоюзного банка и редакторы профсоюзных изданий оказались под арестом. Однако профсоюзные чиновники среднего и низшего звена по большей части сохранили свои посты, подчинившись Национал-социалистической организации производственных ячеек. Ограниченность акции диктовалась практическими соображениями, да и целью ее был не столько институциональный разгром профсоюзного движения, сколько устранение его из политики. Старые организационные структуры вполне могли пригодиться для создания «Немецкого трудового фронта», объявленного Робертом Леем.
Напуганные атакой на свободные профсоюзы, к Комитету действия Лея присоединились гиршдункеровские профсоюзы и Немецкий национальный союз торговых служащих. Уже через три дня комитету подчинились почти все союзы рабочих и служащих (в общей сложности 8 млн человек). Только христианские профсоюзы получили отсрочку до лета.
Операция 2 мая тщательно планировалась, а вот будущее Немецкого трудового фронта в момент его основания было еще довольно туманным, но в этом тумане стали вырисовываться стремительно расходящиеся интересы[95]. Заявленная с самого начала цель осуществить в лице НТФ давнюю мечту о едином профсоюзе нашла самых серьезных поборников внутри Организации производственных ячеек, чьи лидеры во главе с Вальтером Шуманом заняли в НТФ важные посты. Даже после 30 июня 1934 г., когда Лей, главным образом по политическим причинам, избавился от этих «левых» из Организации производственных ячеек, некоторые профсоюзные тенденции в Трудовом фронте сохранились: в особенности в тех отраслях промышленности, которые развивались благодаря военным заказам, НТФ скоро стал проявлять интерес к социальной и тарифной политике.
В первую очередь, однако, НТФ был инструментом формирования нового рабочего. Это стало ясно уже через девять дней после его основания, когда благодаря «Закону о попечителях по вопросам труда» от 19 мая на смену прежней тарифной автономии пришло государственное принуждение. Формально труд и капитал подвергались одинаковым ограничениям, фактически закон означал усиление позиций работодателей, поскольку 13 высокопоставленных чиновников, исполнявших в дальнейшем функции «имперских попечителей по вопросам труда», чаще всего стояли гораздо ближе к промышленникам, чем к рабочим или Организации производственных ячеек, с региональными отделениями которой у них в последующие месяцы нередко случались конфликты[96].
«Закон об организации национального труда» от 20 января 1934 г. подтвердил роль имперских уполномоченных и еще больше изменил соотношение сил в пользу работодателей. Отныне НТФ участвовал в переговорах о тарифах и в оформлении трудовых договоров только с совещательным голосом, обязательное прежде участие рабочих в принятии решений больше не допускалось. По аналогии с «народным сообществом» в законе говорилось о «производственном сообществе», в котором предпринимателю отводилась роль «фюрера», а работникам — послушного «персонала». Конфликты отньГИе должны были разбираться «социальными судами чести». Производственные советы были заменены бессильными «советами доверенных», которые «избирались» единым списком, составленным руководителем предприятия и главой местной производственной ячейки; в ответ рабочие, участвовавшие в этом фарсе в апреле 1934 г. и еще один раз следующей весной, подали менее 50 % голосов «за», после чего выборы больше вообще не проводились.
Несомненно, создавая НТФ, национал-социалисты хотели не только уничтожения власти профсоюзов на радость промышленникам. Помимо принудительного социально-политического умиротворения речь шла о завоевании рабочего класса, контроле над ним и, в конце концов, об идеологический «пропитке» всей рабочей среды. Однако НТФ на тот момент еще не был отточенным инструментом национал-социалистической социальной и общественной политики, какой грезился идеологам «народного сообщества». Пока он представлял собой организацию-молох, выполняющую чисто политическую функцию «объединения без интересов»[97].
Это со всей ясностью показал прозвучавший осенью 1933 г. «Призыв ко всем трудящимся немцам», в котором вождь Немецкого трудового фронта Лей, министры труда и экономики, а также уполномоченный НСДАП по экономике говорили об «объединении всех людей, занимающихся трудом, независимо от их экономического положения». В НТФ, по их словам, «рабочий и предприниматель должны стоять рядом, не разделенные на группы и союзы, служащие для сохранения особых экономических или социальных слоев и интересов». Снова отрицалась какая-либо компетенция НТФ в области трудовой и социальной политики: «По воле нашего фюрера Адольфа Гитлера, Немецкий трудовой фронт — не место для решения материальных вопросов повседневной трудовой жизни, примирения естественных различий интересов отдельных трудящихся»[98]. Этот тезис отвечал на опасения предпринимателей, как бы Трудовой фронт не забрал себе слишком большую власть. Теперь Густав Крупп фон Болен унд Гальбах, «фюрер» недавно образованного «Имперского сословия немецкой промышленности», мог с чистой совестью рекомендовать коллегам-предпринимателям вступать в НТФ.
Национал-социалистическая «унификация» хозяйственных объединений осталась «косметической». Хотя партийный уполномоченный по экономическим вопросам Отто Вагенер во время апрельского бойкота вынудил подать в отставку исполнительного директора Имперского союза немецкой промышленности и нескольких членов его президиума (евреев), нацистские комиссары не задержались в Союзе надолго. Круппу в качестве нового главы реформированного Союза достаточно было пообещать канцлеру позаботиться о строгой централизации этой организации[99]. Надежды и ожидания с обеих сторон были велики, каждая из них нуждалась в другой и полагала, что, в свою очередь, нужна ей. Ни в какой другой области, кроме экономики, Гитлер не сдерживал так явно даже «партийную революцию» — во всяком случае, он дал в этом смысле полную свободу действий президенту рейхсбанка Шахту. Крупные же магнаты в ответ обходили молчанием дискриминацию своих коллег-евреев. Только старый покровитель Гитлера Эмиль Кирдорф открыто назвал «ударом кинжала в спину» вынужденный уход из президиума Союза немецкой промышленности Пауля Сильверберга, который сам в 1932 г. выступал за участие национал-социалистов в правительстве.
93
Uht. no: Schulthess’ Europäischer Geschichtskalender. 1933. Neue Folge 49.
S. 110–117.
94
François-Poncet A. Als Botschafter in Berlin 1931–1938. Mainz, 1948. S. 116.
95
См.: Broszat М. Die Ausbootung der NSBO-Führung im Sommer 1934 // Demokratie und Diktatur / Hrsg. M. Funke u. a. Bo
96
Подробнее см.: Broszat M. Staat Hitlers. S. 186 f.
97
Schoenbaum D. Die braune Revolution. Eine Sozialgeschichte des Dritten Reiches. München, 1980. S. 121.
98
Uht. no: Broszat M. Staat Hitlers. S. 192.
99
Cm.: Nebe R. Die Industrie und der 30. Januar 1933 // Nationalsozialistische Diktatur 1933–1945. Eine Bilanz / Hrsg. K. D. Bracher u. a. Düsseldorf, 1983. S. 155–176.