Страница 9 из 11
– Плохо… – повторил Митя.
– Сам вижу! – кивнул Авдеев.
Донеслись обрывки слов. Говорила девушка:
– Я не могу… Нет! Так и скажите им!
Лопоухий взял ее за запястье, потянул на себя. Внешне это движение напоминало приглашение на танец, если не считать реакцию девушки, которая инстинктивно вцепилась свободной рукой в сиденье скамейки.
– Прошу вас! – сказала она вполне отчетливо.
– Хватит! – крикнул тот, что стоял ближе к машине. – Садись в тачку!
Лопоухий продолжал улыбаться, похоже, все происходящее его забавляло. Сергей поднялся, неторопливо подошел ближе.
– Слышь, молодой и красивый! – миролюбиво обратился он. – По-моему, девушка не очень-то хочет с тобой идти!
Водитель удивленно обернулся к пожилому мужчине.
– У тебя, отец, крыша съехала? – Его глаза светились каким-то нездоровым блеском.
– Типа того, сынок! Давно съехала. Еще до твоего рождения!
– Синий, дай ему на пиво! – сказал водитель. – И пусть валит отсюда!
– Перебьется! – сказал тот, кого товарищ назвал Синим. – Пошел на хрен отсюда! Понял, отец? – Он совершил угрожающее движение, подавшись телом вперед, выставив вперед массивный подбородок, и это была ошибка. Сработал инстинкт; челюсть маячила в прицеле левого бокового хука как драгоценный приз. Сергей привычно перенес массу тела на правую ступню, – острая боль хлестнула раскаленной плетью по бедру, – вкрутил плечо, и костяшки врезали в нижнюю часть подбородка. Звук удара был похож на разбившуюся об асфальт пивную бутылку, голову отбросило назад. Глубокий нокаут, с каким-то свирепым наслаждением понял Авдеев, глядя, как оседает на газон парень. Очухается не сразу. И еще какое-то время будет пребывать в прострации.
– Что… – закашлялся водитель. Улыбка исчезла с его лица. – Куда ты лезешь, старик?!
Лейтенант был прав. Стар он для подобных забав! Сердце зашлось в бешеной скачке, выпитое пиво подступило комом к горлу.
– Лучше бы тебе валить отсюда! – сказал Сергей.
– Ты реально не догоняешь, мужик! – Парень пятился к машине. – Ты не въезжаешь, во что влез! – Он нырнул за руль «порше».
– Друга своего не забудь! – крикнул Авдеев.
«Порше» сорвался с места, моргнули красные огоньки стоп-сигналов, массивная машина скрылась в дорожном потоке.
Синий приходил в себя. Застонал, сел, хлопая глазами. К нему уже направлялись гуляющие прохожие, вдалеке мелькали маячки полицейской машины. Девушка смотрела на своего защитника, на ее лице застыло выражение, схожее с тем, что у сбежавшего парня. Мистический страх. Над поверженным парнем склонилась сердобольная женщина с лохматой собачкой на поводке.
– У вас плохая компания, девушка! – сказал Сергей.
– Напрасно вы вмешались!
– Воспитание такое! – сухо ответил Авдеев.
Синий приподнялся, женщина с собачкой поддержала его за локоть. Мохнатая собачонка натянула поводок, черная губа поднялась, обнажив желтые клыки. Полицейская машина приближалась. Надо валить отсюда подобру-поздорову, подумал Сергей. Встречать похмелье в отделении полиции ему уж точно не улыбалось, а собачница была свидетельницей конфликта. Ее симпатии на стороне прилично одетого молодого человека, – это несомненно, так же как и у семейной пары, остановившейся возле входа в супермаркет, – жена с интересом наблюдала за реанимацией нокаутированного парня, ее муж неприязненно косился на Авдеева. Мальчика Мити и след простыл. Люди с болезнью Дауна не обладают быстротой спринтера, а широкий проспект просматривался метров на двести в обе стороны. К черту! Он подобрал свою банку и поспешно направился на другую сторону улицы. Громко лаяла собачка, хозяйка увещевала свою питомицу замолчать и вести себя прилично. Моргнул желтый сигнал светофора, Сергей перешел на противоположную сторону проспекта и двинулся по Шестнадцатой линии в направлении набережной лейтенанта Шмидта. Он был готов к оклику полицейского за спиной, однако его нагнала бледная девушка. Она молча взяла его под руку и шла рядом – как дочь на прогулке с нетрезвым отцом.
С Невы тянуло свежестью, по небу задумчиво проплывали редкие облака, похожие на комья ваты.
– Меня зовут Сергей! – сказал Авдеев.
– Настя…
Щеки и нос девушки покрывали веснушки, которые он не заметил вначале. Сергей глотнул пива из банки, Настя мягко, но решительно отобрала ее у него, подождала, пока они приблизятся к стоящей возле аптеки урне, и выбросила.
По набережной гуляли люди, купол храма Успения Пресвятой Богородицы блистал в солнечных лучах. Мелодичный перезвон колоколов отражался эхом от неспокойной стремнины Невы, несущей холодные воды к устью Финского залива, розовый отблеск солнца окрасил воду огненно-рубиновым цветом. Сергей остановился, пораженный безыскусной и притягательной красотой природы. Вот тебе и белая горячка!
– Зайдем? – спросила Настя, кивнув в сторону распахнутых дверей храма. Она достала из сумки косынку, небрежно повязала голову, легонько и настойчиво потянула мужчину к дверям церкви. Так воспитанные дети неосознанно тянут родителей к прилавкам со сладостями.
Сергей пожал плечами и последовал за девушкой.
– Валерия Андреевна Ершова! – прочла медсестра в планшете.
Лера моргала сонными глазами.
– Полис вашего медицинского страхования заканчивается через три дня, – продолжала медсестра, – свяжитесь со страховой компанией, они пришлют представителя для переоформления полиса.
– Где я? – хрипло спросила девушка, озираясь по сторонам. Белая палата, две соседние кровати заняты, – на одной сидит грузная женщина, на другой кто-то спит, отвернувшись к стене.
– После общего наркоза состояние дезориентации, это нормально, – кивнула медсестра. – К тому же у вас была кровопотеря. Скоро приедет следователь…
– Зачем следователь? – Лера приподнялась на локтях; боль впилась в нижнюю часть живота, словно разъяренная крыса.
Медсестра укоризненно на нее посмотрела.
– Вам нельзя вставать. Вы поступили в приемное отделение с ножевым ранением.
– Ножевое…
– Или какой-то другой режущий предмет, – уточнила медсестра. У нее были темные волосы, зачесанные на ровный пробор посередине, и сеть мелких прыщиков на лбу. – Задеты мягкие ткани, – она заглянула в планшет, – и частично поражена маточная труба, что привело к прерыванию беременности…
– Беременность?
Сидящая на соседней кровати полная женщина оживилась.
– Вот она, нынешняя молодежь! – негодующе воскликнула она. – Трахаются с кем попало, наркотики употребляют! А Боженька, он все видит! – Она коснулась серебряного крестика, висящего на веревочном шнурке.
Лера провела рукой по животу, задев шнур катетера, посмотрела на струящуюся из капельницы бесцветную жидкость и на свою согнутую в локте руку с красно-синими пятнами от инъекций.
– Пятая неделя беременности. – На лице медсестры помимо холодной отчужденности промелькнуло что-то вроде сочувствия.
– Я была… – Лера закашлялась, боль отдавалась в животе пульсирующими толчками. – Я была беременна?
Сестра поправила пластиковый фиксатор капельницы.
– Вас доставили из метро. Операция прошла успешно, а сейчас постарайтесь поспать. Лечащий врач придет после обеда.
Она строго посмотрела на полную женщину и вышла из палаты.
– Прости меня, Господи! – вздохнула женщина.
Через окно вливались будничные звуки большого города: рокот проезжающих автомобилей, шум ветра, голоса людей. Звуки кружились в хаотичной карусели, превращаясь в тягучую однообразную мелодию. Сознание путалось, перед сомкнутыми веками мелькала панорама удивительных мест, где она никогда не бывала прежде. Белокаменное строение, частично занесенное песком, поодаль стоят две высокие пальмы и кривое дерево, согбенное, как человек, изнемогающий под гнетом прожитых лет. Кривой сук дерева облюбовала большая черная птица. Выпуклый черный глаз зловеще сверкнул, из его сердцевины вылетело что-то быстрое, подвижное и клейкое. Оно облепило девушке рот и нос. Лера вцепилась пальцами в тугую массу, превратившуюся в человеческую руку. Рука вытянулась, как резиновая, из небытия выплыло ухмыляющееся лицо Серого. Вслед за ним зловещей чередой мелькали лики остальных Сущностей. Синий, Желтый, Коричневый, Красный, Белый… Все, кроме Черного. Глаз подмигнул бездонным оком, в зрачке тлел неистовый огонь ярости, и все прочие Сущности неслись подле нее. Из ниоткуда появилась женщина, обнаженная и прекрасная, приблизила свое лицо. Лера хотела взмолиться о пощаде, но ладонь Серого перекрыла ей дыхательные пути, а другую он поднес к своим улыбающимся губам и приложил к ним указательный палец, призывая к молчанию. Лера задыхалась. Сердце неслось бешеным галопом, с какой-то пугающей очевидностью она поняла, что сейчас умрет. Так же, как умер Альберт. И ничего нельзя изменить. Как сказала в реабилитационном центре женщина психолог, – все наркоманы бросают торчать, некоторым из них удается сделать это при жизни. Страшные облики Сущностей мчались все быстрее, женщина тянула свои губы к ее рту, пахнуло тухлым мясом, словно распахнули двери в зверинец. Лера решила, что все кончено и пора отказаться от борьбы, как некая сила ударила ее в грудь. Сжимающая лицо рука ослабила хватку, крупицы живительного воздуха просочились в легкие. Из бесконечного далека прилетел голос: