Двойник поневоле

– Ясно, гражданин начальник! – Зайцев поднялся со стула. В горле у него пересохло, но попросить у Хозяина воды из стоящей на столе бутылки минералки он не решился. Известие о смерти Сони обрушилось на него как удар тяжеловеса. Они не виделись около десяти лет, но младшая сестра, – Соня-рыжик, – занимала большую и лучшую часть в его сердце.

– Можешь идти! – Востриков вернулся на свое место. За громоздким столом из грозного и смешного карлика он превратился в значительного человека с умным лицом и благородной сединой на аккуратно постриженных висках.

В коридоре стоял охранник-хакас, медное лицо было непроницаемо. Все с тем же глухим, полным печали стоном отворилась тяжелая дверь. В камере к Зайцеву тотчас подбежал шнырь Степа, услужливо протянул кружку с горячим и крепким до черноты чаем.

– Ну, что там, Леха? Насчет Циклопа кололи?

Алексей отпил немного из кружки чифиря, лег на нары, повернулся лицом к обшарпанной стене. Разговаривать ему не хотелось.

Старший оперуполномоченный майор Бодров не любил внештатных ситуаций. Привыкнуть к этому становилось особенно трудно с годами, когда возраст перевалил за сорок, волосы покрылись инеем, сеть мелких морщинок на лице особенно заметна по утрам, во время процедуры ежедневного бритья.

– Коля! – закричала из кухни жена.

Бодров провел лезвием по намыленному подбородку. Бодров был женат двадцать лет, а это достаточный срок для того, чтобы угадывать по тону намерения близкого человека.

– Коля-я-я!

– Пошла к черту… – проворчал мужчина, глядя на отражение худощавого зеленоглазого брюнета в небольшом зеркальце. Он провел ладонью по густым, с проседью волосам, подмигнул собственному отражению. Получилось неубедительно. Интонации голоса жены не сулили ничего хорошего. Бодров ополоснул лицо холодной водой, вышел из ванной, едва не столкнувшись с супругой. Ее некогда красивое и желанное лицо покрылось рубиновыми пятнами.

– Ты что, оглох? – Женщина ткнула его в грудь рукой с зажатым в ней смартфоном: – Держи! – и ушла на кухню.

Николай проверил пропущенный вызов. Звонили со службы. Это называется – накрылся выходной день! Он размышлял, слушая, как грохочет на кухне посудой жена. Так она злилась, – приготовление завтрака сопровождалось звуковым оформлением в духе Елены Бодровой – оркестровая сюита с участием кастрюль и сковородок!

Он нажал клавишу вызова, дежурный ответил немедленно:

– Здравия желаю, товарищ майор!

– Что звонил?

– Тут такое дело, Николай Максимович… – Дежурный изложил суть происшествия: – Умерла молодая женщина двадцати семи лет. Тело доставлено в морг Петроградского района, причина смерти первоначально была установлена как сердечная недостаточность, наступившая в результате сочетания стимуляторов и алкоголя, но судмедэксперт заподозрил действие токсина, приведшего к остановке сердца. Если версия эксперта подтвердится, то получается, что яд поступил в тело умершей через микрофон ее гаджета, – продолжал дежурный офицер.

Бодров машинально переложил смартфон в другую руку.

– Наркоманка?

– Вены чистые.

– Обнаружены стимуляторы в крови?

Дежурный офицер кому-то коротко ответил, а из кухни потянуло жареным луком.

– Амфетамины, – сказал офицер, – современная молодежь эту дрянь за наркотики не считает…

– Кто делал экспертизу?

– Капитан Базин.

– Я ему позвоню. Конец связи.

Он направился в кухню, предвкушая небольшой скандал. Что за утро в семье со стажем без ругани? Однако, вопреки его ожиданиям, жена вела себя миролюбиво и немного нервно. Она положила ему на тарелку приличный шмат горячей яичницы, со стекающим белком и кругляшками румяного обжаренного лука, налила кофе в голубую со сколом по эмали чашку.

– Вызывают на работу? – спросила она, глядя в окно.

– Обычное дело… – Бодров отпил кофе из чашки, проглотил кусок пересоленной яичницы.

Женщина поставила свою тарелку в мойку, включила воду.

– Когда вернешься?

– Постараюсь поскорее.

– Можешь не спешить. Я уже позвонила маме, сказала, что мы сегодня не приедем.

– Я не думаю, что это надолго. – Он старательно заталкивал в себя горчично-соленую яичницу.

Супруга прошла мимо, его коснулся шлейф запаха. Что-то сладкое с оттенком корицы и мандаринов.

– У тебя новые духи? – спросил Бодров вслед направляющейся в комнату женщине.

– Ты заметил? – Из спальни донесся ее короткий смешок. – Машка вчера дала попробовать. Стойкие, зараза!

Она вышла на кухню, подведенные алой помадой губы бросались в глаза.

– Позавтракал? Освобождайте помещение, гражданин начальник! – Лена шутливо взлохматила волосы на его голове.

Бодров отодвинул тарелку. Та темная часть, что окутывала правую область головы жены, напоминала бездарно смешанные краски на палитре начинающего художника. Грязно-зеленый цвет, какой бывает трава на городском газоне на исходе лета, с отблеском чего-то светло-коричневого и неожиданными вкраплениями рубинового. Абсурд. Фантазия похмельного абстракциониста. Из опыта Николай знал: подобное сплетение цветов означает нервозность и лживость его хозяев. Изредка ему удавалось воздействовать на эти источники света, но после случая с мальчиком он боялся повторять подобные опыты, результат которых был чаще всего непредсказуем. Он собрался по-военному быстро, вышел на улицу, вдохнул аромат цветущей сирени и зеленой травы. Запахи были натуральными и яркими, отличающимися от фальшивого аромата мандариновых духов, источаемых женой.

У входа в морг Петроградского района курил эксперт Гриша Базин. Базин приехал в Питер из Ставропольского края недавно, но быстро завоевал всеобщую симпатию сотрудников РУВД. Это был высокий мужчина с копной черных волос и белозубой улыбкой. И рукопожатие у него было крепким, ладонь теплой и сухой.

– Быстро приехал! – сказал он, пропуская майора перед собой в помещение морга.

– Воскресенье, – лаконично ответил Бодров, – город пустой.

Они подошли к вращающемуся турникету, майор протянул в стеклянное окошко удостоверение сотрудника МВД. Толстый вахтер испуганно посмотрел на полицейских.

– Проходите, пожалуйста…

Зажглась зеленая лампочка, металлическая вертушка пришла в движение. Мужчины шли по пустынному холлу, Базин говорил приятным баритоном, словно очарованный тембром своего голоса:

– Смерть наступила между двенадцатью тридцатью и тринадцатью часами дня. Когда потерпевшей стало плохо, ее пытался реанимировать врач. – Поймав удивленный взгляд Бодрова, эксперт объяснил: – Случайно оказался рядом, совершал пробежку. Высокий уровень дофамина подтверждает наличие психоактивных веществ. Сульфат амфетамина. Однако действующее вещество находилось в процессе полураспада.

Из светлого просторного холла мужчины вошли в полутемный коридор.

– То есть на момент смерти женщина была трезвой? – спросил Бодров.

– Судя по промилле, выпила две банки пива или бокал сухого вина.

Впереди находилась лестница, ведущая в полуподвальное помещение. Навстречу вышла белокурая женщина. Ее халат блистал чистотой и свежестью, нижнюю часть лица скрывала хирургическая маска. Николай посмотрел на свои запыленные туфли и почему-то смутился.

– Здравствуйте! – сказала женщина.

Почему-то все молодые женщины с маской на лице кажутся красивыми и загадочными, подумал Бодров. Словно угадав его мысли, женщина сняла маску, уголки ее розовых, тронутых помадой губ слегка поднялись наверх, но голубые глаза оставались серьезными. На высокой груди была приколота пластиковая карточка. Новикова Ксения Васильевна. Женщина протянула руку, Бодров осторожно коснулся ее пальцев, тонких и прохладных.

– Бодров. Николай…

– Очень приятно! Ксения Васильевна. Можно просто Ксения… Прошу следовать за мной!

Мужчины спустились в подвал вслед за женщиной. Николай поймал на себе насмешливый взгляд Базина, эксперт красноречиво скосил глаза в сторону тонкой талии женщины и приятной округлости ягодиц под тканью халата. В гулком коридоре, отдаваясь эхом, звонко цокали каблучки ее туфель. Ксения остановилась возле двери, поднесла электронный ключ, щелкнул замок.