Страница 9 из 19
– Сэр Невилл, прошу вас меня простить.
– Ну конечно, дорогая моя, – муж герцогини не сильно огорчился, он рассеянно доедал свой омлет, не отрывая глаз от утренней газеты, – дела, дела, они вам даже позавтракать спокойно не дают.
Супруга ему на это замечание ничего не ответила, так как была поглощена мыслями о самом для себя важном деле, она лишь бросила на ходу:
– Джеймс, проведите дам в мой кабинет.
Герцогиня едва успела усесться за стол, как в кабинете появилась леди Рэндольф и после обычных приветствий произнесла:
– Я выбрала трёх женщин, все молоды, все здоровы, ну, на вид во всяком случае, все приезжие.
– Ну так зовите, – герцогине не терпелось увидеть этих женщин, это нетерпение было сродни тому, что испытывает молодая красавица в любимом магазине одежды, когда продавцы выносят ей прекрасные платья. – Я хочу на них взглянуть.
Леди Рэндольф подошла к двери и впустила в кабинет трёх девиц.
Они, робея и делая книксены, вошли.
– Сюда, – строго распорядилась леди Рэндольф, – станьте на свет, хозяйка хочет вас рассмотреть.
Герцогиня встала со стула, подошла ближе и, чтобы разглядеть девушек, поднесла лорнет к своим подслеповатым глазам. Ей хватило одного беглого взгляда, чтобы выбрать ту, которая ей подходила. Конечно, герцогиня выбирала, глядя на кожу молодых женщин. Крупная белокурая девушка имела отличную белую кожу. Леди Кавендиш остановилась напротив неё и стала рассматривать девицу через лорнет.
Да, кожа у неё была именно такой, какая ей и требовалась! Леди Кавендиш даже не удержалась и провела своей холодной рукой по щеке девушки.
«Чистый бархат».
Та не отстранилась, не испугалась, а лишь застенчиво улыбнулась. И тогда герцогиня спросила у неё:
– Как тебя зовут?
– Марта Хофманн, – сразу откликнулась та.
– Ты не из Гамбурга? – продолжала леди Кавендиш. Теперь она через лорнет заглядывала девушке в глаза.
– Нет, госпожа, я из Ойцвенга, – герцогиня различила в её речи акцент.
– Из Ойцвенга, – леди Джорджиана всё ещё рассматривала девушку, – это прекрасно. А как твоё здоровье, Марта Хофманн? Не болеешь ли ты чем-нибудь?
– О нет, госпожа, я абсолютно здорова, у меня нет никаких хворей, и простужаюсь я редко.
– А ты привычна к работе? – продолжала герцогиня. Она была довольна увиденным: и кожа молодой женщины, и её глаза на вид были здоровы. И последний вопрос был лишь маскировкой.
– О, да, госпожа, – Марта, кажется, изо всех сил старалась убедить эту важную старую даму, что она будет полезна в её доме, и поэтому рассказывала: – Я выросла на ферме моего дяди, со скотом и с огородом управлялась, и по дому, и по кухне могу работать, я работящая. Не боюсь никакой работы.
– Вот как? – леди Кавендиш сделала паузу, – ну что ж, вы приняты. Леди Рэндольф, прошу вас отпустить остальных.
Старая герцогиня чувствовала даже некоторый подъем, когда рассматривала великолепную кожу служанки. Она едва сдерживала себя, чтобы не прикоснуться к ней снова. И ей это удавалось лишь при мысли, что вскоре эта кожа будет «надета» на её тело, и тогда она уже сможет вовсю насладиться прикосновениями к этой гладкой и эластичной поверхности. Впрочем, леди Кавендиш вполне обоснованно полагала, что наслаждаться прикосновениями к этой коже будет не она одна. И от этих мыслей сердце немолодой леди начинало биться ещё чаще. А тем временем две другие девушки, те, что не были приняты на службу, уходили разочарованными, кажется, со слезами на глазах; им, судя по всему, очень хотелось найти себе работу в этом прекрасном доме.
Герцогиня обернулась к дворецкому, который стоял в дверях кабинета, и сказала, – Джеймс, позови кого-нибудь из лакеев, пусть проводят новенькую к доктору Мюррею.
– Как прикажете, миледи.
Новая служанка не понимала английского, но слово «доктор» она узнала.
– Госпожа, вы хотите позвать доктора для меня? Но мне не нужен доктор!
– Доктор нужен мне, – ласково улыбалась ей леди Джорджиана. – А ты… ты немножко поможешь ему. Иди, не волнуйся, с тобой всё будет хорошо.
После того как за Мартой пришли два лакея и вывели её из кабинета, герцогиня взглянула на леди Рэндольф, что во время всей встречи и осмотра девушек стояла у стены и молчала.
– Я признательна вам, дорогая моя, вы нашли прекрасный экземпляр.
– Я рада, что смогла вам помочь, – отвечала герцогине её помощница. Она и вправду была рада, так как до сих пор не слышала от своей начальницы ни одного слова похвалы. Леди Рэндольф очень хотелось узнать, что будет с этой служанкой Мартой. Нет, она, конечно, догадывалась о её судьбе, но американке очень хотелось знать подробности. Только вот спросить она так и не решилась, подумала, что спросит об этом, когда как-нибудь отличится. Когда герцогиня будет к ней расположена. А та, уже позабыв о служанке, снова вспомнила о делах.
– К нам в помощь из Лондона прислали двух сестер, вы ещё не знакомы с ними.
– Не имела чести быть представленной им, – отвечала леди Дженнет.
– Ну что ж, эту ситуацию нужно исправлять, тем более что вам придётся с этими опытными дамами работать. Завтра же устрою небольшой дамский ужин. Вы, леди Дженнет, приглашены официально.
Леди Рэндольф низко присела в книксене.
***
Герр Ройке улыбался и выглядел как победитель, когда выкладывал перед Зоей со своего лотка разные крема для обуви:
– Это для коричневых башмаков, а этот, бесцветный, подходит для всей обуви, что из кожи, а вот этот отлично защищает от воды.
Он, конечно, был горд собой: рано утром он пришёл на фабрику, где изготавливали эти крема и ваксы, устроился туда и уже прошёл инструктаж и получил торгово-рекламный набор. Вот только почему-то всё это не очень радовало ту, для которой он так старался.
– Фройляйн Гертруда, – Генрих вдруг перестал показывать ей гуталин в разных красивых баночках и уставился на девушку взглядом, выражавшим озабоченность. – С вами всё в порядке?
– Конечно, – ответила дева, – а что со мной не так?
– Ну, у вас такой вид, – Ройке словно извинялся, – как будто у вас что-то болит. У моих сестер бывает такой же вид, когда у них болит голова и они вот-вот скажут что-то злое.
– Как глупо сравнивать разных женщин, – ответила дева и поджала губы. – По-вашему, мы все одинаковые?
– Вы одинаково поджимаете губы и закатываете глаза! Точь-в-точь, как мои сёстры! – засмеялся Генрих.
Она бы могла на него разозлиться, эта шуточка была для того роскошным поводом, но Зоя не разозлилась. Ну, хотя бы потому, что этот герр Ройке был… очень наивным. И ещё… немножечко милым.
Ну а быть невесёлой у девушки имелся весомый повод. Ведь как ни крути, а Генрих очень, очень сильно рисковал, если бы всё-таки решился на эту авантюру с ваксами. Вот, правда, он и понятия не имел о том, куда собирается идти. Конечно, дева ему говорила, что это одно из самых опасных мест в Гамбурге, но не говорила, насколько и чем оно опасно. И сейчас, пока она слушала его и рассеянно смотрела на кремы и ваксы, в ней боролись два – или даже три – желания. Первое: рассказать ему всё об опасностях, что ждут его во дворце, о тварях в женском обличии, от которых неподготовленному человеку невозможно скрыть свои намерения и свои эмоции. И что они будут самой большой опасностью для него, если он отважится туда пойти. Второе желание – об этом не рассказывать. Ведь если он не знает об умениях ведьм, то и опасаться их не будет. Генрих просто не будет знать, что этих баб нужно бояться, а значит, в нём не зародится страх, который англичанки просто нутром чуют. А третьим её желанием было взять и сказать: герр Ройке, вся эта ваша затея с ваксами – глупость, и поэтому ничего подобного мы предпринимать не будем. После чего с чистой совестью начать искать другой путь к старику Джеймсу.
Но решить, какой из этих трёх вариантов выбрать, она не могла, ей нужно, нужно было добраться до Джеймса, вот только… Рисковать этим болваном, который даже не понимал всей опасности предприятия, Зое очень не хотелось. Одно дело – какой-то глупый чех на аэровокзале; случись ещё раз такое дело, с ним дева поступила бы так же, как и в прошлый раз. Её так учили, она была подготовлена пренебречь даже своей жизнью, а уж жизни каких-то там чехов для неё значили ещё меньше. Тот чех был всего-навсего пешкой, что своей жертвой сохранила более значимую фигуру. Но Генрих…