Рыбья кровь

Городище Хлын было похоже на удвоенный в размерах Тростец. Такой же высокий тын с наблюдательной вышкой, такие же бревенчатые избы, только крыты они были уже не дерном, а дубовым тесом.

При появлении ладьи в городище возникло заметное движение, из ворот городища высыпало немало женщин и детей, видимо признавших купца, проплывшего недавно вверх по течению. Но по мере приближения судна радостное оживление стихло, сменившись тревожным ожиданием, – на борту творилось что-то непонятное.

Когда ладья пристала к пологому берегу недалеко от ворот, к ней тут же приблизилась группа вооруженных мечами мужчин.

– Нам нужен знахарь, – сказал Дарник после приветствий. – У нас раненые.

– А ты сам кто такой? – спросил одноглазый, сурового вида староста.

– Я Дарник из Бежети.

– Кто напал на вас?

– У нас был спорный поединок.

Староста заглянул под полотняный полог на раненых.

– Я вижу, вы очень хорошо поспорили, – усмехнулся он.

– Они умрут, если вы не дадите знахаря.

– Разбойникам мы знахаря не даем, – был ответ.

Группа мужчин удалилась в городище, следом за ними женщины и дети.

К ладье подъехали Кривонос и Лузга со своими лошадьми. Узнав, что в знахаре отказали, Лузга тут же предложил поджечь городище или хотя бы лодки хлыновцев, лежащие на берегу неподалеку. Он слишком буквально понял, что за каждую обиду надо немедленно наказывать. Дарник оглядел остальных. Вся ватага, даже гребцы, смотрела на него с тем же ожиданием решительных действий. Оказывается, не только вожак может приказывать, но и ему могут – это было не очень приятным открытием.

К ладье тем временем быстрым шагом подошли два вооруженных стражника.

– Староста советует вам удалиться, иначе… – начал старший из них, но, оглядев мрачные лица дарницкой ватаги, не решился закончить и поспешил с напарником восвояси.

– Хорошо, – сказал Дарник. Поднявшись в ладью, они, впрочем, не поплыли дальше, а просто переправились на другой берег реки. Туда же вплавь доставили лошадей и коноводы.

Отдав распоряжение второй и третьей паре и гребцам готовить зажигательную паклю для стрел, а также собирать большие камни и пилить короткие толстые чурбаки, Рыбья Кровь с Меченым и Селезнем занялись изготовлением большой пращницы, похожей на ту, что делал у себя в Бежети. Если на изготовление первой ему понадобилось четыре дня, то теперь все уложилось в считаные часы, в качестве оси хорошо подошел железный лом, найденный на ладье. Его укрепили между двух деревьев, а на нем с помощью деревянной плашки длинное коромысло с тяжелым противовесом.

У купца между тем началась агония: лицо стало сине-багровым, несколько слабых хрипов, и по телу прошла последняя судорога. Теперь их месть выглядела уже совершенно законно, это признал даже Быстрян, попросив вернуть свое оружие и решительно, несмотря на ранения, присоединившись к строителям метательного орудия.

Пока хоронили Стерха, Дарник произвел смотр своих сил. В его распоряжении находилось девять бойников. Трое должны были управляться с пращницей, остальные семеро стрелять из луков зажигательными стрелами. Черна с Зорькой и Селезень тоже попросили себе по луку, но он отрядил их подносить лучникам зажженные стрелы. Еще двум легкораненым гребцам надлежало подавать снаряды для большой пращи.

В городище, судя по всему, могли выставить до сотни крепких сильных мужчин. Сражаться с ними в открытом бою, разумеется, было безрассудством, но через реку, с безопасного расстояния – в самый раз. Впервые предстояло проверить на деле и свое метательное приспособление. Никто, даже опытный Быстрян, не понимал толком, что задумал молодой вожак. Не понимали и хлыновцы, продолжая на своем берегу заниматься повседневными делами, лишь изредка поглядывая в сторону ладьи. Себе в помощники подавать камни и натягивать веревки Дарник взял Меченого и Бортя, остальных с луками под командой Быстряна выстроил впереди, у берега.

– Ну что, начнем? – спросил вожак, оглядывая своих изготовившихся лучников. – Стреляйте только по лодкам. – И отпустил веревку, удерживавшую коромысло пращи.

Трехсаженная балка стремительно развернулась и три первых булыжника величиной с детскую голову, перелетев реку, обрушились внутрь городища. Из глоток ватажников вырвался торжествующий вопль – каждый чувствовал себя немного причастным к столь великолепному броску.

Хлыновцы засуетились лишь после третьего выстрела, град тяжелых камней методично крушил крыши их домов, а три десятка зажигательных стрел уже сидело в бортах их долбленок. Сумятицу увеличило стадо коров, возвращавшихся в это время с пастбища. Один из выстрелов мелкими камнями Дарник направил прямо в середину стада, убив и поранив несколько коров, и выбегавшие из ворот парни и мужики с рогатинами и топорами оказались в самой гуще обезумевших животных.

Из-за стен городища повалил дым – несколько камней разворотили не только крыши, но и домашние очаги. Когда закончились камни, обстрел пошел тяжелыми чурками. Все лодки тоже были в огне. Несколько хлыновцев, укрывшись за деревьями на своем берегу, стали посылать ответные стрелы, и им даже удалось ранить одного из гребцов.

– У нас кончаются стрелы, – подбежав к Дарнику, сообщил Кривонос.

Дальше оставаться здесь было рискованно – не хватало только захватить и повесить себе на шею целое городище.

– Собираемся, – приказал Дарник, наводя пращницу с галечной россыпью на вражеских стрелков. Сильно поразить никого не удалось, зато хлыновцы тотчас же отступили подальше от берега.

Когда все, кроме коноводов, погрузились на ладью, Дарник с Меченым изрубили на куски пращницу, забрали лом и мешки для камней и последними поднялись на борт. Возбужденные ватажники не уставали обсуждать свою новую победу, то и дело оглядываясь на пылающее позади поселение, – месть получилась что надо.

Сразу за Хлыном река, по которой они плыли, впадала в широкий поток, текущий с запада на восток. Не останавливаясь, плыли вниз по течению все сумерки и полночи. Затем пристали к противоположному от городища берегу и расположились на ночевку, выставив двойную охрану.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.