Страница 4 из 19
Баронесса импульсивно придвинулась к Тарло и сжала его руку:
– Сердце мое было разбито!
Она почти вплотную поднесла руку графа к своей груди, но вовремя остановилась, оставив того разрываться между горячим желанием немедленно заключить даму в объятия и сознанием собственной возвышенной рыцарственности.
– И вот, когда я приехала сюда, чтобы укрыться от смеющейся мне в лицо толпы, я получаю известие, что мой бывший супруг оказался еще большим мерзавцем, чем я полагала. Он распорядился немедленно закрыть мне доступ к банковскому счету. Конечно, адвокат добьется отмены этого нелепого распоряжения, однако на судейское крючкотворство уйдет не меньше недели. И, кроме того, понадобится мое личное присутствие. Но сегодня, увы, я совершенно без средств. К полудню мне нечем будет заплатить за номер. Меня выкинут на улицу!
Она всхлипнула, упала на грудь благородного рыцаря и начала щедро орошать блестящий лацкан смокинга чистыми горючими слезами.
Слегка обескураженный граф пробормотал:
– Ну, где ж там носит этого чертова Андре?! – продолжая утешающе гладить красавицу по блестящим иссиня-черным волосам, широкими волнами спадающим на хрупкие плечи. – Я мог бы дать вам некоторую сумму, – великодушно предложил он, невольно подсчитывая, на какие расходы может хватить прекрасной даме оставшихся у него десяти франков.
– О нет, нет! Я не могу принять от вас деньги в дар, а взять в долг – и того хуже. Посудите сами, ведь мне нужно будет уехать, и кто знает, когда я смогу вновь увидеть вас. К тому же, вдруг что-нибудь пойдет не так, и судебный процесс затянется? – Она прервала себя, будто на мгновение задумавшись. – Впрочем, если вы будете так великодушны, я знаю, действительно, знаю, как вы можете мне помочь! Погодите, я сейчас…
Алиса фон Лауэндорф стремительно вышла из номера, но спустя минуту вернулась.
– Вот, посмотрите! – В ее ладони, переливаясь бриллиантовой россыпью, лежала довольно крупная брошь. – Это старинная и очень ценная вещица. Полагаю, за нее можно было бы выручить не менее двухсот тысяч франков. Моя прабабушка, царство ей небесное, получила эту брошь в дар от Фридриха Великого.
– Уверен, на вас, сударыня, эта брошь смотрелась бы еще более эффектно, чем на вашей, несомненно, достойной родственнице.
– Ах, граф, вы так великодушны, так добры! Я бы никогда не решилась расстаться с этой красотой, но ваше неподдельное благородство, достойное истинного рыцаря, натолкнуло меня на, возможно, слишком смелую мысль…
Алиса пленительно улыбнулась. Граф Тарло почувствовал, как по всему телу пробежали мурашки. Он не без тревоги осознал, что готов согласиться с предложением красавицы, даже не выслушав его. Но, как подобает гвардейскому офицеру, более того, кавалеристу, он вовремя осадил себя, будто некстати взбрыкнувшего жеребца, согласно кивнул и принялся слушать с самым внимательным видом.
– Я готова довериться вам, мой друг. Давайте в знак нашей столь недавней, но, как мне представляется, искренней дружбы, обменяемся памятными дарами. Вот мой своеобразный залог, – она протянула графу брошь. – Пусть она будет у вас в знак моей к вам глубокой приязни. А вы, – она чуть потупилась, – когда б вы могли дать мне в ответ, скажем, полтораста тысяч…
Дверь номера открылась.
– Ваше шампанское, месье! – Бритоголовый крепыш Андре появился в дверном проеме с серебряным ведерком, полным льда, из которого торчало горлышко бутылки. Он почтительно склонил голову. – И ваши гостьи.
В апартаменты шагом, твердым, как поступь командора, постукивая тростью, вошла Мари Ле Блан. За нею, потупившись, шла привлекательная блондинка из той породы милых барышень, рядом с которыми бывает легко молчать и легко смеяться. Сейчас, судя по ее виду, ей было вовсе не весело.
– Налей шампанского мадам Алисе! – с порога распорядилась Мари Ле Блан. – Так ей будет легче слушать. Садитесь, баронесса.
Дама-боцман неучтиво ткнула пальцем в ближайшее кресло.
– Это какая-то западня! – возмутилась обольстительница.
– Так и есть, – обрушиваясь на кремовый бархат, подтвердила Мари. – Граф, вы тоже садитесь и пейте шампанское. Это за счет заведения.
Баронесса фон Лауэндорф затравленно поглядела на странную гостью, на широкоплечего Андре, загородившего дверь, и села, не забыв скорчить самую презрительную из имеющихся у нее в запасе гримас.
– Итак, мадам фон Лауэндорф, – объявила Мари Ле Блан, – вынуждена официально заявить вам, что с этой минуты вы находитесь под арестом. Утром вы будете отправлены под стражей в Вену, где вас уже с нетерпением ожидает шеф криминальной полиции.
– Как вы смеете?! Я баронесса…
– Законность этого вашего титула никто не оспаривает. Как, впрочем, и всех остальных. А вот законность владения брошью королевы Марии Антуанетты работы швейцарского ювелира Иеремии Позье, поставщика российского императорского и многих германских королевских и княжеских дворов, весьма сомнительна. Эту брошь несчастная королева сумела передать в Вену своему брату-императору незадолго до казни. И с тех пор она является неотъемлемой частью драгоценностей короны.
– Но… но я ничего не знала об этом! – удивленно захлопала глазами красавица.
– Одним, можно так сказать, недобрым днем, – не удосуживаясь ответить баронессе, продолжала мадам Ле Блан, – хранитель императорской коллекции барон Фридрих фон Лауэндорф неосторожно продемонстрировал своей очаровательной невесте, – вам, мадам, – сокровищницу, в которой хранилась и эта милая вещица. И вы столь убедительно расписали потерявшему голову от любви мужчине, как вам просто снится эта безделушка, что он похитил ее и подарил вам. Умоляя, однако, никому о ней не рассказывать и, уж конечно, не показывать. Что, несомненно, резонно, как и ваше желание избавиться от краденого, пусть и в полцены. Таким образом, вы стали соучастницей в громком преступлении. А скорее всего, и его организатором. Но этим будет заниматься криминальная полиция Вены. Мы же в красках распишем, как вы пытались соблазнить рыцарственного графа Тарло и продать ему, – ах, извините, обменять на денежный подарок, – похищенное сокровище.
Глаза Алисы гневно вспыхнули. Она, было, открыла рот, но «боцманша» остановила ее предостерегающим жестом.
– Не утруждайте себя и нас увертками. Мы не собираемся разбираться в деталях. Для этого есть криминальная полиция Австро-Венгерской империи. Показания вашего мужа лежат на столе ее шефа. Так что вам предстоит новое свидание с Веной – и с супругом. Он несколько запаниковал, когда ваш адвокат пожелал отсудить половину движимого и недвижимого имущества дома Лауэндорфов. А потому явился с повинной в полицию, не без основания заподозрив, кто вы на самом деле.
– Вы не смеете порочить мое доброе имя!
– С этим вы замечательно справились и без меня. Ваша пикантная история просто восхитительна. Только представьте, граф, – мадам Ле Блан повернулась к Тарло, – в ночь после свадьбы прелестная невеста, якобы от волнения, занемогла. Потребовались нюхательная соль, притирания… Но потом, уже посреди ночи, ей стало лучше, и она решила осчастливить не слишком молодого супруга. Но когда, изнемогая от сладостного предвкушения и истомы, она переступила заветный порог опочивальни, там она с ужасом обнаружила, что барон коварно изменяет ей вот с этой милой крошкой. – И мадам кивнула на блондинку. – Баронесса, это же ваша камеристка, не так ли?
Дама высокомерно молчала, сжав слегка побледневшие губы.
– И она продолжает оставаться ею. Не трудитесь опровергать. Не правда ли, забавно? Сам барон утверждает, что был мертвецки пьян, и не помнит даже, как оказался в постели. А уж откуда там взялась совершенно голая девица, и вовсе сказать ничего не может. Но, тем не менее, повод для развода и раздела имущества бесподобный.
– Все это частью ваши домыслы, частью ложь моего бывшего мужа. Да, Женевьеву я весьма ценю, и то, что Фриц затащил невинную юную девушку в постель – ее беда, а не вина.
– Браво, мадам, вы неизменно хороши. Это как раз то, что нужно. Я бы, может, даже поверила вашему негодованию, когда бы не эта небольшая записная книжка.