Страница 56 из 89
В его взгляде лишь леденящий душу холод.
— А теперь ты думаешь, что можешь сказать «прости» и все вернется на круги своя? Нет, Мира. Как раньше не будет. Я больше не собираюсь терпеть твое скотское отношение к близким, лишь потому что тебе страшно.
Я киваю и закусываю губу, чтобы не начать плакать.
— Я не знаю, как еще тебе доказать, что ты не одна. Что у тебя нет никакого долбаного права так разговаривать с родителями или Полиной. В конечном итоге ты добьешься того, что действительно останешься одна и когда ты поймешь, как сильно ошибалась, будет уже слишком поздно.
— Знаю…, - шепчу я и сжимаю пальцы в кулак так сильно, что ногти впиваются в кожу.
Слова даются слишком тяжело. У меня была заготовлена целая речь, но не могу вымолвить самых важных слов, доказывающих, что я действительно сожалею о содеянном, а самое главное:
— Не бросай меня, пожалуйста, — с губ срывается горький всхлип. — Я веду себя эгоистично и омерзительно. Я всегда выбираю себя и раз за разом причиняю тебе боль. Но не бросай меня, пожалуйста. Без тебя я не справлюсь.
Я должна говорить это, смотря в глаза тому, кто был со мной в самые темные дни моей жизни, но чувство вины слишком сильно. Я перешла все грани и нанесла непоправимые раны. Взгляд затуманивается из-за слез, а грудь сотрясается от беззвучных рыданий.
Не говоря ни слова, Макс вдруг обнимает меня так крепко, что мне становится тяжело дышать. Обхватываю его спину руками и сминаю в пальцах тонкую ткань рубашки.
— Если ты еще раз поступишь подобным образом, то клянусь, я сам лично сменю все замки в квартире.
Я киваю и делаю судорожный вдох.
— Я больше никогда не убегу.
— Хотелось бы мне в это верить.
Макс отстраняется от меня и заключает мое лицо в ладони. Большими пальцами он смахивает слезы с моих щек и заправляет прядь волос за ухо.
— Запомни уже наконец, все мы любим тебя и всегда готовы помочь. Нет ничего плохого в том, чтобы бояться. Гораздо страшнее, когда вокруг не окажется никого, кому ты на самом деле важна.
Я быстро моргаю, прогоняя слезы прочь. Макс вновь меня обнимает.
- Это не значит, что я тебя простил. Я все еще зол за твой побег и за то, что ты наговорила Полине.
Поднимаю голову и заглядываю ему в глаза.
— Я все разрушила, правда?
— Нет. Мы с Полиной поговорили, и я заверил ее, что в произошедшем тогда, нет ее вины, — Макс проводит рукой по волосам. — Рано или поздно, нам бы все равно пришлось поговорить об этом, но я и подумать не мог, что все выйдет таким образом.
Я закусываю губу и отвожу взгляд. О том, что Макс был зависим знаю только я и я сама же поклялась, что буду хранить его секрет несмотря ни на что. В те дни, Макс упал на самое дно и не хотел подниматься, когда я умоляла его остановиться. Он ранил словами не хуже меня и стал тем, кого мы оба надеемся больше не увидим. Но он смог выбраться и побороть своих демонов. В отличие от меня.
Мы садимся на диван, и я подбираю под себя ноги. Взгляд друга смягчается, но я понимаю, что он действительно все еще зол на меня. Не могу его винить за это.
— Ты так и не переставала ей платить? — он не сводит с меня пристального взгляда голубых глаз.
— Я хотела, чтобы она держалась от меня подальше.
— Как мы видим, твоя тактика не сработала, — сухо замечает он. — Надеюсь больше ты не собираешься этого делать?
Я машу головой.
— Она узнала, что родители переезжают к нам и поняла, что рыбка сорвалась с крючка.
— Что еще она говорила?
Я смотрю на свои татуировки и поворачиваюсь руки так, чтобы он мог их видеть.
— Что я испортила себя этим, — киваю на рисунки на теле. — И что я сама во всем виновата.
— Ты же знаешь, что это не так, — в его голосе столько уверенности и жесткости, что мне остается только кивнуть. Хотя сама начинаю в этом сомневаться.
Макс протягивает руку и, взяв меня за подбородок, приподнимает мою голову.
— Ты не виновата, слышишь меня? Если понадобится, я буду говорить тебе эти слова до тех пор, пока ты сама это не уяснишь. В том, что произошло, виновата только твоя мать и этот мерзавец. Но не ты.
Он заключает меня в объятия, и я утыкаюсь носом в его шею.
Я больше никогда не потеряю его. Даже если мне придется повторять эти проклятые слова каждую минуту жизни.
***
Нажимаю на звонок и нервно переминаюсь с ноги на ногу. После того, как мы еще некоторое время поговорили с Максом и решили дела в клубе, я отправилась к Полине. Каждого из них я ударила в самое больное место. И самой преданной и доброй девушке на свете, досталось больше всех. Я без раздумий ударила ее в самое сердце и вырвала его с корнем. Поэтому я даже не удивлюсь, если Полина решит вычеркнуть меня из своей жизни.
Но она открывает. Подруга стоит передо мной в своей депрессивной пижаме с принтом сумасшедшего кролика с морковкой в зубах, которую я в шутку подарила ей на один из праздников. По ее словам, такие кошмарные вещи надо надевать в самые жуткие дни. Глаза Поли опухли от слез, волосы собраны в растрепанный пучок, а на ногах пушистые тапочки с щенком.
Видимо один из них настал.
— Я облажалась, — выдаю я и самой от себя хочется закатить глаза.
Полина вскидывает бровь.
Я протягиваю ей пакет с ее любимым белым шоколадом, за который она готова душу продать. Она игнорирует лакомство.
— Если ты прогонишь меня, то я все пойму и, наверное, оставлю тебя на какое-то время в покое, — бормочу я, переминаясь с ноги на ногу. — Но я не откажусь от попыток вернуть нашу дружбу несмотря на то, что ты наверняка считаешь меня последней стервой…
Я не успеваю договорить потому что Полина сокращает злосчастные сантиметры между нами и, всхлипнув, крепко обнимает меня.
Провожу рукой по ее спине и обнимаю подругу в ответ.
— Прости меня. Я не имела права так говорить, — к глазам подступают слезы.
Я так виновата перед ней.
Полина ничего не отвечает только крепче обнимает и плачет.
— Шоколад ты не получишь, — она шмыгает носом.
— Я даже не надеялась. У меня между прочим еще кое-что есть, — открываю сумку и достаю диск с ее любимым фильмом «Грязные танцы».
Она выхватывает пластиковую коробочку из моих рук и прижимает груди. Мы заходим в квартиру, и я закрываю дверь.
— Ты основательно подготовилась и пошла на крайние меры. Кто сможет устоять перед Патриком Суэйзи?
— А перед подругой, которой искренне жаль, что она вела себя как последняя дрянь?
Подбородок Полины дрожит, но она заставляет себя улыбнуться.
— Только если она будет смотреть со мной любимый фильм и пообещает воздержаться от едких комментариев на моих любимых сценах.
Подношу руку ко рту и делаю вид, что закрываю его на замок.
Мы проходим на кухню и Поля включает чайник, а затем выкладывает на тарелку любимое лакомство и с озорной улыбкой, закидывает себе одну конфету в рот.
Меня снова накрывает чувство стыда. Я не заслуживаю таких людей, как Макс и Полина. В наше время дружба — настолько редкое явление, что ей нельзя раскидываться и пренебрегать. Если в твоей жизни появляются люди, готовые быть рядом с тобой несмотря на твое дерьмовое поведение и которые все же делятся любимым шоколадом, надо хвататься за них и держать изо всех сил. Надо уважать и ценить их, потому что в один прекрасный миг им просто надоест быть подушкой для битья, и они уйдут.
А что такое человек без тех, с кем можно смеяться и в радости, и в горе? Кто может накричать на тебя, а затем обнять до сбитого дыхания? Кем станет человек, если останется один?
Я больше не собираюсь так рисковать.
Полина ставит передо мной две кружки, закидывает пакетики с зеленым чаем, наверняка, чтобы успокоить нервы и наливает кипяток.
— Как Аня? — нарушаю я наше молчание.
— Лучше всех. Сегодня она проснулась за пятнадцать минут до будильника и заявила, что обязана пойти в сад в платье принцессы.