Научи меня дышать

— Она просто делает все, чтобы взбесить меня.

И пока что у нее это отлично получается.

— Господь Всемогущий! Да ты влюбился! — восклицает Вика, прикладывая ладонь к моему лбу. — Жара нет, ты точно хорошо себя чувствуешь?

Отталкиваю ее руку и пересаживаюсь в кресло напротив. Она громко смеется и на ее возглас оборачиваюсь другие посетители кофейни, куда мы зашли перекусить.

Я не даю определение того, что чувствую к Мире. Никогда не был в этом силен. Но слова, сказанные сестрой, не вызывают во мне паники.

— Что она с тобой сделала? Подожди, — Вика успокаивается и, взяв салфетку, прикладывает ее к уголкам глаз, промачивая тушь. — Это точно ты? Может какой-то клон, о существовании которого я не подозревала?

— Я уже жалею, что обо всем тебе рассказал.

— О нет, ты очень счастлив, что твой несносный близнец вернулся и дает тебе советы, — на ее губах играет самодовольная улыбка.

Вика перекидывает ногу на ногу и, откинувшись на спинку стула, постукивает пальцами по кружке с кофе.

— А теперь без шуток. Что собираешься делать? Ты же понимаешь, что Макс оторвет тебе голову, если ты возьмешь билет в один конец до Нью-Йорка. Он, конечно, с виду добряк, но что касается Миры, то у него просто крышу сносит.

— Я еще не думал об этом.

— То есть мне уже надо готовить для тебя лед.

— Не утрируй. Я не сказал, что хочу отказаться от того, что происходит между нами с Мирой, но мне надо вернуться в НьюЙорк, чтобы закончить все дела. У меня есть обязательства.

В глазах появляется маленькая искорка надежды.

— Значит, есть вариант, что ты вернешься домой? — с едва уловимой тоской в голосе спрашивает она.

— А ты бы смогла бросить все, к чему так долго шла? — с вызовом спрашиваю я.

Она закусывает губу и переводит взгляд на кружку с чаем.

— Я понимаю, ты долго добивался всего и по сравнению с Нью-Йорком тебе тут нечего делать, но здесь твой дом.

— Из которого меня благополучно выгнали, — мой голос звучит резко.

— Богдан… — с сожалением шепчет Вика.

— Не хочу сейчас говорить об этом. Мне надо решить все с Мирой и уже от этого отталкиваться.

Сестра кивает и отводит взгляд в сторону, прекрасно понимая, что со мной бесполезно разговаривать на эту тему.

Вика осталась дома вместе с родителями. Да у нее были трудности, но мы прошли их вместе. Я люблю сестру и готов ради нее на все, однако отношение к детям в нашей семье слишком разное. Отец с самого моего детства возлагал на меня слишком большие надежды. Он распланировал мою жизнь: решил, что я буду работать в фирме и продолжу его дело. Займу место руководителя, а подкреплю его браком с дочерью партнера. Но стоило мне лишь заикнуться о том, чего я хочу на самом деле, как меня вышвырнули из родительского гнездышка.

Вика думает, что в Нью-Йорке у меня все было замечательно. Сладкая вольная жизнь, которой я наслаждался каждую минуту. Но она понятия не имеет, через какие трудности мне пришлось пройти. Ей не понять, каково это быть одному в совершенно незнакомой для тебя стране и не иметь поддержки. Вика понятия не имеет, что значит потерять все в одночасье и пытаться после этого создать что-то свое.

— Богдан.

Я смотрю на сестру. Она придвигается ближе.

— У Миры же насколько я помню есть татуировки на руках?

— Да.

— А еще она способна убить взглядом? — шепчет Вика, смотря в сторону поверх моего плеча.

Я резко оборачиваюсь и вижу позади себя Миру. Она держит в руках картонный стаканчик и ее взгляд мечется от меня к сестре. Тяжело дыша она пятится к выходу и, нащупав пальцами дверную ручку, быстрым шагом выходит из кофейни.

— Дерьмо, — я вскакиваю со стула и следую за упрямой девчонкой, пока она вновь не сбежала.

Клянусь богом, шутка с наручниками уже не кажется мне такой уж глупой.

Глава 29

Мира

— Мира, остановись! — гремит позади меня голос Богдана.

Я отхожу всего лишь на несколько метров, когда его пальцы впиваются в мое предплечье. Богдан дергает меня на себя, и я резко оборачиваюсь.

— Отпусти, — бросаю взгляд на его руку.

— Даже не подумаю. Мне осточертело бегать за тобой по всему городу и пытаться донести одну-единственную мысль: ты меня бесишь! — его глаза полыхают гневом, и он крепче прижимает меня к себе.

Стаканчик с глинтвейном падает на плитку и все выливается.

— Это взаимно! — вскидываю голову и смотрю на него упрямым взглядом.

Он злорадно усмехается.

— Я еще не договорил, — второй рукой он обхватывает меня за талию. — Ты приводишь меня в бешенство, которое я никогда раньше не испытывал. Делаешь все, чтобы вывести меня из долбаного равнодушия. Порой я не понимаю, как с тобой разговаривать и когда ты в очередной раз сбежишь. Но мне нравится это, — его дыхание перехватывает, и он судорожно сглатывает.

Взгляд Богдана смягчается, а его хватка становится не такой сильной.

Я лишь ошарашенно смотрю на него и пытаюсь унять бешено-колотящееся сердце.

— Ты противоречишь сам себе, — сипло звучит мой голос.

— Думаешь, я не знаю этого? С самого первого дня нашего знакомства я противоречу сам себе. Я приехал, чтобы понять, что мне нужно, а в конечном итоге ты спутала мои мысли и я уже не уверен, что все это время следовал по правильному пути. Но мне нравится это, — вновь повторяет он. Богдан наклоняется и касается моего лба своим. — Если ты думаешь, что страшно только тебе, то ошибаешься. Я тоже боюсь, но хочу рискнуть.

Закрываю глаза, чтобы хоть на мгновение оторваться от темного омута его взора, пленяющего меня все больше. В который раз все во мне переворачивается за секунды, и я начинаю сомневаться в собственных чувствах и решениях.

Сердце опять начинает подсказывать мне, что сейчас я не права и нужно засунуть свой характер куда подальше. Разум молчит, словно нейтральная территория.

Долбаная Швейцария.

— Прекрати убегать от меня, — он касается моей шеи и нежно поглаживает кожу.

— Нам будет больно. Ты не понимаешь, — мой голос надламывается. — Я затяну тебя во тьму, из которой мы можем не выбраться.

— Плевать.

Поднимаю голову и смотрю ему прямо в глаза.

— Ты уезжаешь, — с горечью шепчу я и к глазам подступают слезы.

Я слишком долго боролась с ним и больше не могу противостоять. Чувства к Богдану сильнее меня.

— Мы что-нибудь придумаем. Я закрою ближайшие проекты и вернусь сюда, а дальше будем отталкиваться от того, что имеем.

— Богдан…

Он прикладывает палец к моим губам.

— Если ты приготовила список из ста причин по которым мы не можем быть вместе, то я облегчу тебе задачу — разорви его. Я не отступлю, — его голос полон решимости.

У меня вырывается смех вместе с всхлипом и на губах Богдана также появляется теплая улыбка. Я приникаю к его руке, ласкающей мою щеку и смотрю на парня, который перевернул мою жизнь с ног на голову.

Я могла бы снова уйти, но не хочу. В эту секунду я понимаю, что больше не хочу спорить и выяснять кто прав, а кто виноват. Итог один: мы возвращаемся друг к другу.

Встаю на носочки и целую его. Богдан удивлен моим поступком. Он мгновение медлит, затем крепко обнимает, прижимая к себе. Его губы мягкие и нежные контрастируют с требовательным поцелуем, словно он вкладывает в него все невысказанные эмоции и собственные страхи. Богдан словно показывает, что я принадлежу ему. И мое глупое сердце полностью с ним согласно. То чувство, которое я прятала глубоко внутри, вырывается наружу. Я обнимаю его за шею, притягивая ближе к себе. Это то, чего мне так не хватало.

Мне не хватало Богдана.

Как только наши губы соприкоснулись, я поняла, как скучала по нему эти дни. Богдан словно частичка пазла, которой мне не доставало. Мой чертов пазл по имени Богдан.

— Ты пожалеешь, что связался со мной, — говорю я, давая ему последний шанс, чтобы уйти.

Он улыбается и нежно касается моей щеки.

— Уже начинаю, — отшучивается он.