Страница 30 из 45
– Сколько?
– Чего сколько?
– Какие срока дали моим родным?
– Врать не стану, я не знаю.
– Где мой отец?
– Отца твоего отправили в Колпашево.
– Расстреляли?
– Нет…
– Врешь гадина, я знаю, что расстрелянных людей перевозят на север Нарыма. Будешь врать, убью, – Илья направил наган на Романова.
– Это было распоряжение Овчинникова, он подписал постановление, тройка приговорила его к смерти.
Илья тяжело вздохнул, и какое-то время молчал, переживая потерю отца, затем продолжил допрос.
– Что стало с моей женой и детьми?
– Они же в Новосибирске, мы ничего о них не знаем.
– Остальные мои родственники где?
Романов не нашел, что ответить, и получил увесистый удар по шее и чуть не потерял сознание.
– Их отправили в Колпашевскую тюрьму, в нашей, по улице Ленина, не хватает мест.
– Изверги, – грубо сказал Макар и, обойдя Романова, пристально взглянул ему в глаза, – сволочь, помнишь меня, нам довелось однажды встретиться, я еще пилюлю тебе в живот зарядил.
– Так ты Шаповалов! – удивился Романов.
– Теперь вижу, что узнал. Сейчас подпишешь одну бумагу, и мы с тобой начнем вплотную работать. Подписывай, – Мирошников протянул лист с машинописным текстом.
– Что это?
– Документ о сотрудничестве с РОВС.
– Вы спятили?! Лучше сразу умереть, чем потом это сделает трибунал. Вы ставите меня в трудное положение.
– Воля твоя, – с иронией произнес Макар и накинул мешок на голову Романову, – Встал! Иди вперед.
Испугавшийся Романов обратился к Михееву.
– Илья подожди, помилосердствуй.
– Где твое милосердие было, когда меня и Михеевских жителей арестовывал?
– Ты же знаешь, я выполнял приказ, иначе бы меня самого… Илья, пожалей, я пригожусь вам, вот увидишь, от меня живого пользы будет больше, чем от мертвого.
Макар снял мешок и развязал Романову руки.
– Илья пощадите, у меня сын недавно родился…
– А у меня их двое, и что дальше?
– Какие сведения вам нужны?
– Садись, продолжим разговор. Для начала подпишешь бумагу и запомни, это твой смертный приговор. Соберешь на Овчинникова информацию: откуда прибыл в Томск, как он подготавливает документально казни людей, как избавляется от трупов? Затем будешь способствовать продвижению дел, которые я буду тебе подбрасывать.
– Каких дел?
– Разных, в особенности на районных представителей власти: председателей, активистов и прочей нечисти.
– Они же относятся к партийной организации, нам-то НКВД зачем они нужны?
– Не морочь мне голову, нам известно, какое влияние вы оказываете на работников партаппарата и при надобности фальсифицируете дела. Заруби себе на носу, отвертеться тебе не удастся, либо ты работаешь на нас, либо отправляешься вслед за Нестеренко.
– Вы убили его?!
– Мы бы и тебя сейчас убили, да нужен ты нам. Что с Егором Коростылевым и его сыном Михаилом?
– Михаил сидит под следствием в подвале следственной тюрьмы, а вот с его отцом дело обстоит намного хуже, его управление забрало к себе, я слышал, что его отправили в Новосибирск.
– В чем обвиняют Михаила?
– Я особо не вдавался в подробности его дела, но думаю, как следователь повернет, так и выйдет.
– Для тебя будет трудно, поговорить со следователем.
– Если я представлю ему документ, что Коростылев был, к примеру, моим агентом, то возможен хороший результат, хотя многое зависит от Овчинникова, он может не освободить Коростылева.
– Нет, вариант с агентом отпадает. Придумай что-нибудь другое.
– Тогда следователь не должен найти в деле Коростылева Михаила состава преступления.
– Вот это другое дело. Действуй.
– Ладно, попробую, думаю, это будет не сложно. Илья, а вы правда, состоите в РОВС?
– В «Черной молнии».
– Что за организация, я о такой не слышал?
– Поищи в Томских архивах Гражданской войны, обязательно найдешь сведения о казачьей сотне «Черной молния», оттуда и тянется наш след.
– Значит, я был прав, подозревая тебя, как участника контрреволюционного движения.
– Подписывай, давай, ишь разговорился, – Макар ткнул Романова стволом нагана между лопаток.
Энкэвэдэшника довезли на пролетке до проспекта и высадили, на прощание Илья предупредил:
– В твоих интересах помалкивать, мы найдем тебя, и не забудь подготовить два служебных документа, удостоверяющих нашу личность, данные и фотографии я тебе перешлю. Все, иди и моли Бога, что с тобой обошлись мягче, чем ты поступил с моей родней.
На днях состоялась встреча Мирошникова с бывшим сослуживцем Давыдовым. Он работал счетоводом на спичечной фабрике и время от времени, обменивался с конспиративным центром о состоянии дел организации. Все шло плохо, на фабрике арестовывали людей, начиная от простых рабочих и заканчивая начальниками. Нужно было срочно менять место работы, иначе и Давыдова арестуют. Передав ему важные документы, Макар условился встретиться через неопределенное время, предупредив, что обосновался в одном из районов ЗСК.
В конце сентября Мирошников и Михеев вернулись в пещеру на реке Черной. Петр и Михаил радостно встретили друзей, все это время они переживали за их необходимую отлучку.
Еще немного и в Сибирь придут холода. Петр и Михаил построили небольшое жилище из стволов сосенок, щели снаружи заткнули мхом, а изнутри обмазали глиной. Смонтировали каменную печку и топили ее строго по ночам.
Илья рассказал брату Петру обо всем, что удалось узнать о родне, одним словом ничего утешительного, в тюрьме остались всего два человека: Михаил Коростылев и один дальний родственник Михеевых.
– Мишу, возможно, скоро отпустят, известил Илья.
– Миша вообще ни в чем не виноват, красные жандуи могли бы и не арестовывать его, – высказался Петр.
– В основном его взяли из-за отца, как говорится куда иголка, туда и ниточка, так думают энкэвэдэшники. Но ничего мы с Ильей постарались через тамошнего начальника, чтобы Мише выписали пропуск на свободу.
– Ничего себе, однако, вы в Томске без дела не сидели, – удивился Берестов, неужто завербовали кого из красных демонов.
– Есть такое дело, – хитро улыбнулся Макар, – кстати, теперь я начальник, а Илья по должности мой заместитель, мы работники госбезопасности и удостоверения у нас имеются. Вот друзья, имея при себе документы оперуполномоченных НКВД, нам нужно навестить ваших старых «знакомых» в Михеевке. Мы с Ильей представимся служащими НКВД из Томска, а вы, если что нас подстрахуете, – предложил Макар.
Решено было этой же ночью провести операцию по ликвидации председателя Паршина и его помощника Монитовича.
Глубокой ночью члены «Черной молнии» тихо подошли к дому председателя. Михаил и Петр заняли позицию за срубом, строящейся бани, а Макар с Ильей, одетые в форму НКВД, подошли к воротам. Залаяла собака. В доме зажгли керосиновую лампу, в окнах появился свет. По утрам и вечерам в МТС работал двигатель-генератор, вырабатывающий электроэнергию для освещения деревни, а на ночь его отключали.
Паршин вышел на крыльцо и сонным голосом спросил:
– Кто там по ночам шастает, спать не дает?
– Паршин, Михаил Петрович?
– Да, это я. А вы кто такие будете?
– Оперуполномоченный из Томска, капитан Сергачев. Тебе разве не сообщили из Топильников, чтобы встречал нас на Оби. У нас двигатель на катере забарахлил, мои бойцы сейчас там возятся.
– Товарищ Сергачев, я сейчас вас в дом проведу, только вот собаку закрою.
– Паршин, одевайся, и пойдем в сельсовет, дело государственной важности.
– Сейчас товарищи, я мигом оденусь и ключи возьму.
Через пять минут они уже шли к правлению колхоза.
– Как там товарищи Новиков и Романов поживают, все ли у них хорошо?
– А что им сделается, давят «врагов народа», да приговаривают: Вот бы нам побольше таких председателей, как Паршин из «Красного партизана», так через год, глядишь, всю контру изведем.
– Это точно, – похвалился Паршин, – мы с товарищами из Томского НКВД не одного гада отправили на тот свет через тюрьму.