Страница 26 из 45
– Исправен?
– Да, его только собрать нужно, – ответил Нестеренко.
– Ого! Да здесь гранаты разные, – удивился Берестов, – однако арсенал у местного НКВД, несколько взводов вооружить хватит, как будто к подавлению крестьянского восстания готовились.
Собрав необходимое оружие и боеприпасы, подняли все наверх. Михеев тихо предупредил Мирошникова:
– Матвей, оперуполномоченного нельзя оставлять в живых, он сразу же доложит наверх, тем более он меня знает, эти звери расправятся с моими родными.
– Он тебе больше вреда причинил, значит, кончай его, – многозначительно произнес Макар, – но прежде я задам ему несколько вопросов.
– Мне уйти?
– Останься, тебе будет интересно кое-что услышать.
Подойдя вплотную к лейтенанту, Макар спросил:
– Хочешь, чтобы мы сохранили тебе жизнь?
– Да. Я все сделаю…
– Тогда отвечай правдиво. Ветров – ваш агент, почему Романов его освободил?
– Он запугал Ветрова расстрелом его родных и потому он согласился сотрудничать с органами.
– Меня интересует, как вели себя на допросе Коростылевы?
– Они держались крепко, особенно Коростылев – старший, ни слова не сказали Романову.
– Тебе что-нибудь известно от агентов о подпольной Топильниковской группе, кто ее члены, какие акции предполагалось провести?
– Этим делом плотно занимается Овчинников, он и послал Романова в Топильники.
– Почему ты так думаешь?
– Я не глупец и вижу, под кого копают Овчинников и Романов.
– Под кого?
– Я получил срочную шифрограмму из Томска и передал ее Романову.
– Что было в донесении?
– Не могу знать, шифр мне не известен. Но на словах Романов приказал, следить за появлением в этих местах одного из организаторов РОВСа.
– Тебе известна его фамилия?
– Да, я скажу вам его фамилию, но мне нужны гарантии, что вы не убьете меня.
– У тебя остался единственный выход, это подписать бумагу о согласии сотрудничать с РОВСом.
– Что?! Так вы состоите в РОВСе?
– Ты называешь мне фамилию, подписываешь бумагу и можешь быть свободен. Даю тебе слово офицера.
– Офицера, какой армии?
– Белой армии, белой. И не смотри, что после окончания Гражданской войны прошло время. Я, как был офицером Белой армии, там им и остался. Решай быстро, у нас мало времени.
– Его фамилия Шаповалов.
Ни один мускул не дрогнул на лице Макара при упоминании его конспиративной фамилии. Он спокойно спросил:
– Кто работает на Романова здесь, в Топильниках, кроме названного тобою Ветрова?
– Не могу знать, это секретная информация.
– Ладно, сейчас мы поднимемся наверх, и ты подпишешь кое-какие бумаги.
Пока шел разговор, Нестеренко незаметно шевелил кистями рук, и наконец, ослабил узел веревки. Он оценил обстановку: в запасе остались считаные секунды, если его поднимут наверх, план освобождения не состоится и подписанная им бумага, когда-нибудь сыграет роковую роль. Нужно схватить револьвер с полки и действовать. Высвободив одну руку, он толкнул Михеева в плечо и, схватив со стеллажа наган, размахнулся, чтобы ударить Мирошникова по голове. Но в этот миг прозвучал выстрел. Макар опередил лейтенанта и выстрелил ему из нагана в живот. Илья, заломив за спину руку Нестеренко, прижал его к полу. Затем перевернул его на спину. На гимнастерке лейтенанта в области живота расплывалось кровавое пятно. Он глухо прохрипел:
– Что же ты делаешь? – Вот такое твое, слово офицера, – Нестеренко уставился на Мирошникова
– Гад, тебе шанс дали, а ты им не воспользовался, – Макар сплюнул на пол и язвительно произнес, – что ж ты паскуда жизнь себе вымаливал, спектакль разыгрывал? Понимаю, испугался, что мы будем шантажировать тебя вот этой бумагой…
– Надо уходить, – Илья прервал их диалог, и вопросительно взглянув на Макара, кивнул на лейтенанта.
– Кончай его, – решительно сказал Мирошников.
– Хорошо, подожди меня наверху, я закончу с ним.
– А я останусь, хочу посмотреть.
– Не доверяешь? Ну, что ж, оставайся.
Вот и настал тот момент, когда Макар получит ответ, можно ли доверять в будущем Михееву. Если он задействован в секретной операции по выявлению вражеских агентов, то органы для видимости могут кого-то подставить и уничтожить, но убрать офицера госбезопасности ему никто не позволит.
Михеев подошел к лежащему на полу Нестеренко. Взял винтовку и, примкнув штык, направил в грудь раненому.
– Гадина, пули на тебя жалко.
– Не убивай, пощади! Я приказ выполнял…
– Был бы ты командиром Красной армии, пощадил, но зверей из вашего ведомства надо убивать как взбесившихся псов.
– Пожалей, я ведь подневольный.
– И не проси. За то, что творите с простыми людьми: женщинами, детьми, стариками – не прощу.
Глава 9
Рождение «Черной молнии»
Раньше, когда по вине ГПУ-НКВД происходили какие-нибудь несправедливые действия к людям, Илья списывал все на некомпетентность отдельных лиц, но когда это вошло в постоянство органов безопасности, ему стало не до сантиментов. С каждым разом он ненавидел их и за последние дни убедился окончательно, что НКВД – это узаконенный властью рассадник, где процветают ложь, насилие и жестокость.
Штык вошел в грудь чекисту. Он ухватился за него рукой, стараясь выдернуть. Михеев с силой придавил штык. Лейтенант широко раскрыл наполненные ужасом глаза. Кровь пошла горлом и, закашлявшись, он вскрикнул, разбрызгивая кровавые слюни, затем дернулся в последний раз и замер.
– Оставь расписку, пусть увидят, что он был предателем, – попросил Илья.
– Вот уж нет, – возразил Макар, – какой-нибудь гад запрячет бумагу и похоронят его как героя. Эта расписка еще сыграет свою главную роль в одном деле, я давно охочусь за Романовым.
– Ты знал его раньше? – удивился Илья.
– Встречался, правда давно это было, но я ему отметину оставил на память, век меня не забудет. Пойдем Илья, как только окажемся в более спокойной обстановке, я расскажу тебе о той встрече, и почему он так ненавидит Коростылева Егора и тебя в том числе.
Михеев удивленно взглянул на Макара и, сняв с головы картуз, выдернул звездочку. Он молча, протянул ему картуз и, подняв с пола фуражку лейтенанта, надел себе на голову.
Макар все же передумал и прислушался к совету Ильи, положив на грудь убитого лейтенанта расписку. Поднимаясь вверх по ступеням, Мирошников по-дружески похлопал Илью по плечу. Михеев понял, что это был за жест: подозрительность и недоверие к бывшему капитану РККА стирались с каждым его поступком.
Михаил Берестов, находясь в ссылке, работал конюхом в колхозе и был знаком с различной упряжью, потому заметив во дворе управления телегу, наскоро смастерил что-то вроде хомута и запряг коня лейтенанта. В повозку погрузили оружие, в том числе пулемет и направились к казарме. Решили, что в конюшне они разживутся лошадьми.
– Илья, ты же понимаешь, если что-то пойдет не так, наших сил для настоящего боя будет недостаточно. Поднимется пальба, весь комсомольский актив подымется, и кто знает, чем закончится наша вылазка, – предостерег Макар.
– Что ты предлагаешь?
– Подпереть двери и подпалить казарму.
– Будь по-твоему, энкэвэдэшников мне нисколько не жаль.
Приблизившись к казарме, решили обойти ее с другой стороны, чтобы часовой не заметил ночных «гостей». Так и есть, на крыльце, переминаясь с ноги на ногу, стоял часовой. Было заметно, как он примостился к деревянной стойке, чтобы немного прикорнуть. Михеев, выходя из-за угла здания, громко сказал:
– Боец, не спать на посту.
Солдат от неожиданности вздрогнул и, вскинув винтовку, скомандовал:
– Стой на месте, не подходи!
– Да не ори ты, своих не признал?
– Назови пароль.
– «Буря».
– «Затишье», – ответил часовой и, опустив винтовку, отдал честь подошедшему мужчине в военной форме.
– Оперуполномоченный из Томского горотдела капитан Иванов, – представился Илья, – позови командира отделения, да только тихо, не разбуди остальных бойцов.