Искупить кровью!

Численность войск Белорусского фронта к началу операции – 232 000 человек. Людские потери в операции: безвозвратные – 7164 человек (3,1 %), санитарные – 24 113 человек, всего – 31 277 человек, среднесуточные – 5213 человек. За боевые отличия 13 соединений и частей получили почётные наименования «Рогачевские».

Советское командование рассчитывало на большее. Рокоссовский планировал продвижение до 75 километров и выход на ближние подступы к Бобруйску. Причина невыполнения заключалась в недостатке боеприпасов (действия фронта тогда рассматривались как второстепенные, основные усилия Ставка прилагала для обеспечения войск, наступавших на Правобережной Украине), в сложных погодных условиях и тяжёлом для наступления рельефе местности, в отсутствии резервов для развития первоначального успеха.

(Из истории Великой Отечественной войны))

Когда начало смеркаться, легли отдыхать на нарубленном лапнике под соснами. У приданного батальона он оказался коротким. В двадцать три часа лыжников подняли, и они, шурша по снегу, ушли на запад. Бойцам выпала задача перейти линию фронта первым и той же ночью ворваться в Рогачев.

Вскоре за лыжниками пешим порядком отправился и штрафбат. Возглавил его лично Осипов. Был он местным уроженцем, а к тому же заядлым охотником и рыболовом. Исходил в свое время эти места вдоль и поперек, вплоть до Днепра.

Уверенно ориентируясь в темноте, подполковник вывел подразделение к немецким позициям там, где можно было приблизиться незаметно. Изредка в безлунное небо взлетали осветительные ракеты, порой давали одну-две очереди дежурные пулеметы.

Далее по его приказу вперед уползли саперы, делая проход в колючих заграждениях и проверяя его на отсутствие мин. Когда был готов, о чем доложил вернувшийся посыльный, последовала негромкая команда «вперед». Батальон втянулся в заграждения.

Когда с оружием наизготовку почти миновал их, в роте капитана Матвиенко, шедшей замыкающей, один из бойцов зацепился по неосторожности за колючую проволоку и, пытаясь вырваться, привел в движение подвешенные к ней консервные банки. Их лязг всполошил фашистов, те открыли беспорядочный огонь по этому участку.

На то время передовые подразделения штрафбата уж преодолели первую траншею противника, в которой почти не было солдат – они грелись в блиндажах и землянках. Тех же, кто дежурил в окопах, застав врасплох, перекололи финками и ножами.

Теперь следовало обозначить и себя, чтобы отвлечь внимание выскакивающих из укрытий фрицев от попавших в беду товарищей. Все кто был ближе, практически без команды, открыли по ним огонь.

Взвод огнеметчиков выпустил несколько мощных огневых струй по скоплениям немцев и выходам из блиндажей. Первый раз в жизни Александр увидел заживо горящих и безумно орущих людей. Жуткое было зрелище.

Как и его разведчики, он бил по врагам из ППШ*, метнул гранату в стрелковую ячейку и проломил прикладом голову выскочившему из землянки фашисту.

Рота Матвиенко, потеряв нескольких бойцов, все-таки пробилась к основным силам батальона. В других же, прорвавших оборону ротах, потерь не было совсем.

Далее комбат поставил перед Пыльцыным задачу, переместить разведвзвод в арьергард. Это показалось лейтенанту ответственней, его решения становились более самостоятельными.

Отделенными у него были штрафники Рябов, Кебич и Вознесенский, назначенные до прихода Александра. Рябов, в прошлом старший лейтенант, командовал ротой автоматчиков и в ходе боя не удержал занимаемую позицию. За это командиром дивизии был направлен на три месяца в штрафбат с лишением офицерского звания и наград.

Бывший летчик-истребитель майор Кебич совершил рукоприкладство в отношении старшего начальника, за что приговором военного трибунала был осужден на пять лет лишения свободы, с заменой наказания месяцем штрафбата. Ну а инженер -майор Вознесенский попав в окружение и выйдя из него, после проверки в СМЕРШЕ тоже попал в трибунал, получив восемь лет, замененных двумя месяцами штрафбата.

Остальных своих разведчиков Александр знал только в лицо, да и то не всех. Времени для знакомства не было.

Немцы так и не поняли, какими силами русские прошли через их участок обороны и в дальнейшем, столкнувшись с каким – либо их подразделением в панике кричали «рус партизанен!». И как потом в штрафбате узнали, эта паника имела основания. В партизанских отрядах и бригадах на территории Белоруссии действовали более трехсот пятидесяти тысяч бойцов.

Не было известно, на каком участке фронта преодолели немецкую линию обороны лыжный батальон. С ним бойцы Осипова пока не встретились. Приходилось действовать самостоятельно.

Разгромив крупный фашистский штаб в деревне Мадора и подорвав встретившийся по дороге рельсовый путь, к рассвету штрафбат приблизился с северо – западу к Рогачеву, перерезав развилку шоссе на Жлобин и Бобруйск.

Как впоследствии выяснилось, сутками позже лыжники прорвали немецкую оборону в другом месте – севернее Нового Быхова. А затем туда же, в результате смелого маневра, вышел и один из полков их дивизии. Соединившись, они перерезали железную дорогу Рогачев – Могилев и шоссе Рогачев – Новый Быхов. Группировка противника оказалось изолированной с севера.

Между тем, ранее подвинувшись еще ближе к Рогачеву и не встретив других подразделений прорыва, Осипов по рации связался со штабом армии, доложив обстановку.

Учитывая, что силами только его, пусть и офицерского батальона города не взять, оттуда поступил приказ действовать по запасному варианту – отойти в леса и действовать по тылам противника. Это и было сделано.

Панику в стане врага штрафники посеяли большую.

Батальон действовал и группами и собираясь в один, достаточно мощный кулак. Его мелкие группы уничтожали артиллерийскую и другую технику противника. Захваченные орудия, перебив их прислугу, разворачивали в сторону заметных скоплений фашистов, его складов и других объектов.

Среди штрафников имелись артиллеристы с танкистами. Поэтому произвести несколько залпов не составляло труда. Затем эти орудия и минометы взрывали или приводили в негодность другим способом.

Поджигали захваченные склады боеприпасов и продовольствия. Брали под контроль перекрестки дорог, уничтожали подходящие войсковые резервы противника и перерезали линии связи.

Взятых в плен немцев допрашивали и те сообщали, что, по мнению фашистского командования, в тылу действует неизвестно откуда взявшаяся русская дивизия совместно с партизанам. Так начались оперативные действия штрафбата в тылу.

На вторые сутки, ближе к полудню, разведчики Пыльцына донесли, что по лесной дороге на запад оккупанты конвоируют большую колонну мужчин и женщин. Не иначе для отправки в Германию. Комбат принял решение отбить земляков.

Немецкий конвой был малочисленным – человек пятнадцать, буквально в минуты с ним покончили. Освободили около трехсот местных жителей, по команде те ушли в лес, чтобы вернуться в свои деревни.

Двинулись дальше (часть разведчиков перешла в арьергад*) и вскоре заметила, что за колонной батальона в маскхалатах, следуют десяток женщин. В своей гражданской одежке они ее демаскировали, и Пыльцыну пришлось не раз разъяснять, чтобы отстали. Но, увы, безрезультатно. До самых сумерек они так и шли следом. Боялись снова попасть в лапы к немцам.

С наступлением темноты Александр в очередной раз попросил женщин вернуться в свою деревню под покровом ночи, и те вроде согласились. Однако едва забрезжил рассвет и движение батальона возобновилось, один из разведчиков доложил лейтенанту, что за ними движется какая-то странная группа людей. Подумав, не сели ли «на хвост» фрицы, поспешил туда.

Оказалось, это были старые знакомые в подобиях маскхалатов. Воспользовавшись темнотой, они, раздевшись на морозе донага, сняли свое нижнее белье, а затем, одевшись в свои немудреные зипуны и шубейки, сверху натянули исподнее. Часть же полушубков, имевших внутри белый мех, вывернули наизнанку. Пришлось смириться с их находчивостью и позволить следовать за батальоном еще какое-то время.