Искупить кровью!

На одной из скамеек у ограды Александр увидел тихо плачущую худенькую миловидную блондинку, одетую явно не для танцев. Стало ее жаль, подойдя, заговорил.

Девушку звали Ритой, вместе с мамой и братишкой (отец умер от голода) эвакуировалась из блокадного Ленинграда в Уфу, где у них были родственники. Горком комсомола, взявший шефство над эвакуированными питерцами, чтобы немного подкормить отощавшую на блокадном пайке девушку, определил ее в пионерский лагерь, располагавшийся здесь же, в Алкино, неподалеку от полка.

Ее одежда – потертые лыжные шаровары, видавшая виды, но опрятная блузка на худеньких плечах, да еще вдобавок вместо туфель деревянные сандалии с ремешками – никак не подходили к обстановке на танцплощадке. Вот девушка и заплакала.

Беседовали они долго. Рита успокоилась, а мучавшая Александра зубная боль куда-то улетучилась. Проводил ее до самого пионерлагеря, договорились встретиться следующим вечером на этом же месте. Короче, влюбился с первого взгляда.

До этого всяческих нарядов и караулов в части Александр не избегал, теперь же возненавидел. Они мешали встречам.

Но однажды в назначенное время к заветной скамейке Рита не пришла. Присев на нее, влюбленный заметил на песке начертанный на песке валявшейся рядом палочкой адрес «Уфа, улица Цурюпы дом 15».

Вскоре удалось вырваться. Нашел!

Познакомился с ее матерью и тетками, и в первый же вечер (нужно было вернуться до подъема) Рита предложила пойти в театр. Давали оперу «Травиата», где главную партию Виолетты пела местная актриса Валеева, Подобного лейтенант никогда не слышал и был потрясен.

В те годы уфимский театр располагал сильным составом за счет эвакуированных из Москвы. В нем пел даже знаменитый бас Михайлов. А балет! Оказывается Рита училась в Ленинградской балетной школе и тоже имела отношение к искусству.

Александру часто везло в жизни. Сопутствовала удача и теперь. По возвращении в полк он был командирован в Уфу на лесопильный завод для обеспечения пиломатериалами нужд части. Пробыл там две недели и чего только не пересмотрел и не переслушал в театре вечерами вместе с Ритой.

За это счастливое время получил неоценимый культурный заряд и много узнал о ней, ее маме и покойном отце. Был он инженером – строителем с консерваторским образованием, лично знакомым с Кировым*. Обладал хорошим голосом и часто исполнял дома, в кругу друзей, и на концертах оперные арии с романсами.

Мама Риты – Екатерина Николаевна, была военврачом еще с Гражданской, участвовала в войне с белофиннами и находилась в штате формировавшегося госпиталя. Туда же была зачислена и дочь, посещавшая курсы медсестер. В семье имелся младший брат, шестнадцатилетний Стасик, трудившийся на одной из фабрик, зарабатывая хлебную карточку.

Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Закончилась и командировка.

Александр вернулся в полк, встречи стали реже, а вскоре Рита сообщила, формирование госпиталя заканчивается, через несколько дней их отправляют на фронт. Побежал к ротному командиру Нургалиеву, тот разрешил съездить в Уфу, но к вечеру вернуться. Застал.

Обе были уже в военной форме, мама с петлицами лейтенанта медслужбы. Помог собрать вещи. Кроме того влюбленные договорились, обходя военную цензуру, сообщать друг другу места, откуда будут отправлять письма.

Делать это следовало так: в них сообщать, с кем встречались или кому передают приветы и из первых букв имен или фамилий составлять названия пункта дислокации. Например, если Александр получал приветы от Сони, Лены, Ухова, Царева и Коли, значит, госпиталь находился в Слуцке.

Еще Александру удалось помочь уезжавшим погрузиться в эшелон, впервые поцеловать Риту в губы и утереть набежавшие ей на глаза слезинки, едва сдерживая свои. А затем, поскольку наступал вечер, он бросился к поезду тронувшемся в направлении его части, на ходу вскочил на подножку платформы, и вокзал остался позади.

Вскоре его очередному рапорту был дан ход и в числе небольшой группы офицеров Пыльцына направили в резервный офицерский полк округа, а оттуда в такой же, Белорусского фронта. Там назначили командирами взводов и обязали нести службу по охране особо важных объектов тыла от диверсионных групп противника. Однако это была не передовая, куда все стремились.

Между тем из дома пришло очередное письмо о гибели второго брата – Ивана. Он был самым одаренным из троих, играл на многих музыкальных инструментах, отлично рисовал, увлекался математикой и в 1937 году был призван на флот. Воевал в морской пехоте на Южном фронте, где и был убит в сентябре 43-го. Это известие Александр тоже воспринял тяжело, но крепился и продолжал нести службу.

И вот однажды, в начале зимы, его вызвали в штаб полка.

«Не иначе снова дадут втык по поводу очередного рапорта», угрюмо думал, скрипя по снегу сапогами. Но, оказалось, нет.

В жарко натопленном кабинете кадровика его встретил незнакомый майор с дочерна обветренным лицом, чуть обрубленным правым ухом и полушубке, затянутом ремнями. Кивнул на табуретку у стола «садись». Пролистав тощее личное дело Александра, задал простуженным голосом несколько вопросов о семье, училище и здоровье.

– Так, все ясно, – закрыл папку. – Пойдешь, лейтенант, к нам в штрафбат!

– З-за что? – огорошено приподнялся с табуретки.

– Неправильно задаешь вопрос. Не за что, а зачем, – уставился льдистым взглядом.

– Будешь командовать штрафниками, помогать им искупать вину перед Родиной. На сборы полчаса!

Как впоследствии оказалось, с ним беседовал начальник штаба 8-го Отдельного штрафного батальона майор Василий Афанасьевич Лозовой.

Тем декабрьским вечером 1943 года, после тяжелых боев, в которых штрафбат понес значительные потери, в том числе и постоянном составе*, он отобрал восемнадцать офицеров от лейтенанта до майора, в основном уже бывалых фронтовиков, возвращавшихся из госпиталей на передовую. Из них только Пыльцын оказался необстрелянным.

«Да, дела», выйдя из штаба, достал он из кармана трубку (баловался ей еще с гражданки) набил махоркой и, чиркнув спичкой, закурил. О том, что воевать придется в таком качестве, даже не предполагал. Но то, что его отобрали вместе с боевыми офицерами, вызывало гордость.

Придя во взвод, сунул в вещмешок немудреные пожитки, захлестнув лямкой, наскоро распрощался с помкомзвода, заполнявшим строевую записку за столом и поспешил к месту сбора.

Это была стоявшая у штаба видавшая виды полуторка.

Вся группа погрузилась в кузов, майор сел к водителю в кабину. Заработал мотор, тронулись. Вырулив за ворота части, грузовик с затемненными фарами направился в сторону передовой. Она угадывалась всполохами от снарядов, разноцветными пунктирами трассеров и висящими у горизонта осветительными ракетами

Здесь следует сделать отступление и рассказать о подразделении, куда попал Александр.

Восьмой Отдельный штрафной (офицерский) батальон Центрального фронта начал формироваться в конце апреля 1943 года в селе Змиевка недалеко от города Орла. Штатный состав управления батальона и его подразделений набирался в основном из офицеров, получивших боевой опыт в Сталинградской битве. Структура батальона фактически соответствовала стрелковому полку.

У комбата (штатная категория полковник) имелись два заместителя, начальник штаба и замполит (подполковники), а также помощник по снабжению; у начальника штаба – четыре помощника (ПНШ)  – майоры. В каждой роте было по двести и более бойцов, и они по своему составу соответствовали обычному стрелковому батальону. Таким образом, по численному составу штрафбат приближался к стрелковому полку. Штатная должность командира роты – майор, взвода – капитан.

Батальон состоял из постоянного и переменного состава. К переменному относились те, которые прибывали в него для отбытия наказания за совершенные проступки.

В число постоянного состава входили офицеры штаба, командиры рот, взводов и их заместители по политчасти; старшины подразделений, начальники артиллерийского, вещевого, продовольственного снабжения и финансового довольствия. Батальон состоял из штаба, трех стрелковых рот, роты автоматчиков, пулеметной, минометной и роты противотанковых ружей; взводов комендантского, хозяйственного, связи. Был в нем также представитель «Смерша»* и медико-санитарный взвод с батальонным медпунктом.