Смертельное сафари

Почему их выбор пал на меня? Как объяснил мне фон Шелленберг при первой встрече, они наткнулись на мое имя в телефонной книге. Меня должны были убрать накануне покушения, отослав в Найроби встречать несуществующий рейс "Люфтганзы". Вот для чего фон Шелленберг собирался прервать сафари и вернуться в столицу, но Янос убедил его остаться в "Баобабе".

Это Янос убил агента ЦРУ Вэнса Фридмена, и я был единственным человеком, который мог догадаться об этом, поэтому меня надо было быстренько убрать. Но я не хотел умирать наспех и, неожиданно оказавшись на месте задуманного преступления, чуть было не отправился на тот свет всерьез.

Комиссар молчал, взирая на меня с грустью, под глазами у него от усталости залегли темные круги.

– Мне очень неприятно тебя разочаровывать, – наконец сказал Омари, – но ты зря рисковал головой. Доктор Уэллс в тот день даже не был на территории заповедника.

Я ошарашенно поглядел на него, Омари только развел руками.

– Их секретная служба узнала о готовящемся покушении за несколько недель до назначенного дня. Фридмен напал на след наемных убийц в Европе. Американцы имитировали торжественный кортеж автомобилей лишь для того, чтобы спровоцировать бандитов и уничтожить их. Убийцы ни за что бы не ушли от погони – весь заповедник был оцеплен, а зафрахтованный бандитами "чироки" выведен из строя. В двух километрах от платформы в кустах был спрятан полицейский вертолет. Через считанные минуты после выстрелов весь склон был усеян вооруженными агентами.

Меня прошиб холодный пот, перед глазами снова возник обезображенный труп фон Шелленберга, катящийся вниз по склону.

– А тело? – спросил я.

Комиссар вздохнул.

– Крокодилы так поработали, что и родная мать его бы не узнала. Но мы сняли отпечатки пальцев с винтовки, и они совпали с присланными "Интерполом" образцами. Его разыскивали за убийства, совершенные в нескольких странах.

За окном в саду щебетали птички.

– Он задолжал мне две тысячи марок, – сказал я.

Омари посмотрел на меня и пожал плечами. Я хотел спросить его, кто заплатит за мое пребывание в больнице, а также возместит мне вынужденный простой и накладные расходы, но сказал совсем другое:

– Вот что меня бесит: раз все было известно заранее, с самого начала, почему меня не предупредили? Я отправился на верную гибель, и никто не подумал меня остановить. Почему? Почему вы решили мной пожертвовать?

Карие глаза комиссара затуманились от грусти.

– Я ничего не ведал до того вечера, когда они пытались тебя убить. Тогда я сказал, что Вэнс Фридмен – агент ЦРУ, но сам узнал об этом лишь накануне.

– Значит, американцы! Они знали все с самого начала и не известили вас?! – закричал я. – Кто отвечает за безопасность в этой стране, вы или янки? Как они посмели утаить информацию?

Омари ничего не ответил, но в его глазах я увидел гнев, и тогда моя злость улеглась, уступив место печали. В конце концов, комиссар Омари – всего лишь третьеразрядный шеф секретной службы в третьеразрядной стране. Именно в таком духе высказывался фон Шелленберг. Без нашего спроса и согласия они ведут свои войны в нашем собственном доме. Мишенью был американец, убийцы – тоже янки, они собирались обстряпать все по-своему, по-американски! Им все можно, они же сверхчеловеки!..

Ну а если бы мы, туземцы, ненароком угодили под их пули? Если бы погибли ни в чем не повинные люди? Невелика печаль, сущий пустяк! Извините, очень сожалеем – и так далее, и тому подобное.

Для них это забава, все равно что охота на слонов, только еще азартнее. Это я тоже услышал из уст Шелленберга.

Они посвятили Омари в свою затею в самый последний момент, отведя ему роль простого наблюдателя.

Я рад, что по воле случая спутал их карты и сорвал спектакль, на который янки позвали кенийских официальных лиц, как малых ребят, – смотрите, мол, и восхищайтесь нами! И хотя мне это едва не стоило жизни, я ни о чем не жалею.

На зеленой лужайке под окнами больницы двое мальчишек хохотали, гоняя мяч...