Страница 9 из 19
– Быть полукровкой? Так если ты родился таким, то что теперь с этим сделать!
– Да нет! Запрещается человеку и сиверу быть вместе, жениться там и всё такое, как это сделали родители вашего мужа! Это приводит к вырождению всего племени и превращает северян в…
– Яров? – догадалась Ирина. – Глупости! Для такого превращения нужны столетия мутаций. Если вообще это сейчас работает. А… – она смолкла, не успев задать вопрос.
Навстречу им по пригорку подымался молодой сивер из рода Черновых.
– Демьян Мстиславич, – Гриша испуганно потупил голову.
– Куда ты? – прищурившись, словно узнавая невестку, спросил Демьян.
– В деревню к мастеру, – с гулко бьющимся сердцем вымолвила Ирина. – Владимир сказал разобраться с обувью.
– Взяла бы машину.
– Он хочет, чтобы я больше гуляла, дышала свежим воздухом. Я болела…
– Ясно. Доброго пути.
– Спасибо…
Когда северянин прошёл мимо, Ирина выдохнула и вытерла вспотевшие ладони о брюки. Гриша боязливо покосился на неё. От страха она потеряла нить разговора, потому попросила маленького спутника рассказать о себе.
Дорога оказалась неблизкой, Ирина многое успела узнать о Грише и быте людей на Севере. Семья её нового знакомого жила на самой окраине деревни и держала мастерскую по пошиву обуви и других кожаных изделий. Двое из троих старших братьев вместе с Гришей помогали отцу. Мать Гриши зарабатывала шитьём и украшала одежду сиверов родовыми узорами. Мальчик с гордостью рассказывал, что она лучше других мастериц умеет в рисунках передать историю заказчика. За своё дело семья ежемесячно платила Черновым налог: когда дела шли хорошо, можно было откупиться деньгами, когда начинался период застоя, приходилось сдавать кровь в больнице Павла Фёдоровича (это единственный Чернов, которому позволили сохранить своё человеческое отчество).
Ещё один старший брат Гриши работал на стройке, организованной Владимиром в Волчьей долине, а сестра учила детей в недавно организованной деревенской школе – это был налог на жизнь, который каждая семья должна была платить хозяевам. Раньше несколько детей из дома становились донорами Черновых, но в последние полвека кровь всё чаще «откуда-то привозили в пакетах» и непреложное донорство заменили на обязательные работы. Чаще всего оплачивали жизнь рода старшие дети. «Доноры» не могли выбирать профессию по душе, они занимали «открытые места» и получали минимальную плату: так в семье Петровых Алёна стала учительницей (к счастью отца и матери, местной школы), а Иван – строителем. Туго приходилось бездетным семьям, но хуже всего жили те, кто прослыл полукровками, – кровь таких людей считалась грязной и непригодной для питья. Искупить свою вину они могли только самым тяжёлым трудом, чаще всего на фабриках и заводах. На вопрос Ирины о том, обладают ли они особыми способностями и силой, как некоторые яры и сиверы, Гриша ответил, что северные полукровки совершенно не отличаются от людей.
До Уголька (так ласково называли деревню Серые Уголья жители) шли около часа, за оживлённой беседой Ирина не заметила расстояния и времени. Когда они свернули с ровной покатой полосы в противоположенную от Чёрного бора сторону, идти стало сложнее. Работники очистили только дорогу, ведущую к замку и прилегающим коттеджам новообращённых, сама же деревня была занесена искрящимся на солнце снегом. Увязая в сугробах и беспрестанно щурясь от их ослепительной белизны, Ирина старалась идти по следам Гриши. На первой улице деревни она немного отстала, рассматривая бревенчатые дома, из ажурных окон которых выглядывали испуганные и любопытные лица.
Серые Уголья напоминали Ирине разномастную трущобу, совсем не похожую на Ярый дол с его одинаково аккуратными каменными домиками, цветущими палисадниками и лужайками. Здесь сразу было видно, крепко ли держится семья и есть ли в ней мужчина, способный поправить ограду или расчистить дом от метрового сугроба. И всё же было в Угольке своё особое самобытное очарование. Ирина никак не могла понять, почему чувствует здесь какую-то таинственную сказочность. Но, приглядевшись к резным наличникам, она увидела в них не просто узоры, а сцены, которые выстраивались в сюжеты. Особенно ей запомнились два оленя: с ветвистыми рогами держал на спине солнце, без рогов – луну.
Дом Петровых прятался в тени сосняка, отрезанного от Чёрного бора дорогой и деревней. За этим сосняком простиралось широкое сонное озеро, на котором Гриша с братьями и сестрой катался на коньках. После вздохов спутницы мальчик пообещал сводить на него Ирину и даже дать ей старые коньки Алёнки, если она захочет. Едва они подошли к щербатому заборчику, как им навстречу, поджимая хвосты и бестолково лая, бросились четыре взрослых лохматых щенка. Их мать, старая сука с выпирающими рёбрами и впавшими боками, только слабо тявкнула из будки. Поднявшийся шум спугнул с ранетки стайку верещавших свиристелей. В занавесках окошка мелькнуло бледное лицо и через мгновение на крыльцо высыпала вся семья – рано постаревшие, но сохранившие красоту в лицах Глеб и Рада и их невысокие кучерявые сыновья-погодки Илья и Фёдор. Прикрикнув на глупых щенков, Рада сцепила руки и нервно улыбнулась гостье.
– Добро пожаловать, – придушенным голосом поздоровалась она. – Проходите, пожалуйста!
– Здравствуйте, – краснея от неловкости, ответила Ирина.
Она догадалась, что Петровы готовились к её приходу с самого утра. Для встречи особой гостьи они выбрали свои лучшие наряды: чистые и аккуратные, но аляповатые и заметно поношенные.
В доме Петровых была наведена идеальная чистота: все вязаные половички были повёрнуты своей лучшей стороной, на деревянных стульях лежали новые, как будто за ночь сшитые подушечки из тканевых обрезков, стол был накрыт неестественно белой скатертью, которой, как догадалась Ирина, никто здесь никогда не пользовался. Эта скатерть выглядела чужеродно в тусклой и бедной обстановке, как если бы посреди зелёного леса вдруг появилась полянка с сугробом. На столе, подобно старательно разложенному реквизиту, стояли тарелки с варёной картошкой, жареной рыбой и ватрушками с брусникой. Среди всего этого скромного богатства особое место было отведено вазочке с тремя шоколадными конфетами – она громоздилась на вязаной красной салфетке в самом центре. На это угощение домочадцы поглядывали как на сокровище, которым могли гордиться. Предлагая гостье еду, сами Петровы ни к чему не притрагивались, хотя Ирина видела, что они тоже голодны.
Не желая их объедать, она простодушно достала из заплечного мешка продукты, которые взяла с собой на перекус. Заметив оторопь Петровых, она поспешила уверить их, что это «просто так», мол, с пустыми руками в гости не ходят. Рада стыдливо покраснела и несмело запротестовала, однако Ирина настояла на своём, сославшись на традицию. Глеб, чтобы сгладить ситуацию, тут же предложил Илье сшить для Ирины Анатольевны вместо мешка удобный рюкзак, ведь младший хозяин с лихвой оплатил заказ, да и сами Петровы будут рады сделать скромный свадебный подарок новой северянке. Ирина согласилась с этой уловкой, позволяющей Петровым не чувствовать себя должными, и на радостях взяла со стола ватрушку. Пока взрослые обсуждали подробности и сроки заказа, Гриша, не в силах больше терпеть, воспользовался моментом и воровато потянулся к вазочке. Но этот жест не ускользнул от внимания бдительной матери.
– На Юге тебя что ли нашли! – одёрнула шёпотом младшего сына Рада. – Ты совесть лету продал? Это для гостьи.
– Ой, нет! Спасибо, – с трудом оторвавшись от выпечки, вступилась за Гришу Ирина. – Я не хочу! – увидев огорченное лицо женщины, старавшейся угодить ей, она добавила: – Ваши ватрушки просто изумительные! Честное слово, я никогда ничего вкуснее не ела! Тесто нежнейшее!
Тронутая словами гостьи Рада смущённо отмахнулась и с восторгом принялась описывать ягодное богатство северной земли. Но скоро эта тема иссякла, и беседа снова стала скованно-неловкой. Ирина чувствовала сердечное расположение хозяев, но с ним и благоговейный страх. И этот их страх, это раболепие перед ней, в сущности, просто девчонкой, как заноза под ногтем, не давали ей покоя. Хотелось скорее вытащить эту занозу: показать Петровым, что она, Ирина, относится к ним с большим уважением, как к равным, хотелось, чтобы всё стало хорошо и легко. И всё же они никак не хотели называть её иначе, чем «молодая хозяйка» или «Ирина Анатольевна».