Страница 11 из 18
Обо мне говорили как о неодушевленном предмете. Я тупо смотрела перед собой, пытаясь хоть немного понять обстоятельства, в которые мне довелось попасть…
…Красивый зал. Множество гостей. Несколько сдвинутых столов, уставленных различными яствами. Торт, стоявший прямо по центру, потрясающий любое, даже самое изощренное воображение… И конечно же, именинник, при виде которого я издала пронзительный крик и бросилась прочь. Мой похититель вцепился в меня мертвой хваткой и со словами: «Сделай свою физиономию приветливее» — потащил меня к чудовищу, ласково называемому сыночком.
Я нисколько не преувеличила, когда мысленно назвала молодого человека чудовищем. Это был жуткий урод неопределенного пола и возраста, за безобразной головой которого виднелся ужасающий горб, превышающий размеры этой головы.
Совершенно неправильное лицо с перекошенной заячьей губой… Неправильный нос, свернутый набок, неправильное тело… словно матушка-природа решила посмеяться и собрала все самые изощренные отклонения и ошибки в одном человеческом теле. Наверно, такие люди рождаются крайне редко и по всей вероятности долго не живут. Я где-то читала, что только одних внешних уродств не бывает: если человек уродлив внешне, то он обязательно изуродован внутренне.
Я с ужасом взглянула на его протянутые руки, длина которых явно не соответствовала его короткому телу, и прошептала:
— Бог мой, сделай так, чтобы все это мне только снилось…
— Это Лешик. А это Анна. Та самая, по которой ты сходишь с ума. Она настоящая. Можешь пощупать.
Мужчина толкнул меня к так называемому Лешику и расплылся в счастливой улыбке. Предугадать реакцию урода было довольно сложно, потому что на его изувеченном лице напрочь отсутствовала мимика.
— А-н-н-а, — урод пропел мое имя и слегка коснулся моей руки. — Моя Ан-на. Ты и вправду на-стоя-щая?
— Ну, понятное дело, что не игрушечная…
— А где мой па-па те-бя ку-пил?
— Он меня не покупал, но я готова заплатить необходимую сумму для того, чтобы вновь очутиться на свободе.
— Н-е-т, — вновь пропел урод и затряс своей безобразной головой. — Н-е-т. Я хо-чу, что-бы ты жи-ла у ме-ня.
— Но я не могу. У меня есть свой дом, любимый мужчина. В конце концов, у меня есть друзья, работа. Своя жизнь! Я могу подарить тебе фильм с моим участием или футболку с портретом. А может, ты хочешь красивый календарь на следующий год? Там я совсем разная. На море, на сцене, на яхте, в ресторане… Тебе понравится. А еще мы можем стать друзьями. Ты можешь приезжать на все мои премьеры. Я буду присылать тебе пригласительные билеты. Я могу тебе звонить и интересоваться твоими делами. Хочешь, я буду тебе звонить каждый день?!
— Н-е хо-чу.
— Ну тогда через день?
— Н-е-т. Я хо-чу, что-бы ты жи-ла вме-сте со м-н-о-й.
Брезгливо глядя на это чудовище, я стала нервно вытаскивать из волос шпильки и взлохмачивать свою уложенную прическу.
— Я не буду у тебя жить, и никто меня не заставит. Никто, — словно в бреду бормотала я себе под нос и покусывала нижнюю губу до крови. — Никто меня не заставит и никому не подарит… Иначе я просто пожалуюсь в милицию. Вас всех посадят. Я найму лучших адвокатов и позабочусь о том, чтобы тебя отправили в дурдом, а твоего недалекого папашку на пожизненные нары.
Но меня никто не слушал. Никто. Ни папашка, ни сыночек, ни гости. Ко мне пододвинули старинный стул и посадили рядом с уродом. Заиграла все та же музыка, и заговорили все те же незнакомые люди. Я сидела ни жива ни мертва. Где-то там остался Денис, Светка и люди, принимающие участие в моей судьбе.
Я не знала, что ждет меня впереди, и боялась об этом подумать. Я знала только одно — я попала в сумасшедший дом, именуемый западней, из которой мне будет очень трудно выбраться. Я тупо смотрела на лежащий передо мной кусок торта и жалела о том, что так и не вышла за Дениса замуж.
Сценарий собственной жизни мы пишем сами, и каким боком она к нам повернется, зависит только от нас. Наверно, меня все время удерживал комплекс и страх, что что-то может сложиться не так, и я стану жить точно так же, как живут тысячи российских женщин. Ведь куча моих знакомых замужних женщин в один голос твердят о том, что в молодости их мужья еще подавали какие-то надежды, но со временем так и не смогли их оправдать.
Они стали самыми настоящими потребителями и жили по принципу стрекозы. Когда в лодке двое и один из них не хочет грести, начинает грести второй, иначе лодка может потонуть. Как правило, в семьях гребут женщины… Денис не такой. Он из тех, кто никогда не даст весел женщине, даже если у него будут отказывать руки…
Пытаясь усмирить сердцебиение, я оглядела разгулявшуюся публику и судорожно застучала пальцами по столу.
— У те-бя паль-цы кра-си-вые, — громко пропел урод и уставился на мои ухоженные руки.
Отодвинув свой стул как можно дальше, я немного прищурила глаза, затем положила кусок торта на ладонь и сжала его что было сил…