Страница 2 из 3
Собачонок внимательно следил за хозяйкой, не понимая моих действий. Глубоко проваливаясь в снегу, я вцепилась руками в закаменевший, похожий на обглоданную гигантскую сизую кость, кедровый пень и принялась раскачивать из стороны в сторону; поскользнулась, с размаху плюхнулась попой в снег. Встала, обошла корч с другой стороны, попробовала оторвать от него большущую щепу. В конце – концов, ухитрившись, выволокла из снеговых недр весь комель вместе со здоровенными корнями. Ступая в колею своего же следа, волоком дотащила до рюкзака и уложила поверх снежного наста. Бимка заворожено, не дыша, взирал на священнодействие хозяйки, не зная, как реагировать. Посему, на всякий случай, благоразумно не шевелился, едва только крутил мордашкой вслед моих потуг.
Добравшись до ближайшей сосенки, я наломала мелких сухих веточек на растопку. – Они горят, как порох. Надёргала бересты. Бимчик решительно ничего не понимал в моих действиях. Его глазёнки отражали искреннее изумление и озадаченность. А хозяйка уложила в кучу притащенное, долго «колдуя», перекладывала, меняла местами. Щенячья мордочка словно спрашивала: «Что она собирается со всем этим делать?!..».
Пёсик настолько был обескуражен, что отвлекся от шорохов, звуков, запахов тайги. А лес уже очнулся от зимней спячки. Громко перекликались птахи; кликали разными голосами стаи гусей и уток, влекомых весною в северные тундровые дали. Восторженно выдавал барабанную трель дятел. Кричала радостно кедровка. Пахло снегом, солнцем, смолой – живицей, сосен и тайнами неизведанного мира.
– Хозяйка извлекла из кармана замотанный в целлофановый пакет, перевязанный крест – накрест резинкой, коробок. Подобные, щенок уже находил во дворе нашего дома. Его матушка – лайка, приволакивала с помойки различную всячину: продуктовые пакеты, банки, кости, коробки… – В собачьей жизни различное случается… – Она выкормила сынишку без помощи человека – сама. И вырастила того за счёт различных ненужностей, выкинутых людьми на свалки, в уличные туалеты, именуемые северянами «скворечники». – Ну да… – холёную домашнюю собаку, привыкшую к уюту и к теплу городской квартиры, подобные факты, возможно шокируют, только в жизни всякое приключается… – Грянула нежданно-негаданно перестройка, развалился союз – СССР, ушла в былое геология. Северяне уехали, – кто – куда! А собаки остались… Тогда выживали все: и лайки, и люди, – кто как мог. Кутенок знал: съедобного в коробке нет, и интересного в оном находиться не могло, но мои действия странны и не находят объяснения.
– Зачем-то хозяюшка открыла коробок, извлекла коротенькую и совершенно бесполезную палочку, неприятно пахнущую серой; зажав в руке, чиркнула концом по тёмному боку коробка и!.. – на кончике спички неожиданно возникнул необычный зверёк! Бим мог бы сравнить его с прекрасными лепестками цветка, да родившись в зимнюю стужу, о существовании цветов пока не ведал.
Малюсенький, яркий зверёк сидел на краешке палочки, чуть-чуть колеблясь, едва шевеля огненным мехом или… – хвостиком?!.. Хозяйка бережно поднесла его к кусочку берёзовой коры и тот, обрадовавшись, шустро спрыгнул на бересту; поплясал по ней и резво перескочил на сосновые веточки. И вдруг,– произошло невероятное! – Он распрямился! Вырос, едва ни до небес! Громоподобно загудел, затрещал, грозно зарычал, неожиданно превратившись в могучего жуткого зверя. С сосновых веточек ловко скакнул на щепки, а с них прыгнул на брёвна. Из крошечного, ласкового, беззащитного зверюшки, что прятался тИхонько в коробкЕ и покорно сидел в кармане хозяйки, вымахал в устрашающего хищника. Свирепо гудя, дымя, вращаясь, он жутким великаном восстал над хворостом, ощетинив косматую огненную шерсть. Незнакомый зверь то приседал, то подпрыгивал, наклонялся и силился укусить щенка – изловить, достать жгучими красными лапами с бесцветными когтями на концах.
Зверюга носится по поленьям, то неожиданно прячется под хворост, ныряет в вытаявшие норки снежного наста. Пыхтя, кряхтя, пускает пар и дым. Бросается даже на хозяйку, злобно мечет в неё искры! Искры, попадая в щенка, больно жгут, опаливают шерсть, та пахнет жаренным. Дым душит, забивает нос, режет глаза. Запах паленого меха, смешанный с едким дымом костра, неприятен. Я отворачиваю лицо, приседаю и закрываю глаза, нос руками. Бимка из осторожности тоже отошёл подальше. Он недоумевает: «Как, такой сердитый хищник, умудрился прятаться в крохотном спичечном коробке и в кармане?.. – Наверное, поэтому хозяйка заматывала его в целлофановый пакет и крепко перевязывала верёвкой, – чтоб сидел смирнёхонько?!..». – То, что опасного зверя всю дорогу я несла в кармане, щенка не удивляло, – ехал же он сам на мне в рюкзаке!..
Отворотив лицо от обжигающего пламени, наполнила котелок снегом, повесила на длинную палку над головой огненного хищника. Тот мгновенно схватил когтистыми лапами посудину и затащил вглубь оскаленной огнедышащей пасти. Бим видел, как я резко наклонилась, сгребла в ком горсть снега и бросила в зверюгу. Тот злюще оскалился, угрожающе зашипел, мстительно выкинул клуб пара, однако, нехотя подчинившись воле человека, уполз, недовольный, под брёвнышки, где спрятался в вытаявшую нору.
– А!.. – вот тебе! – испугался хозяйку!.. – подумал и, гордо выпрямив спинку, кутька отважился наконец-то пошевелиться. Секунду подумав, на всякий случай, вернулся на прежнее место к рюкзаку. Там, потоптавшись чуть – чуть, сел в позу взрослой лаечьей собаки. С этой минуты Лайчонок уразумел: рядом с сильной хозяюшкой бояться диковинного зверя не стоит. Да любознательность, не давала покоя и превысила страх: «Куда же хищник спрятался?!..».
И Бимка не выдержал, забыл про правила чинности взрослого охотничьего пса и решил глянуть, – куда подевался зверёк? Он обошёл крУгом хворост костровища, – почерневшего, дымящегося. «Пламени почти не видно», – отметил юный умишка, – испугался и спрятался в норку под снег?!.. – Боится хозяйки?!..». – Наклонил мордашку к самому снегу, чтоб лучше разглядеть временами возмущенно фыркающего зверя. – «Как, эдакий громадный, уместился под кучкой дров в снегу?!» – недоумевал щенок. – Из-под хворостин костра выглядывали лишь крошечные язычки пламени, – то ли лапы, то ли шёрстка?.. Они перебегали, высовывались в щёлки меж полешек то с одной стороны, то с другой, то вдруг исчезали в глубинах костровища совсем.
Бим удостоверился, что непонятное создание от страха не ускользнул, а прячется под хворостом в снегу. Дабы лучше разглядеть, он сызнова обошёл костёр со всех сторон. Заглядывая под поленья, приседал, опускал голову набок. Только, сколько не ходил, рассмотреть хищника толком не получалось. – Зверушка надежно прятался от пёсика и лишь шустро перебегал на другую сторону костровища, глухо фырча и шипя на досаждающего щенка, искрил. Наконец, Бимка отважился выудить вражину из норки, чтоб хотя бы разглядеть. Зверёк плохо пах, От неприятного запаха шерсти неприятно щекотало, щипало щенячий нос. Кутька не сдержался и громко, по-человечески, зачихал; мотнул головёнкой, закрыл глаза и с силой потёр лапкой зудящую мордочку.
И всё-таки щенячье любопытство не знает преград, а охотничий инстинкт, дарованный предками в миг самого рождения лайки, настойчиво просыпался, не позволял отступать. Прочихавшись, И Бимка героически, сознательно, по-таёжному, зашёл зверю в тыл! – Там не столь дымило, и огненная шкурка затаившегося хищника выглядывала из-под брёвнышка, провалившегося в протаявший снег. Зверёк, завидев охотника, напугавшись, поняв, что его перехитрили, в панике забегал ещё резвее. Пытаясь спастись, он перескакивал с одной сосновой хворостинки на другую, ощетинив оранжевую шерсть, угрожающе раскачивался, то вдруг прятался под обугленную щепу, сызнова привставал; то заползал под брёвнышки, выглядывал осторожно в щёлки, – прятался от юного пса. Своим поведением огонь лишь раззадорил в лайчонке врождённую охотничью страсть.