Ночь кровавой луны

— Карриен вернулся в лагерь разбойников, — спокойно ответил Форг девушке, стирая с ее щек остатки слез. — А Нанда отдыхает. Дай ей время, чтобы прийти в себя, ритуал оказался сложнее, чем предполагала нимфетта.

И Форг не врал, потому что чувствовал усталость и боль нимфетты. Чувствовал так, словно был частью ее самой.

Розали сонно протерла глаза и заторможено кивнула. Магическое действие заклинания, которым «приложила» ее Нанда, еще длилось, и Форг держал девушку в своих объятиях, зная, что ничем не сможет помочь. Да, он колдун, но несовершеннолетний и совершенно несведущий в магии, только интуитивно чувствующий свою силу и мощь. После этой ночи и проведенного ритуала Форг ощущал свое родство с колдунами и ведьмами, свою магию, которая теперь струилась по его венам, но больше не причиняла боли.

«Через время эффект ослабнет, Розали придет в себя и начнет задавать вопросы. Нужно увести ее отсюда, как можно дальше», — подумал он, глядя в широко распахнутые сапфировые глаза Розали, которая никак не могла отойти ото сна, но доверчиво льнула к нему.

— Я приготовлю завтрак и оседлаю лошадей. Карриен оставил нам своего жеребца, — сказал Форг, помогая Розали устроиться на одеялах и заботливо укрывая ее ноги шкурами.

— Что? — брови Розали взлетели до самых бровей. — Оставил свою лошадь, но зачем? Разве от преодолеет такое расстояние пешком, это же немыслимо!

— Он эльф, — напомнил ей Форг, сам не ожидая от себя такого пренебрежения в голосе.

«Но почему Розали не понимает элементарных вещей? Карриен способен передвигаться по воздуху, не то, что они!» — подумал Форг, презрительно одергивая самого себя. Сейчас он ощутил к себе какое-то омерзение, а то мимолетное глухое раздражение, что родилось в нем под действием слов девушки, уже испарилось, но оставило неприятное послевкусие и горечь в душе.

Стараясь подавить в себе волну беспричинного раздражения, Форг занялся приготовлением завтрака, а Розали снова задремала. Нанда сидела в нише и грелась на солнышке, глядя на мертвое тело темного эльфа. Форг знал, где нимфетта. Этой ночью она поделилась с ним частью своих жизненных сил, и он был благодарен ей за это. Он отдаст долг Нанде. Нескоро, когда войдет в полную силу, но он непременно вернет ей кровный долг. Иначе в их мире нельзя.

Форг еще раз посмотрел на Розали и покачал головой.

Она не приживется в его мире, только не его нежная и ранимая девочка, и он готов был оставить ее здесь и отправится дальше в компании Нанды, но у нимфетты были планы на Розали. Нехорошие планы, которым Форг постарается помешать, чего бы это ему ни стоило.

Глава первая

(Розали)

Лук лежал немного в стороне, и я все время оглядывалась на него, чтобы проверить, насколько быстро смогу дотянуться до оружия. Колчан со стрелами валялся рядом, в траве, и рука поглаживала привычную чуть потрескавшуюся от времени кожу, а мысли унеслись так далеко от этого места, как только возможно.

Коэн Ша преследовал меня и во сне, и наяву. Каждый кошмар с его присутствием заканчивался одинаково: Люциан захлебывался собственной кровью, а отец с матерью смотрели на это и беззвучно кричали. Я не слышала их голосов, но видела выражение лиц: отчаянные, обреченные. Старик Ша скалил желтые зубы, и его дряблая кожа щек обвисала от гадкой лицемерной улыбки. Слава Всеотцу, сестер во сне никто не терзал, не убивал и не насиловал, хоть за что-то моему пылкому и мрачному подсознанию можно сказать спасибо.

Коэн Ша приближался ко мне с окровавленным ножом, которым только что перерезал горло Люциану, и спрашивал, где я закопала перья темного эльфа. Те самые перья, на которые могла бы безбедно жить моя семья, те сокровища, о которых я не успела им поведать.

Может, поэтому во снах я раз за разом возвращалась к одинокому дереву, росшему чуть поодаль от тропы, ведущей в поселение. Мои сестры-бесприданницы влачили жалкое существование, не имея возможности выйти замуж, а я скрыла от них такую важную тайну. И с Люцианом не поделилась, хотя могла бы, и весточку не послала с разбойниками, хотя о тракте уже знала и подозревала, что они тайно ведут торговлю с поселенцами.

Ночные кошмары, плохое предчувствие и переживания последних недель вымотали меня до такого состояния, что я начала бояться собственной тени, подозревая в каждом шорохе приближающуюся опасность. Мне казалось, что с усталостью приходит равнодушие, но я хотела жить, потому что знала, что мне есть, ради кого возвращаться в поселение. Я мечтала об отмщении и справедливости, я жаждала снова оказаться в объятиях брата и в обществе сестре. Они моя семья, несмотря на горькую правду, которая мне открылась, и никакой другой семьи я вовсе не хотела, но разве меня спросили?

— Ты сегодня сама не своя, — сказал Форг, присаживаясь рядом на поваленное дерево, а я невольно дернула руку и сжала древко лука, притягивая оружие к себе.

— Прости, — посмотрела я на него, стараясь скрыть дрожь в пальцах. — После ухода Карриена мне как-то неспокойно, кошмары замучили.

И это по-настоящему пугало!

Я привыкла во всем полагаться на себя, но так повелось только в последнее время, а до этого меня всегда кто-то направлял. Сначала дед, советам и приказам которого я следовала неукоснительно, потому что знала, если ослушаюсь, могу и не выжить. Потом в моей жизни появился Люциан, и я полюбила брата всем сердцем, и слушалась его, потому что хотела сделать так, как он просит, хотела угодить ему, вызвать своими поступками улыбку на суровом лице кузнеца. Даже побег устроил Норд — мудрый ученый, серьезный и уважаемый в поселении человек, взрослый мужчина. И брат, и Норд доверили меня в руки Карриена, и я не верила, что темный эльф просто так бросил нас одних. Что-то случилось, и это что-то не давало мне покоя, глодало душу и тело противными укусами совести, путало мысли.

Форг сидел каменной статуей, расправив плечи и немного откинув голову назад, отчего бледные лучи солнца падали на его осунувшееся лицо. Полупрозрачная от долгой болезни кожа натянула острые скулы, нос с горбинкой, и только длинные загнутые ресницы и темные дуги-брови оставались яркими штрихами.

— Я должна была проверить каждый куст и каждую кочку в том проклятом месте, — корила я себя, открываясь Форгу. — В том болоте мог сгинуть каждый из нас, даже такой сильный воин, как Карриен. Подо мной буквально разверзлась земля, и, если бы не Нанда, я бы провалилась прямо в объятия мертвецов.

Форг не смотрел на меня, сосредоточенно нахмурив брови и вперив взгляд вдаль. Его нога в чужом охотничьем ботинке мяла пожухлую и подмерзшую траву, а кулаки побелели от напряжения, и я прекрасно понимала его чувства. Форг даже не успел толком поблагодарить того, кто спас ему жизнь, буквально, нес на себе все время, пока мы добирались до Смертельного ущелья.

— Я уверена, что он знает, как сильно ты ему благодарен, — попыталась я утешить Форга, но он сбросил мою руку и посмотрел так неприязненно, что я невольно отшатнулась.

Да, Форг изменился, и настолько разительной оказалась разница между разносчиком пива со светлыми вихрами и смешинками в озорном взгляде и этим темный колдуном, который лишь за одну ночь раздался в плечах и вытянулся в росте, что мне снова стало не по себе. От прежнего Форга, который шарахался от веток елей и пугался каждого шороха, который подтрунивал над моей неуклюжестью и весело шутил, который улыбался чаще, чем грустил, и спал так крепко, что и отряд коэнцев не поднимет, не осталось и следа. Сила, признанная им, успокоенная водами священной реки, изменила Форга, превратив из задиристого юноши в молодого мужчину. Обряд, проведенный нимфеттой, преобразил его не только внешне, но и внутренне, разбудив истинную сущность колдуна.

Я чувствовала, как Форг излучает эту неведомую мне магическую силу, и невольно склоняла голову перед его мощью, но глубоко внутри все еще верила, что однажды услышу звонкий смех и идиотские шутки прежнего Форга — обыкновенного грязного мальчишки, разносчика пива, ночевавшего в нашем сарае.