Ночь кровавой луны

— Полукровка, значит, — сказал он, покачав головой. — И древний — твой отец? Если это правда, то тебя постараются убить, как только узнают, от кого ты зачата. Древние — это столпы мудрости и святости, это неприкосновенные существа, как божества, которым поклоняются колдуны и ведьмы. Древних не создавали, как принято считать в народе, с ними заключили сделку. Кровавую, жертвенную, вечную.

Голос Карриена затих, а Норд кивнул его словам, тяжело опираясь на свою деревянную палку.

— Древние существовали в этом мире, когда еще нога человека не ступила на эти земли. Они — посланники самих богов, они — Мать-природа, они — дыхание ветра, жар огня, прохлада воды и твердь земли. Если то, что сказала твоя мать, Розали, правда, то ты — дитя самого могущественного существа в этом мире. Возможно, единственное такое дитя.

— И где же настоящая Розали? — не удержалась я от вопроса, который волновал меня прежде всего, но Норд лишь развел руками.

— Этого твой дед мне не сказал, — ответил он печальным голосом. — А домыслы мои кому нужны, ты и сама домыслишь, что могло случиться с малым ребенком в степи.

К Карриену подошел разбойник и громким голосом отчитался, что мальчишка очнулся и, пока внимание других отвлеклось на Форга, я посмотрела на Люциана.

— Что ты смотришь, как людоволчонок? — спросил он меня с улыбкой. — Думаешь, брошу, раз не родная мне? Не брошу, — он улыбнулся, как всегда, по-доброму, и в черных глазах разлилась теплота, от которой рука, сжимавшая доселе горло и грудь, ослабла.

— Ты мне стала сестрой с тех самых пор, как мать тебя в кузню послала, — усмехнулся Люциан, потрепав меня по голове, как малого ребенка. — Большеглазая, испуганная лань, сыплющая вопросами, как деревья в хмурое время сыплют листвой. Разве ж я откажусь от тебя после всего, что мы вместе пережили?

— Спасибо, — прошептала я в ответ, едва устояв на ногах, когда Люциан меня отпустил. Глаза сами собой закрылись, и я устало опустилась на землю, прижав колени к груди. Хотелось просто лечь и уснуть, хотя бы на чуть-чуть, чтобы собраться с силами перед новыми испытаниями, которые уготовила мне судьба.

— Некогда, — сказал Норд ворчливым тоном, словно читая мои мысли и поднимая меня на ноги. — Расселась она тут, размечталась. Пошли Форга выручать, раз с тобой решено все. Не тронет Карриен полукровку, хоть режь его. Он и сам из таких же, а ты для него, как сестра теперь. Ох, Розали, ежели не этот день, я бы тебе правду никогда не открыл. Не та это правда, которую надобно знать.

— Не та, — согласилась я с Нордом, но глаза открыла и пошла за стариком и Люцианом.

Глава седьмая

(Форг)

Мир качался. Небо приближалось к земле, грозя раздавить меня, а перед глазами то появлялись, то исчезали красные круги от слепящего света солнца. Я хотел отвернуть голову, но это вызвало лишь резкий приступ тошноты, и теперь земля заходила ходуном, желая поглотить меня. Этакая круговерть продолжалась до тех пор, пока чья-то прохладная рука не опустилась на мое лицо, помогая, наконец, вдохнуть полной грудью. Сознание отключилось.

— Он не приходит в себя вторые сутки, разве это нормально? — услышал я взволнованный голос Розали, которая по ощущениям сидела совсем рядом, касаясь моей груди обеими ладонями. От этого невесомого ощущения ее рук у меня внутри все сжалось, сердце бешено забилось, и к щекам прилил жар. Я распахнул глаза, чтобы убедиться в том, что мне это не снится.

— О, Форг, — воскликнула Розали взволнованным голосом, наклоняясь так низко, что я разглядел свое отражение в ее огромных сапфировых глазах. — Ты очнулся, слава Всеотцу! Мы так волновались.

Она откинула назад волосы, заплетенные в толстую косу, и наморщила лоб, становясь похожей на себя прежнюю, только мелко подрагивали губы, и глаза суетливо перебегали с предмета на предмет, которыми это место оказалось не так богато. Походная койка, низкий столик, стул и пара кресел. В одном расположился Норд с книгой в руках и с пледом, накинутым на ноги.

— Дай ему воды, — сухо приказал старик, на которого я тут же перевел взгляд. Норд по обыкновению хмурил седые брови и смотрел на меня без тени снисходительности, как это бывало раньше, но с волнением, запрятанным в поджатых губах и глубоких складках на лбу.

— Заставил ты нас понервничать, паренек, — раздался третий голос, и я скосил глаза на брата Розали — Люциана, который прихлопывал себя по коленям.

Этот косматый черноглазый бугай никогда не вызывал во мне теплых чувств, я и сейчас не особо горел желанием с ним общаться. В поселении Розали ходила за старшим братом, как привязанная. Сколько себя помню, в деревне их настолько привыкли видеть в кузне вместе, что порой из трактира несли еду сразу обоим, даже не уточнив, там ли сейчас Розали. Меня раздражало, насколько сильно она привязана к брату, тогда, как никто другой вообще не удостаивался ее внимания, включая меня. Розали не смотрела на парней из поселения, считая нас недостойными ее, а меня и вовсе звала оборванцем и принимала за маленького мальчика. И вот она, наконец, с трепетной заботой смотрит на меня, а не на Люциана.

«Кажется, я вспылил, обиженный невниманием Розали, но как? Когда? Что я сделал?»

Мысли так больно кололи в виски, что я застонал, силясь вспомнить, что произошло? Отчего я лежу в кровати, окруженный вниманием этих людей? И почему Розали чуть не плачет?

— Выпей, — отвлекся я на ее голос.

Розали помогла мне приподнять голову. От слабости я даже языком ворочать не мог.

— Карриен не обладает магическими способностями, он не поможет тебе с восполнением резерва, а колдунов-целителей сейчас днем с огнем не сыщешь. — Сказал Норд, поднимаясь из кресла и заглядывая мне в глаза. Я старался понять, что он говорит, но пульсация в голове нарастала с каким-то гулом, и перед глазами бегали солнечные зайчики. Боюсь, я слышал его слова, но их смысл словно ускользал от меня.

— Снова жар, — раздался голос Люциана. — Это плохо, надо принимать решение.

«Какое?» — молчаливо взмолился я, глядя на Розали. Она замялась, отвела взволнованный взгляд от моего лица и медленно опустила на импровизированный столик графин с водой. Пока я наблюдал за ее действиями, полог палатки отодвинулся, пропуская внутрь еще одного широкоплечего мужчину — темного эльфа.

— Как он? — спросил Карриен, обращаясь к Люциану, который отрицательно покачал головой, а у меня вдруг прорезался голос.

— Не приближайся к нам, — хрипло выдал я, закашлявшись, и Розали тут же снова схватилась за графин с водой.

Безотчетная тревога толкала меня защитить всех, кто находился рядом, от темного эльфа, помочь им спастись, но от чего?

Норд снова читал, не поднимая взгляда от страницы книги. Его присутствие и спокойствие вселяли надежду, что эльф не причинит нам вреда, Люциан же беспрестанно барабанил пальцами по ручке своего топора и казался встревоженным. Его взгляд напряженно провожал эльфа до моей походной койки, напоминавшей складную кровать с соломенным матрасом.

— Живой? — иронично хмыкнул эльф, присаживаясь на стул, который поспешно освободила Розали, выскочив из палатки. Она так и унесла графин с собой, прикрываясь им, словно щитом, но Карриен, казалось, не обращал никакого внимания на страх, который испытывали к нему окружающие люди.

— Живой, — ответил я, стараясь не закашляться снова. В горле, несмотря на большое количество воды, царила засуха, в груди сильно пекло, перед глазами до сих пор расплывались оранжевые круги.

— Мне жаль, что я не могу тебе помочь, — сказал Карриен вполне искренне и положил тяжелую ладонь мне на голову заботливым жестом родной матери, которая проверяла, насколько горяч лоб ее малыша. — Ты практически опустошил свой магический резерв, будучи неинициированным магом. Чудо, что остался жив.

— Ничего не помню, — признался я эльфу, тем не менее, прекрасно осознавая, что его стоит опасаться.