Страница 6 из 94
— Наверно, скиф, — предположил Магн, поднимая с земли лук убитого, сделанный из рога и дерева.
— Нет, скифов я видел — у них темная кожа и странные раскосые глаза. Этот же выглядит вполне обычно. Давайте пока не будем забивать себе головы ненужными мыслями. Я должен вернуться в лагерь, где меня ждет брат. Завтра мы дадим в помощь Артебудзу рабов и отправим сюда, чтобы они забрали этих двоих и нашего мертвого раба.
Артебудз расплылся в улыбке от уха до уха. Он уже представлял себе, как вновь обретет свободу.
Веспасиан отвернулся.
— Давайте найдем лошадей.
К тому времени, когда они вернулись в лагерь, расположенный рядом с воротами Филиппополя, уже стемнело. Веспасиан отправил Артебудза назад в конюшню, предупредив, чтобы тот никому не рассказывал об их приключении до тех пор, пока он сам не переговорит с царицей, которой, собственно, и принадлежал Артебудз.
Отдав ответный салют дежурившему у ворот центуриону, они с Магном как можно быстрее проскакали по Преторианской улице, что протянулась между низкими кирпичными казармами к его гораздо более уютному жилищу на пересечении с Принципиальной, главной улицей лагеря. Овладевшее им волнение было столь велико, что он почти не замечал плохо скрываемого недовольства, с каким более тысячи солдат поглощали вечернюю трапезу, щедро запивая ее гарнизонным вином. Впрочем, одним вином здесь не обошлось. Солдаты явно подмешивали в него забористый местный напиток, который покупали у горожан. Мысли самого Веспасиана метались в поисках ответа на три вопроса. Какие причины побудили его брата предпринять столь долгое путешествие? Какие чувства они испытают при встрече после долгих лет разлуки? Что это за странные люди, которые пытались убить его сегодня днем?
— Солдаты сегодня как будто чем-то недовольны, — прервал его мысли Магн.
— Чем же?
— Мне уже случалось видеть такое. Вроде бы все спокойно, сиди себе в лагере, ходи в караул, ешь, пока тебя кормят. Так нет, им, видите ли, скучно. Сначала они потихоньку начинают ныть, затем жалуются все громче и громче, начинают задавать вопросы, мол, какого лешего они здесь забыли и сколько им еще гнить в этой вонючей дыре. Ведь они легионеры, и вот уже три года сидят без дела. Уже успели позабыть, когда в последний раз вступали в хорошую схватку. А вот некоторым дуракам везет. Например, тем, что расквартированы в Мезии. Вот там, если верить слухам, что ни день, то новое сражение.
Веспасиан бросил взгляд на солдат, сидевших вокруг жаровен. От него не скрылось, как некоторые из них одарили его из-за краев поднесенных к губам кубков колючими взглядами. Нашлись и такие, что смело выдержали его взгляд, что считалось нарушением субординации, чего он обычно не потерпел бы, не будь у него сейчас на уме другие заботы.
— Я утром поговорю с центурионом Целом, спрошу у него, что не так, — устало ответил он, прекрасно понимая, что вообще-то это прямая обязанность Цела — лично явиться в нему и доложить о любых проявлениях недовольства в рядах когорт, которыми тот командовал. Кстати, это очередной признак того, как тонко Цел пытается подорвать его авторитет. Доехав до своего жилища, Веспасиан спешился. В принципе оно мало чем отличалось от солдатских казарм, разве что было попросторнее, и ему не нужно было делить свои две комнаты с другими людьми.
— Я отведу лошадей в конюшню, — предложил Магн, беря у него из рук поводья.
— Спасибо, увидимся позже, — ответил Веспасиан и, набрав для смелости полную грудь воздуха, шагнул в дверь.
— Итак, младший братишка, ты вернулся. Сколько можно рыскать по лесной чаще, — процедил знакомый голос, в котором не чувствовалось никакого тепла и сердечности. Сабин лежал, растянувшись на обеденном ложе. Судя по его виду, он уже посетил офицерские бани. Ни пыльных одежд, ни грязи Лицо его сияло чистотой, а сам он был одет в свежую тунику, поверх которой успел набросить сверкающую белизной всадническую тогу.
— Пусть я твой младший брат, но я был уже далеко не мал, когда пошел служить в легионы, — огрызнулся Веспасиан. Кроме того, я не рыскал ни по каким чащам.
Сабин встал с ложа и посмотрел на брата. В тусклом свете двух масляных ламп его глаза насмешливо сверкнули.
— Изображаешь из себя солдата, я смотрю. Не иначе, как ты мне сейчас скажешь, что ты больше не пользуешь мулов вместо женщин.
— Послушай, Сабин, если ты приехал в такую даль, чтобы подраться со мной, что ж, давай подеремся, и потом ты можешь убираться назад в Рим. Если же ты хочешь побыть здесь, то не надо грубить. Лучше скажи мне то, что ты хочешь сказать. — Сжав кулаки, Веспасиан встал перед братом. Сабин едва заметно улыбнулся. Веспасиан отметил про себя, что четыре года сытой жизни в Риме сделали свое дело: за это время брат слегка раздобрел.
— Что ж, твоя правда, братишка, — ответил Сабин, присаживаясь на табурет. — Старые привычки не так-то легко изжить. Но я здесь не для того, чтобы драться с тобой. Меня к тебе по одному делу прислала высокородная Антония. Кстати, ты не предложишь мне выпить?
— Если ты закончил оскорблять меня, то предложу, с этими словами Веспасиан отошел в дальний конец комнаты. Взяв с грубо сколоченного сундука, стоявшего рядом с дверью в спальню, кувшин, он смешал грубое местное вино с водой и разлил по кубкам, один из которых протянул брату. — Как там родители?
— Оба живы и здоровы. Я привез тебе от них письма.
— Письма? — удивился Веспасиан.
— Да, от них и от Ценис. Ты можешь прочесть их позже. Но сначала ступай помойся и переоденься. Мы с тобой должны доставить царице Трифене письмо от Антонии. Дело важное, и нам понадобится помощь.
— Что за дело?
— Такое, после которого спасение Ценис покажется детской забавой, прогулкой по Лукулловым садам. Тебе знакомо фракийское племя под названием геты?
— Первый раз про такое слышу.
— Мне тоже про них почти ничего не известно. Знаю лишь то, что они живут за пределами империи по ту сторону Данувия. Обычно они заняты тем, что воюют с племенами, обитающими к северу от них, однако в последнее время у них вошло в привычку высаживаться на наш берег и грабить Мезию. Причем в последнее время эти вылазки участились и сделались более дерзкими. И Пятый Македонский легион, и Четвертый Скифский уже с трудом сдерживают их натиск. Император весьма озабочен и даже готов вновь сделать Поппея Сабина наместником.
— А что должны делать мы? — спросил Веспасиан. Он был далеко не в восторге от того, что рядом вновь может появиться Поппей, тем более что он союзник Сеяна.
— Антония не требует от нас, чтобы мы положили конец набегам гетов. Они ее не волнуют. Ее интересует другое: проверить кое-какие сведения, которые ей несколько месяцев назад прислал один из ее соглядатаев в Мезии.
— То есть у нее в Мезии есть соглядатаи?
— Они у нее имеются везде. В любом случае этот доложил ей, что в трех или четырех набегах участвовал некто, с кем наша высокородная Антония хотела бы мило побеседовать в Риме.
— И теперь мы должны доставить его к ней?
— И как только ты догадался? — расплылся в ухмылке Сабин.
У Веспасиана тотчас неприятно свело живот.
— Кто это? — спросил он, уже зная ответ.
— Это посредник Сеяна. Фракийский главный жрец Ротек.
ГЛАВА 2
Царица Трифена положила письмо Антонии на полированный дубовый стол и посмотрела на обоих братьев. Веспасиан, как и Сабин, был в тоге, поскольку встреча имела частный характер. Они сидели в роскошном, ярко освещенном кабинете, который был частью личных покоев царицы, спрятанных в глубине дворцового комплекса, подальше от любопытных ушей дворцовых чиновников и рабов, от которых было негде шагу ступить в официальной части дворца. Сюда могли свободно заходить лишь ее секретарь и личный раб. Даже ее сын, царь Реметалк, должен был ждать снаружи, пока его не допустит внутрь один из четырех стражников, что денно и нощно несли караул у входа в покои царицы. Благодаря его тесным связям с Антонией, Трифена, как правило, была рада видеть у себя Веспасиана.