Палач Рима

— Почему же набеги гетов на Мезию неожиданно участились? — спросил он. — Неужели здесь так много наживы? Более того, если они и дальше будут продолжать в том же духе, то навлекут на себя гнев императора, и тот наверняка захочет распространить границы империи и на тот берег реки.

Помпоний, слегка было задремавший или задумавшийся о своем незавидном положении, встрепенулся.

— Что ты сказал? Ах да! Со стратегической точки зрения их набеги чистой воды безумие. Но, похоже, что их царь, Котизон, — кстати, он внук своего тезки, которого мы разбили пятьдесят лет назад, — почему-то вздумал отомстить за унижение своего народа.

— Но кто его на это надоумил?

— Этот омерзительный жрец, которого когда-то слушался Поппей. Ты наверняка видел его, когда он вел солдат Диния сдаваться. Ты ведь присутствовал при этом, не так ли?

— Да, я там был, — ответил Веспасиан, стараясь не выдать волнения в голосе. — То есть он был вместе с гетами с тех самых пор, как мятеж был подавлен?

— Не знаю, перебежал ли он на их сторону сразу, но весь прошлый год он уже был у них. По крайней мере, во время набегов его видели с ними вместе.

— А во время этого набега он тоже был? — как бы невзначай поинтересовался Веспасиан.

Помпоний собрался было ответить, но тут же закрыл рот и пристально посмотрел на юного трибуна маленькими поросячьими глазками.

— Все понятно, — медленно произнес он. — Так вот зачем здесь твой брат.

Сердце в груди Веспасиана забилось сильнее.

— Да, легат.

— Однако на данный момент воинского звания у него нет?

— Нет. Он прибыл сюда как гражданское лицо.

— И как давно он прибыл к нам из Рима?

Веспасиан счел разумным сказать правду.

— В конце марта, легат.

Помпоний задумчиво кивнул и медленно поднялся из-за стола. Веспасиан поспешил вскочить со стула.

— Меня ждут другие дела, трибун. — произнес 11омпоний, давая понять, что аудиенция окончена. — Ноя буду признателен, если ты и твой брат отужинаете со мной сегодня вечером.

— Надеюсь, вы по достоинству оцените это блюдо, — с видимым удовольствием произнес Помпоний, когда перед ним на стол поставили огромное блюдо с речным окунем под густым коричневым соусом. — Это коронное блюдо моего повара. Второй такой сливово-медовый соус, как у него, вы больше нигде не попробуете, а главное, он так умеет приготовить рыбу, что мясо легко отходит от костей. В общем, чудо, а не повар. Я купил его двенадцать лет назад. И, что самое главное, он, как хорошее вино, с годами становится только лучше.

Чтобы подчеркнуть значимость своих слов, Помпоний сделал из кубка долгий глоток, отрыгнул, поставил кубок на стол, а сам жадно впился глазами в произведение искусства, которым являлось блюдо с рыбой.

Веспасиан посмотрел через стол на Сабина, который был бодр как никогда, а затем вежливо улыбнулся хозяину дома.

— Выглядит очень даже аппетитно, — произнес он, слегка покривив душой. Нет, оно действительно выглядело бы очень даже аппетитно, будь это второе или третье блюдо. Увы, оно было восьмым. Глядя на внушительное брюхо Помпоний, Веспасиан уже понял, что ужин станет для него испытанием на терпение и выносливость. По этой причине он не стал особенно налегать на первые четыре блюда, наивно полагая, что вскоре последует десерт. Увы, он самым жесточайшим образом ошибался. После первых четырех блюд ему пришлось отведать жареного на вертеле козленка, огромное блюдо с лесной дичью и олениной, — причем все это было густо сдобрено разнообразными соусами. Увы, с его стороны было бы верхом неучтивости отказаться от любого из этих блюд, что сменялись перед ним на столе, хотя ему на ум то и дело приходили такие слова как «сытый», «наевшийся до отвала» и даже «объевшийся до тошноты». Его единственным спасением стала возможность подражать Помпонию, который, не стесняясь освобождайся от тяжести в желудке, причем сразу в оба конца. что в иных обстоятельствах он счел бы верхом неприличия и дурных манер.

Увы. к шестому блюду ему уж было не до приличий, и Веспасиан, следуя примеру хозяина дома, то и дело рыгал и шумно выпускал газы. При этом он искренне завидовал Магну, которого оставил развлекаться в обществе Артебудза, фракийцев и немереного количества вина. Поерзав на пиршественном ложе, он постарался принять удобную позу. Тем временем Сабин наложил себе на тарелку щедрую порцию рыбы и не менее щедро сдобрил ее соусом.

— Давай, угощайся, братишка, — сказал он Веспасиану с насмешливым блеском в глазах. — Наш хозяин припас для нас напоследок самое лучшее блюдо, и мы не можем не воздать ему должное.

С этими словами он отправил в рот внушительный кусок рыбы и принялся громко жевать, всем своим видом показывая, как ему вкусно.

— Ошибаешься, Сабин, — поправил его Помпоний, придвигая к себе блюдо с рыбой, и взял еще больший кусок, чем его гость. — Было бы ошибкой приберегать лучшее блюдо напоследок. Чтобы его хорошенько распробовать, нужно, чтобы в желудках у нас имелось свободное место. Думаю, нам предстоит отведать новых угощений, ну а потом, как обычно, будет подана соня в меде, а после нее сладкое.

Услышав это, Сабин побледнел. Что касается Веспасиана, то его чуть не вырвало. Тем не менее, собрав волю в кулак, он положил себе на тарелку небольшой кусок окуня — положить меньше значило бы обидеть хозяина, — и с притворным аппетитом взялся его поглощать, как бы невзначай роняя крошки на растленную перед ним салфетку.

— Поппей может путешествовать со всеми причиндалами, какие только может купить за свои новые денежки, — произнес Помпоний, возвращаясь к своей излюбленной теме. — У него есть шатер с мраморным полом, переносные фрески, безвкусная мебель и бессчетное количество лошадей, однако недостаток воспитания мешает ему прочувствовать более изысканные стороны жизни.

С этими словами он куском хлеба принялся вытирать с тарелки остатки соуса.

— Поверьте мне, господа, я знаю, что говорю. Я имел несчастье обедать с ним не один раз, и будь на то моя воля, я бы высек его повара за те с позволения сказать «изыски», которыми он нас потчевал. Это мало чем отличалось от обыкновенной солдатской кухни. Неудивительно, что наш генерал такой тощий.

Помпоний был так рад собственным остротам, что едва не подавился, когда поднес к губам чашу с вином.

— Когда такое случается, я заранее прошу моего повара приготовить мне что-нибудь вкусное, чем можно было бы полакомиться по возвращении домой, — продолжал разглагольствовать Помпоний, вытирая вино, которое вылилось через ноздри. — Только это одно вынуждает меня посещать его с позволения сказать пиры.

Помпоний поднял кубок, чтобы стоявший рядом раб- виночерпий наполнил его снова.

— Кстати, о вине. Тут я обязан воздать ему должное. Потому что вино на пирах он всегда подает очень даже приличное.

— Как и ты, Помпоний, — заметил Сабин, поднимая свой кубок, довольный тем, что наконец сумел вставить слово. — Кстати, откуда оно?

Из моих поместий в Авентикуме, на юге Верхней Германии, — ответил Помпоний, делая очередной глоток. — Эго такое прекрасное место, на берегу озера Муртен, что раскинулось на землях гельветов. Мой дед, Тит Помпоний Аттик, скупил там огромные участки земли, когда расширял свое банковское дело в провинции.

Веспасиан попробовал изобразить интерес. Помпоний же тем временем распинался о делах своего семейства В частности, пожаловался на то, что недостаток финансовой хватки у него самого привел к тому, что дело начало приносить убытки, и он теперь подумывает о том, что, возможно, стоит его продать. Затем принесли еще одно блюдо, за ним — другое. Веспасиан уже начал подумывать, что нужно попросить горшок для изрыгания пищи — чего, кстати, он также не одобрял, но чем в данный момент с удовольствием воспользовался бы, — если бы Помпоний не высказался ранее на этот счет: что, мол, негоже зря переводить хорошую пищу.

Наконец у него забрали тарелку с полусъеденной соней, за которой последовали пирожные и фрукты, а на стол поставили два кувшина слабо разведенного водой вина, после чего Помпоний отпустил рабов.