Страница 7 из 16
Казалось, что городская земля и камни страшного Кёнигсберга всё ещё остаются раскалёнными после тех давних военных пожаров и продолжают медленно остывать даже в такое пронзительно прохладное и солнечное весеннее утро.
Чёрные руины искорёженных зданий с пустыми оконными проёмами походили на толпы молчаливых каменных мертвецов.
Насколько было видно, дальние, почти безлюдные улицы в стороне от главной, по которой шёл Мишка, были засыпаны обугленными обрывками бумаги, тряпками и недогоревшим деревянными рамами.
Ого, река!
Две реки! Или это остров?
Справа, на острове между реками, стояла ещё одна, тоже огромная, но без крыши, немецкая церковь с выгоревшими чёрными внутренностями. Даже без рухнувшего шпиля её величественные стены и фасад продолжали стремиться в небо.
После реки Мишка поднялся на берег, в горку.
Толстые стены и круглые башни разрушенного каменного чудища, возникшего перед ними, были видны издалека, но то, что Мишка на ходу продолжал с внимательным восхищением и испугом рассматривать ещё минут пять, поражало каждым новым изгибом.
Мощь!
Чёрная мощь.
Здесь, в центре, большие жилые дома по обе стороны широкой когда-то улицы были одинаково развалены взрывами.
Люди.
Смех.
Мишка вздрогнул, признаваясь себе, что всё это время он очень боялся, шагая в одиночестве по незнакомому, жуткому городу.
В начале просторной площади торопилась по своим делам стайка молодых гражданских ребят и девчонок. Кто-то чего-то там задорно кричал, некоторые пели, девчонки хохотали.
Другие парни в майках, уже совсем по-летнему загорелые, таскали на ломах трамвайные рельсы, укладывали под них шпалы. Девчата занимались газонами, сидели, как птички, на клумбах, прикапывая небольшие кустики и цветочную рассаду.
Легко улыбнулся им и Мишка.
Спросил у ребят, как дойти до ремонтно-механического.
Те дружно похвалили его за то, что он так правильно добрался от станции до центра.
– Теперь уже недалеко! Направо, вот по этой улице. Примерно через полчаса, за озером, спросишь прохожих, там много наших, приезжих, они обязательно подскажут!
– А ещё, ребята… Вы давно в Кёнигсберге?
Высокий худощавый парень ответил за всех.
– Кто как, кто раньше приехал, сразу же после войны, осенью, а кто-то недавно. По какой причине интересуешься?
– Я по комсомольской путёвке сюда, в Кёнигсберг, попросил меня отправить. Работать и ещё… Брата искать. Он тоже так же сюда приехал. И пропал. Мама плачет, ничего не знает, и сестрёнка…
Кто-то из девчонок охнул.
– Вот я иду от станции и спрашиваю всех здесь, может кто видел Славку?
Все, наперебой, принялись расспрашивать Мишку, парни хлопали его по плечам, обещали поговорить со своими знакомыми, девчонки держались в стороне, молча стояли с мокрыми глазами.
Высокий парень закончил разговор.
– Ладно, Михаил, удачи тебе! Если что-то нам станет известно про твоего братишку, то я обязательно доберусь до ремонтно-механического, разыщу тебя там. Ты пока не переживай особенно-то, всякое в жизни случается, раньше времени не вешай нос, надейся… Работай. Удачи тебе во всём!
– Спасибо! Спасибо вам, ребята! А где вас в этом непонятном городе искать-то, откуда вы?
– Мы с восемьсот двадцатого завода, сегодня у нас здесь субботник.
– А что это за восемьсот двадцатый завод?
Девчонки и парни захохотали.
– Много будешь знать, скоро состаришься! Секретное дело. Вот приходи к нам сюда на субботники, поработаем вместе, познакомимся поближе, тогда, может быть, и расскажем тебе про наш завод.
Невысокая девчонка, в беленькой косынке, не спрашивая, налила из бидончика в кружку холодной воды, протянула Мишке.
– Ты же ведь от самой станции сюда пришёл! Устал, наверно…
Широкая улица.
Брусчатка.
Чуть в стороне – одна огромная краснокирпичная крепость, после неё – другая…
Высокие, плотные, пустынные дома…
Странные, молчаливые люди.
Обгоняли Мишку и ехали навстречу ему пыльные грузовики и военные легковушки.
Слева – озеро.
Красивое, просторное, с ветерком.
Солнце, облака, чайки.
Ещё шаги. Устал. Жарко.
Развалины.
И это завод?!
Корявая колючая проволока путалась и скрипела на кривых столбах самодельного забора.
Незначительные кирпичные здания, углы каждого из них по-разному порушены, стекла торчат кусками, оконные переплёты почти во всех проёмах вырваны.
Толевые крыши пробиты взрывами.
Всюду груды обломков и щебня.
Из дощатой будки у ворот выглянул пожилой сторож.
Мишка вежливо поздоровался с ним.
– Это ремонтно-механический завод?
– А если оно и так? Какое тебе дело, чтобы обо всём тут расспрашивать?!
– Я работать сюда приехал! Из Москвы, по комсомольской путёвке!
– Работать? К нам, на завод? Тогда жди, доложусь в комендантскую службу. По территории не броди без толку, без спросу…
Старик окончательно вышел из будки, закрыл за собой дверь, засунул в щеколду большую деревянную щепку и заковылял к ближнему зданию.
Мишка поставил на землю, в тени, свой чемоданчик, сел на него.
Снял кепку, вытер рукавом лоб.
Скоро вернулся сторож.
– Можешь идти. Сначала в отдел кадров, он вон в том домике, справа который…
В отделе кадров стоял сейф, стол и два стула, на одном из которых сидела весёлая и любопытная тётенька.
– Из самой Москвы?!
– Ага.
– Значит, из самой, самой столицы к нам работать прибыл?!
– Работать. А ещё я своего старшего брата здесь, в Кёнигсберге, ищу, Славку…
– Что с ним? Где он?
– Ехал к вам на завод, по комсомольской путёвке, он тоже токарь… И пропал. К вам же он не приезжал, на учёт не вставал?
– Не-ет, такого не было… Вячеслав Коровкин, говоришь, из Москвы? В январе? Нет, такого у нас не было, точно! Я уже в январе кадрами здесь, на заводе, вовсю занималась, такого парня не было. Тайна какая-то… Или банда.
Помолчала.
– У тебя самого-то документы в порядке? С собой?
– Да.
Тетенька принялась внимательно рассматривать Мишкины бумаги.
– А меня звать Наталья Владимировна! Я на заводе пока начальник отдела кадров, отвечаю за трудовые вопросы. Садись! Устал?
– Сегодня утром приехал. Полдня со станции шёл, пока до вашего завода добрался.
– Чай будешь? С баранками?
– Буду.
– Я как знала, только что, перед тобой, кипяток из столовой принесла, сейчас заварю, вместе попьём! Ты в Москве на каком предприятии токарем-то работал?
– На шёлковом, ну, на ткацком комбинате «Красная Роза».
Наталья Владимировна восторженно всплеснула руками.
– Знаменитое предприятие! Я о нём в газетах читала!
Положила на Мишкино блюдце карамельку.
– А наш завод пока ещё только строится… Кадровая проблема здесь очень серьёзная! Коллектив почти сто двадцать человек, из них половина – немцы. Наши, приезжие, люди и многие немцы не имеют подходящего образования, поэтому заводское начальство организовало учёбу по техническому минимуму. В русской группе занятия проводит главный механик завода, а в немецкой – немец, бывший владелец литейной мастерской! Вообще, немцы-литейщики очень хорошие специалисты, знатоки. Остальные из тех, кто не уехал из Кёнигсберга, преимущественно заняты в непромышленной группе: в пошивочной мастерской, в сапожной, в парикмахерской и на подсобном хозяйстве.