Манро

— Иди и согрейся. — Затем он отступил и прислонился к стене пещеры.

— Я постою.

Упрямица.

Когда она задрожала, Манро охватила тревога. Вероятно, она была права насчёт холодной воды — смертные могли умереть от переохлаждения.

— Сядь у огня, или я буду растирать тебя. Ты не умрёшь во время моего дежурства.

Керени посмотрела на водопад, будто собиралась сбежать. Он в тайне надеялся на это. Ликаны обожали погони. Но она расправила плечи и сказала:

— Верни мне нож, волк, и живо. — Она говорила как генерал, привыкший к тому, что её приказы выполняются.

Манро осознал, что этот тон возбуждал. Он представил, как она командует:

«Жёстче, волк. Быстрее. Живо!»

— Это не обсуждается, — ответил он.

— Выкуси. — Она показала ему жест, который во все времена означал одно и то же.

— Циркачка, ты вернёшь нож, как только начнёшь понимать разницу между хорошим бессмертным и плохим. Кроме того, тебе нужно знать, что я не бросаюсь пустыми угрозами. Ты сядешь и согреешься — или я тебя согрею.

Ещё поколебавшись, она направилась к бревну. Когда она села, платье сильнее задралось, обнажая больше кожи на бёдрах.

«Хочу быть между ними!»

Она подняла руки к огню, и свет заплясал на шрамах на подушечках изящных пальцев, а обручальное кольцо сверкнуло.

«Метка жениха».

Клыки Манро снова заныли от желания вцепиться в шею Керени, заявить на неё права, как на свою женщину навсегда.

— Почему ты скалишься на меня? — спросила она. — Я не могу угнаться за твоими постоянно меняющимися настроениями.

— Это у меня постоянно меняется настроение? Мой брат посмеялся бы над этим. — В клане у Манро была репутация уравновешенного. Он всегда улаживал споры. Вместо того чтобы полагаться на бешеную силу зверя, он разрабатывал стратегии — основывал поселения и работал, чтобы держать своего брата в узде. — Я известен повсюду как непоколебимая скала.

— И настолько же умный? — спросила она с резким презрением.

И почему же, несмотря на все издёвки, он всё сильнее хотел Керени? А она его нет?

Манро знал, что могло уменьшить жажду. Он повернулся, чтобы осмотреть пулевые ранения. Его тело могло само вытолкнуть пули и кожа зажить, но он взял дело в свои руки и вонзил когти в одну дыру. Не обращая внимания на боль, он поймал пулю пальцами и бросил сквозь завесу воды. Переходим к следующему…

Пристально глядя на него, Керени спросила:

— Сколько времени тебе потребуется, чтобы исцелиться?

Закончив, он сполоснул руки и сказал:

— Зависит от того, сколько я отдохнул и поел. Прямо сейчас у меня слабая регенерация. — Он хотел бы притвориться, что ей любопытно узнать о своей паре, а не найти слабости. Манро жаждал получить ответы о ней. — Я видел твой фургон в цирке: Великая Керени — заклинательница кинжалов из Трансильвании. Ты — метательница ножей?

— Да, уже несколько лет.

— У тебя пальцы в шрамах. Ты, должно быть, тренировалась так, будто от этого зависела жизнь.

— Жители деревни говорят, что я продала душу демону за талант. Конечно, большинство из них отказываются верить в существование демонов.

— Чтобы так мастерски владеть ножом, держу пари, ты тренировалась, буквально, до изнеможения. — Впервые с момента встречи, Керени, казалось, смотрела на него.

Расправив плечи, она проговорила:

— Я не так быстра и сильна, как бессмертная. Но моя сила — в решимости. Если я буду работать усерднее, мои желания станут реальностью. Я хотела быть превосходной, поэтому и стала такой.

«Чёрт. Мне конец».

Он интуитивно реагировал на её стальной взгляд и железную волю. С таким же успехом она могла бы схватить его за яйца и сообщить: «Мой».

Охрипшим голосом он спросил:

— Чем ты занималась до того, как начала метать ножи?

— Запускала игру в ракушки или читала «хрустальный шар». Всё, что угодно, лишь бы помочь делу.

— Значит, ты «циркачка».

— Ты хотел сказать артист цирка? Не веришь, что я могу видеть будущее? — Она перекинула прядь высыхающих волос через плечо, окутав Манро изысканным ароматом…

Она, вроде его о чём-то спросила, да? А!

— Если бы могла видеть будущее, не стала бы сражаться с новообращёнными. Однажды я видел, как пара таких стёрла в порошок крепость, чтобы поймать кошку.

— Они по своей сути столь жестоки?

Он почесал в затылке.

— Скорее, похожи на неуправляемых детей, у которых обострённые чувства, настроенные на агрессию, и неконтролируемая сила для защиты.

— То есть, новообращённые не напали бы на нас, не почувствуй агрессии?

Он выдохнул.

— Мы не можем знать наверняка. Некоторые считают, что они нанесут удар, только если будешь драться или убежишь, но кто может столкнуться с новообращённым и не сделать ни того, ни другого? — Она задумалась, и Манро прямо видел, как в её голове вращаются колёсики. — Но вы в цирке намерены сцепиться с их стаей? Это невероятно. Люди не могут с такими сражаться. Вы — самый хрупкий вид, с которым мне доводилось сталкиваться. Вас может ужалить пчела, после чего — смерть. Вы можете споткнуться, упасть и сломать шею. А ещё есть сквозняк. — Он покачал головой. — Кто ваш тупоголовый лидер? Кто-то должен вразумить его.

— Ты на неё смотришь. — При этих словах в её глазах сверкнули сила и интеллект. — Может, я и тупоголовая, но всё равно одолею тебя и эту стаю.

Она лидер? Его Ликанское любопытство перешло на новый уровень. Как крошечная женщина заставила закалённых мужчин — в этом-то времени — подчиняться своим приказам? Это, безусловно, объясняет генеральский тон.

— Тогда расскажи о своём плане, лидер, — сказал он, хотя уже видел все ходы на её ярмарочной шахматной доске.

— Секрет цирка, — пробормотала она.

Сексуальная маленькая трансильванка! Если бы она прошептала это ему на ухо, он бы кончил.

— Неважно, что ты планировала, этого не хватит. Ты не смогла бы всех заколоть зачарованным клинком.

— Я ещё умею пользоваться мечом и винтовкой. Мы все. И пуля в лоб отключит слабого Ликана надолго, что можно успеть отрубить голову. — Дразняще улыбнувшись, она добавила: — Да, и гранаты также эффективны.

— Как только ты вступишь в сражение с этими волками, отступить не сможешь. Просто некуда. Ты даже не представляешь, как влияет на нас погоня. Как она нас будоражит.

— Вас многое будоражит. Возможно, я смогу использовать это против врагов. — То есть, против Манро.

«Да, детка, будоражь меня».

Она наклонилась к нему.

— Что, если я пообещаю пойти с тобой после столкновения с новообращёнными?

— И я должен поверить циркачке? — Уж кто бы говорил. — Я в любом случае не дал бы тебе ввязаться в эту драку.

Если что-нибудь случится с Керени в этом времени, Манро придётся вернуться в Квондом, заставить Ормло снова открыть врата, и вновь отправиться в прошлое за ней. В голове мелькнуло воспоминание об ужасной плате за такое путешествие — она лежала на жертвенном алтаре их храма. Теперь он знал, почему Ариса предала его.

— Ты так легко игнорируешь мои желания. — Судя по выражению лица Керени, она считает всё в уме. — Сколько нам тут ещё сидеть?

— Зависит от новообращённых. — Манро с трудом чуял их запах из-за водопада, но слышал их вой вдалеке. Новообращённые сидели между ним и вратами. — Уйдём, как только они уберутся. Постарайся расслабиться.

Она закатила глаза, а потом уставилась на огонь.

Наблюдая за игрой света на её лице, Манро обдумывал нынешнее затруднительное положение. Может ли он так задерживаться в прошлом?

Он был уверен, что Ормло не сможет устроить ловушку в Квондоме, потому что чернокнижник дал клятву ставить интересы Манро выше своих. Несмотря на это, срочность вернуться давила на него. В эту эпоху Манро жил, и ни один путешественник во времени не мог существовать в одном возрасте, в одно время. У вселенной был способ решить проблему — стереть путешественника во времени. Врата чернокнижников могли защитить Манро, но эффект недолог. Ормло же предупреждал, что нужно вернуться как можно быстрее. После такой долгой и бурной жизни Манро может скоро исчезнуть.