Овод

Отвлекаюсь, уловив шум в багажнике, который нарастает, становясь грохотом. Нужно успокоить Цветок, пока она себе лоб не расшибла. Но, как только поднимаю крышку, она выпрыгивает из багажника и несётся прочь, не обращая внимания на израненные ступни, которые ещё недавно причиняли боль. Кричать бесполезно, звать тем более, поэтому применяю шоковую терапию и, схватив пистолет, дважды стреляю. Встаёт как вкопанная.

– Сюда иди. – Тащится обратно, измазав ноги. Подходит, чтобы забраться в багажник, но я останавливаю: – Носки в грязи. Сегодня машину вычистил.

А точнее, потратил час перед аукционом, чтобы избавиться от запаха курицы и вернуть привычный. Беру её лодыжки, снимаю пропитанные жижей носки и принимаюсь за устранение последствий пробежки. Каждый пальчик, каждый сантиметр кожи, чтобы не причинить боль, когда задеваю порезы, пока не слышу полустон, срывающийся с её губ. Часто дышит, пока касаюсь ног, и незаметно завожусь сам, сгорая в потемневшей зелени, которую вижу такой впервые. Такими темпами у меня появится фетиш на белые носки, и, на мой взгляд, она не прочь этим воспользоваться. Заканчиваю очищающие процедуры, надеваю чистые носки, защищающие её раны от неблагоприятного воздействия, и Майя добровольно исчезает в багажнике.

– Ты вовремя подоспел, – обращаюсь к Глоку. – В их планы не входил мой отъезд. Номер был напичкан камерами. Ждали представления, но опрометчиво обкололи её каким-то дерьмом.

– У продавца были иные планы, – отзывается тот, в чьих руках нежится дочь Парето. – Поэтому организовали преследование.

– Дальше наши пути расходятся. Жду твоей благодарности, – протягиваю Глоку приготовленный конверт. – Срок два дня, – беру с запасом, но надеюсь, что он не пожелает долго ходить в должниках и отработает сразу.

Оставляю парочку, окинув напоследок устроенное побоище, и спешу удалиться. Не знаю, куда направляюсь и где остановлюсь, будто в моей голове зависла карта без конечной точки следования. Нет цели и мотивов, только желание скрыться, расслабиться и выдохнуть ненадолго. Пора бы и заказ взять, но Цветок занимает место, а показывать её каждому, тем более в свете последних событий с Потоцким, не хочу. Идея пристроить её куда-нибудь, оставить в укромном месте патовая. Должна быть рядом, в поле зрения, чтобы я мог предотвратить всё, что она способна наворотить.

Через час торможу у торгового центра, чтобы исполнить обещание.

– Можешь вернуться на своё место, – открываю багажник, отметив заплаканные глаза и красный нос.

Поднимаю и усаживаю на заднее сиденье.

– Мог бы и сразу пересадить.

– Проверял наличие слежки, – лгу, но аргумент серьёзный и действенный. – Беспокоился о твоей безопасности. Ты остро реагируешь на резкие звуки.

– Правда? Беспокоился? – оживляется, забыв об обиде. Поражаюсь её способности переключаться из одного состояния в другое за пару секунд.

– Конечно. Ты сидишь здесь, я иду туда, – указываю на здание, – и покупаю тебе обувь и одежду.

Молча кивает, соглашаясь на предложенный вариант. Двадцать минут – и в моих руках множество пакетов для Цветка. Сгружаю на заднее сиденье, и Майя запускает пальцы в покупки, восторгаясь каждой вещью. Здесь немного, но достаточно, чтобы переодеться и обуться, если, конечно, она не прибавит себе травм.

– Спасибо, – обнимает и прижимается щекой к моей. Ластится, трётся, показывая степень благодарности.

В этот момент приходит решение: ехать в место, где можно закрыться с ней на пару дней и взять необходимое. Член дёргается от предвкушения и мелькающих в голове картинок.

– Ложись и постарайся поспать. Ехать предстоит всю ночь. Завтра будем на месте. Проведём кое-где пару дней.

– Где?

– Там, где у тебя не будет времени разговаривать.

Притягиваю Цветок, чтобы нагло ворваться в её рот, поймав влажный язык, который гостеприимно меня принимает. Сладкая и сочная, манящая настолько, что я почти готов трахнуть её на заднем сиденье, не дожидаясь завтрашнего дня. С трудом отпускаю, чтобы завести мотор и направиться в сторону моего персонального рая.

Цветочек недолго болтает, вспоминая Амата и милые разговоры. Спокойно реагирую, не показывая Майе, что прикосновения другого мужика меня раздражают. Бесят. Отшутился в моменте, но однозначно встряхнуло. Засыпает, раскинувшись на сиденье, и что-то бормочет во сне. Не разобрать, но, вероятно, сны не позитивные, потому что в какой-то момент она хнычет и закрывает голову руками. И если учесть, сколько всего промелькнуло в её жизни с момента смерти Потоцкого, реакция понятна.

Еду всю ночь, остановившись единожды на заправке и прикупив ей сладостей. Не планирую вылезать из норы достаточно долго, чтобы ею насытиться, а потом… Определённости нет, как и понимания, что делать с Цветком. И отпускать не хочется, и оставлять не имею права.

Я подолгу наворачиваю километры, а она в одиночестве и без присмотра – катастрофа. И, судя по всему, ревнивая. Причиной разрыва с Викой стало недоверие и непонимание моих желаний. Способна ли понять Майя? Не думаю. Слишком мелкая, чтобы контролировать себя и не взрываться по пустякам.

Цветок просыпается ближе к обеду, сонно потирая глаза и потягиваясь. И силы ей понадобятся, потому что я планирую раскачать девчонку.

– День добрый, – бросаю бумажный пакет, в котором сэндвич и вода. – Завтрак, Цветочек.

– А ты спал? – подбирается сзади, запустив тонкие пальчики в мои волосы и слегка царапая кожу головы. Приятно. Заметив положительную реакцию, продолжает.

– Нет. Доберёмся до места, отдохну. Но сначала, – хватаю её руку, резко дёргаю и ловлю в захвате, не отвлекаясь от дороги, – ты отработаешь каждый свой косяк. Напомнить как? – подмигиваю.

– Я помню, – даже не смущается. – Но я вела себя хорошо.

– Да-а-а? Это когда? Когда приревновала меня к чужой женщине и не хотела лезть в багажник? Или когда выскочила и бросилась наутёк?

– Я испугалась. Сначала услышала стрельбу, а потом взрыв. Решила, что на нас напали, и побежала. Бьют – беги, слышал такое?

– Слышал, – отпускаю Цветок, позволяя приступить к завтраку, – но пока ты со мной, про «бить» забудь.

– Пока?.. – замирает, перестав жевать. – То есть всё-таки выбросишь? Не сейчас, так после избавишься… Так? Скажи честно. Чтобы я… чтобы понимать, что в этой жизни я всё же никому не нужна.

И взгляд, впивающийся в меня, не оставляет шансов отшутиться. Ей необходим ответ, от которого, вероятно, зависит многое для Майи. Потребность быть кому-то нужной не отпускает, а в свете последних событий жизненно необходима. Она верила хорьку, который ответил предательством. И если сначала мне показалось, что она довольно легко проглотила этот момент, то в данную минуту, уничтожаемый потухшим взглядом, признаю, насколько ошибался.

– На этот вопрос я уже отвечал. Ничего не изменилось.

– Правда? – кладёт подбородок на моё плечо, и это уже становится привычным. – Если что-то изменится, скажи. Я сама уйду. Не хочу больше быть идиоткой, которая верила тому, кто был этого недостоин.

– Молодец, Цветочек, делаешь выводы. Но лучше всё же никому не верить. Совсем.

– Я учту это, если и ты меня предашь.

Бросив важные для неё слова, продолжает непринуждённо жевать. Понимаю, что она вложила в них больше, чем кажется на первый взгляд. Вот только если поступлю по примеру хорька, от девчонки ничего не останется. Во всех смыслах.

Открываю высокие ворота, въезжая во двор и, заглушив машину, выхожу, поманив Майю.

– Пакеты возьми.

Подхватывает покупки, а я её, чтобы войти в дом и поставить рыжий хаос посреди гостиной.

– Ещё одно место для ночёвки? Я так поняла, ты больше любишь квартиры.

Осторожно ступает, заглядывая на кухню и осматривая лестницу, ведущую на второй этаж.

– Этой мой дом. Давно построил. Такой, как хотел.

– Правда? – Моё откровение удивляет Цветок. – Уютный. Мне нравится. А там что? – указывает на неприметную дверь в конце коридора.

– Давай договоримся, что там ты проверять не будешь. Хорошо?