Королевский развод

На этом пожелании Маша прервала разговор и разрыдалась.

Муж не перезвонил.

На работу Маша пришла намного раньше, чем требовалось. Петровского еще не было. Ожидала его помощница с нетерпением. Думала: «Уволит – так уволит, только быстрей бы уже все решилось!»

Босс пришел в начале одиннадцатого. Поздоровался, как будто ничего не случилось, и прошел в свой кабинет. Минут через пять попросил сварить ему кофе.

«Вот сейчас и скажет, что я уволена», – решила Маша, занося в директорский кабинет поднос с чашкой ароматного напитка.

– Почему чашка одна? Я думал, ты составишь мне компанию, – произнес приветливо.

– Про вторую чашку Вы ничего не сказали, – начала оправдываться Маша.

– Мы же давно перешли на «ты», – напомнил шеф. – Иди готовь себе кофе и возвращайся, посидишь со мной.

– Хорошо, я быстро! – Маша вылетела из кабинета и начала делать кофе. Руки мелко дрожали. Она чувствовала, что Петровский хочет обсудить с ней субботний инцидент. И от этого разговора будет зависеть, оставит ли он ее или уволит.

– Кофе у тебя получается вкусный, – заметил Петровский, когда Маша вернулась со второй чашкой.

– Это не моя заслуга, а кофемашины, – улыбнулась Маша, стараясь, чтобы речь ее звучала непринужденно.

– Значит, ты умеешь ей пользоваться, – отстоял свой комплимент босс. – Уверен, что и готовишь ты вкусно. Твой муж – счастливец!

– Не всем так мало нужно для счастья, – грустно улыбнулась Маша. – Ты хотел о чем-то поговорить?

– Да. О тебе и о нас. Ты счастлива в браке?

Прямой вопрос босса поставил Машу в тупик. И, самое главное, что ответа на него она не знала. Дней десять назад она, не задумываясь, ответила бы: «Да!». Но теперь, когда она ушла из дома, а Виктор ей изменил…

– До недавнего времени была счастлива, – ответила честно.

– Но теперь – не вполне? Это я и надеялся услышать! – просиял Петровский. – Тогда у нас есть будущее.

– Какое еще будущее? – не поняла Маша.

– Совместное. Я могу надеяться завоевать твое сердце!

– Трудновато будет, – предупредила Маша. – Я против служебных романов. Но тоже надеюсь, что будущее у нас есть. В профессиональном смысле. Я тут кое-какие предложения подготовила, как улучшить эффективность работы нашего агентства. Можно сходить за шпаргалкой?

– Иди, – кивнул Петровский, посмотрев на Машу с удивлением.

Она уж было решила, что ей повезло, и предложенная Ренатой тактика оказалась правильной. Однако Владимир, выслушав ее пламенную речь, спросил только:

– Хочешь стать моим замом?

– Хочу! – не стала скромничать Маша.

– Тогда станешь! Но только через постель! – сообщил свои условия Петровский.

– Никогда! – выпалила Маша.

– Тогда знай свое место! – рявкнул босс, указав Маше на дверь. Но потом миролюбиво добавил: – У тебя есть время подумать, до конца испытательного срока.

– Ну, не тактик я, я – стратег, – развела руками Рената, когда Маша передала ей разговор с Петровским. – Знаю, что нужно, а как этого достичь, не представляю. Вот и советую иногда какую-то ерунду. Но у нас с тобой еще есть время – до конца испытательного срока.

– И ты, Брут?! – воскликнула Маша. – Я на такие отношения никогда не пойду, тут и думать нечего!

– Я не это имела в виду, – успокоила ее подруга. – У нас есть время, чтобы подыскать тебе другую работу.

Глава 25. Парные яйца

Во вторник Маша не выдержала – решила повидаться с дочкой. Понимала, что если придет домой вечером, то ее, скорее всего, застанет. Но боялась, что одновременно застанет и Надю.

Почему боялась, было неясно: правда-то была на ее стороне. Может, все еще надеялась, что Виктор сказал правду, и Вольская лишь помогает ему по-соседски исключительно из благородных побуждений. Или на радостях от того, что он разрешает Симе играть с Юлей.

Может, просто хотела избежать ссор и скандалов. В последние дни ее сердце и так было переполнено негативными переживаниям. Маша инстинктивно оберегала его от новых ударов, старалась избегать стрессовых ситуаций.

Поэтому повидать Симу она решила не дома, а в школе – на перемене. По расписанию, занятия у первоклашек начинались в 9.00, уроки длились 30 минут, так что первый заканчивался в половине десятого. У Маши было 10 минут, чтобы поболтать с дочкой, и тогда на работу она приехала бы вовремя или почти вовремя. Петровский сам не был пунктуальным человеком, и от подчиненных пунктуальности, если это не касалось работы с клиентами, тоже не требовал. Маша знала, что за десятиминутное опоздание выговор шеф ей точно не вкатит, так что ни о чем не переживала.

В гимназию Маша приехала раньше, чем у Симы закончился первый урок. В фойе было тихо и пусто. Лишь одна родительница ждала кого-то. Она стояла к Маше спиной – смотрела в окно, за которым никого не было, если не считать воробья.

На женщине была искусственная шуба под норку, дымчато-розовая шапка бини, высокие замшевые сапоги. В руках у женщины были шарф в тон шапки и черная сумка, увешенная брелоками.

Наконец, женщине надоело наблюдать за воробьем, и она развернулась. Только тут Маша поняла, что знает родительницу. Это была секретарша Королева, то ли Милана, то ли Людмила. Маша помнила только, что Розанов ее из-за имени прозвал Милашкой.

Впрочем, на внешность девушка тоже была миловидной: в меру пухлые губки, большие глаза, правильные черты лица. И лет ей было, кажется, не больше двадцати пяти.

«В восемнадцать, наверное, родила, а то и раньше, – подумала Маша, – раз ее ребенок уже учится. Сама еще почти ребенком была, когда мамой стала. И все-таки умудрилась встать на ноги. Ведь она не замужем, кажется. Значит, все сама. И работать умудряется, и ребенка воспитывать, и при этом еще за собой следит: и прическа, и макияж, и маникюр – все у нее, как будто только что из салона. Молодец! Или любовник у нее состоятельный? Не исключено, конечно. Но нельзя о людях сразу плохо думать».

Устыдившись того, что подумала о Милашке плохо, совсем ее не зная, Маша решила исправиться, продемонстрировав дружелюбие.

– Привет! – помахала она рукой секретарше мужа и направилась к ней, приветливо улыбаясь.

Милашка же поморщилась и гордо выпятила грудь, как будто прочитала мысли Маши.

– Привет! – ответила не слишком дружелюбно.

– Не знала, что у тебя ребенок уже такой большой. Мальчик, девочка? – завела беседу Маша.

– У меня? Я к Симочке вообще-то, она смартфон дома забыла, – усмехнулась Милашка.

– А, так тебя Королев послал! – догадалась Маша. – Давай я передам, а ты можешь на работу возвращаться.

– Это ты можешь на работу возвращаться, – сообщила Маше секретарша Виктора. – Мы с Витей сами как-нибудь справимся.

– Вы с Витей? Ты-то здесь причем? – Маша попыталась поставить обнаглевшую подчиненную мужа на место.

– При том, что мы с Витей теперь вместе, – заявила Милашка, поправляя воланы на белой блузе.

Маша машинально проследила взглядом за ее рукой и остолбенела: на тонкой золотой цепочке-змейке на шее Милашки болтался кулон в форме яйца Фаберже, и был он из того же комплекта, что и найденная Машей на подушке сережка. Милашка говорила правду – в этом у Маши сомнений не было: необычное украшение служило красноречивым доказательством того, что Королев спит со своей секретаршей, что они любовники.

Ощущение было такое, как будто молнией ударило – от шока Маша потеряла дар речи. Потом уже она сообразила, что даже если Милочка стала любовницей Королева и проживает вместе с ним, мамой Симы остается она, Маша, так что имеет полное право послать Милочку на фиг и дождаться дочку. Но тогда она просто отупела, как будто ментальный удар отбил у нее способность думать. Она лишь ссутулилась, точно сломанная кукла, и на ватных ногах пошла на остановку, так и не дождавшись перемены, но повидавшись с дочкой.