Страница 75 из 85
Говорят, что это та пещера, где царь персов Кай-Хусрау победил своего деда по матери — царя тюрок Афрасийаба — и освободил свой ум от забот [об опасности] с их стороны.
Шараф ал-Мулк направился в сторону Хайзана, который был еще заброшен. Он восстановил эту крепость и затем открыто поднял бунт. Причины этого были таковы: первая из них — султан за последние два года обуздал его в отношении его расходов, которые вышли за пределы должного и обратились в расточительность сверх всякой меры. А отлучение от того, к чему привыкаешь, — тяжело. Вторая [причина]: он полагал, что во время нашествия татар и их нападения на султана в Мукане страх забросит его в Индию и сражение приведет к тому, что связь между султаном и его войсками будет прервана. Поэтому Шараф ал-Мулк решил писать владетельным лицам, стремясь заручиться их согласием на то, что он сам завладеет Арраном и Азербайджаном, но будет читать хутбу с их именем. Когда сатана отложил в его голове яйцо и появился птенец, Шараф ал-Мулк состряпал варево из своих черных мыслей. Он отправил /252/ 'Ала' ад-Дину Кай-Кубаду и ал-Малику ал-Ашрафу письма, выразил обоим государям полную покорность, а своего султана называл в письмах беспомощным злодеем.
Некоторые из этих писем попали в руки султана вместе с письмами, отправленными на'ибами окраин. В довершение всего Шараф ал-Мулк стал хватать всех сторонников султана, проезжавших мимо его крепости во время упомянутой выше паники. Он приказывал сжимать их в тисках, и они быстро опустошали свои кошельки и оказывались без гроша за душой.
Он написал Хусам ад-Дину Кылыдж-Арслану, приказывая ему охранять находившийся у него гарем султана, а также его казнохранилища, а если прибудет сам султан, то он не должен передавать ему ни того, ни другого. В этом письме он также называл султана беспомощным злодеем.
Эти любезные письма были собраны у султана.
В то же время к вазирам, эмирам и правителям окраин прибыли письма султана, в которых он предостерегал, чтобы они не поддавались искушению и не выполняли приказов Шараф ал-Мулка. Султан называл его в этих письмах Билдирчин[808]. Это была насмешливая кличка, которую дали Шараф ал-Мулку, когда он был еще безвестен. Теперь вражда еще больше усилилась.
Когда султан приблизился к его крепости, он послал к нему человека с предложением выйти из крепости и передал: «По какой причине ты опаздываешь с прибытием и медлишь с появлением передо мной?», при этом султан делал вид, что он не обращает внимания на что-либо, совершенное им, показывая ему, что все явные злодеяния [вазира], уже обнаруженные им, ему будто бы неизвестны и он занят другими событиями.
Шараф ал-Мулк тотчас же спустился [из крепости], не подозревая из-за своего невежества и тупости, что его саван уже на его плечах. Очень удивительно было то, как скоро Шараф ал-Мулк превратился в бунтовщика, не задумываясь над последствиями, а затем так же быстро вернулся к покорности вопреки предостережениям о беде. Если бы он стоял на своем в ту ночь, то султан утром следующего дня отправился бы [дальше], зная, что татары разыскивают его.
Когда он спустился, султан вопреки обычаю напоил его вином: ведь их (хорезмшахов) вазиры хотя и пили, но не в обществе султана. Шараф ал-Мулк обрадовался этому и думал, что это повышает его достоинство и что близость к султану умножает его честь и славу. Но тот, кто имел надлежащий опыт, знал, что он больше не будет его вазиром.
После того как Шараф ал-Мулк вышел из крепости, султан отправился в сторону Аррана. А если возникал какой-либо важный вопрос, султан не вызывал его для совета и не доверял ему никаких дел.
/ 253 / Глава 100
Рассказ о действиях Шамс ад-Дина ат-Тугра'и в Табризе в это время
Выше было сказано о Шамс ад-Дине ат-Тугра'и и о том, что он распоряжался не только деньгами жителей Табриза, но и их жизнями. А они терпели его правление из уважения к его происхождению и любви к его семье, и приверженность к нему стала у них заповедью. [Даже] когда исчезли почтение и совесть и души обнажили свое нутро, простонародье ('амма) послушно собиралось у его ворот, повинуясь его приказам и распоряжениям.
Затем простонародье Табриза задумало убить находившихся в Табризе служилых людей-хорезмийцев, чтобы ублаготворить татар и спасти себя от [их] ненависти и злобы. С решением толпы согласился и Баха' ад-Дин Мухаммад ибн Башир Йарбек, которого султан назначил вазиром после низложения ат-Тугра'и и нескольких других вазиров. Упомянутый (Баха' ад-Дин) был из той же толпы простонародья, но ат-Тугра'и не дал им сделать этого и всеми силами препятствовал им совершить гнусное дело, задуманное сообща. Он не дал черни пролить кровь и разграбить добро, препятствуя этому, как только мог. Даже когда толпа однажды взбунтовалась и убила хорезмийца, который раньше причинял [населению] зло, ат-Тугра'и сам вышел, приказал отрубить голову двум главарям подонков и [велел] бросить их на улице. Он объявил им, что это возмездие тем, кто разрывает покров уважения и восстает против султана — пастыря народа и благодетеля. Таким образом он помешал большому кровопролитию. А в других городах кровь лилась рекой, а имущество и деньги грабили там мешками и сумками.
Он заботился, как только мог, об укреплении Табриза и о его защите и заполнил Табриз воинами стражи. К султану непрерывно поступали его письма, хотя его положение изменялось: к нему были то благосклонны, то возвращали его [в прежнее положение]. [Этим он еще больше] умножал и делал совершенной свою славу. И тому, кто лишил его своей милости, поверив клевете на него, было неприятно и стыдно. Таковы были его дела до того часа, когда явился к нему призывающий [к Аллаху] и вестник [смерти] встал перед ним. Он окончил свой срок, будучи достойным благодарности, и встретил своего господа спокойно.
А после него на'иб государя и простонародье сдали татарам [Табриз], так же как и другие города[809].
/ 254 / Глава 101
Рассказ о моем возвращении на султанскую службу и о моем выезде из Гянджи
Уже говорилось о том, как я вынужден был прервать в Мукане свою службу султану и попал в Гянджу. Там я провел три месяца, но веки мои не могли смежиться от [грозившей] опасности, и я не мог усидеть на месте, страстно желая служить султану. Однако добраться до него я не мог, так как Арран наводнили татары.
Когда прошла зима и приблизилась весна в своем зеленом одеянии и убранстве цветов, ко мне пришла грамота султана, призывающая меня на службу. Было упомянуто, что путь через Арран невозможен из-за татар, [и сказано]: «Следуй к Иване ал-Курджи, так как мы написали ему и поручили переправить тебя к нам на службу»[810]. Однако я подумал об этом и не решился направиться к грузинам, так как опасался их вероломства. Даже у жителей Гянджи в то время появились признаки зла. Я понял, что если так будет дальше, то дело [в Гяндже] дойдет до гибели многих людей, связанных с государством.
Во время моего пребывания в Гяндже я все время находился в крепости, в одном из султанских дворцов, боясь бунта черни и возможного «испытания, которое постигнет не только тех из вас, которые несправедливы»[811].
Когда я выехал из Гянджи, случилось то, чего я боялся и о чем догадывался заранее, остерегаясь этого. Были убиты находившиеся там чужеземцы, а их головы были отправлены татарам. [Жители Гянджи] заявили о своей непокорности [султану].
Так толпа, когда не видит сильной власти, всецело следует своим страстям и спешит действовать, [следуя] самым скверным своим привычкам. И сказал всевышний Аллах: «Ведь вы страшнее в их душах, чем Аллах. Это — за то, что они — народ, который не разумеет»[812]. И к сказанному в этом смысле относятся слова 'Умара ибн ал-Хаттаба, да будет доволен им Аллах: «Аллах устраняет силой власти (ас-султан) больше, чем через Коран»[813].
808
Кличка вазира Шараф ал-Мулка читается двояко в зависимости от диакритики: Билдирчин («перепелка»), что более вероятно, и Йулдузчи («звездочет»). В рукописях Сират — Балдучин.
809
Ибн ал-Асир (9, С. 386), описывая сдачу Табриза монголам, пишет: «Когда владыка татар расположился со своими войсками близ Табриза, он предложил его жителям подчиниться ему, угрожая в противном случае [карами]. Они подчинились и прислали ему много денег и подарки, состоявшие из различных шелковых одежд и разных вещей, вплоть до вина. Он поблагодарил их и потребовал, чтобы явились их предводители. К нему отправились кади города, его ра'ис и несколько вельмож. Не пошел Шамс ад-Дин ат-Тугра'и, от которого зависело все, хотя он этого и не выказывал. Когда они явились к предводителю татар, он спросил их о причине неявки ат-Тугра'и. Они ответили: “Он человек не от мира сего и никакого отношения к владыкам не имеет. Главные лица — мы”».
810
Джалал ад-Дин действительно писал Иване Мхаргрдзели. Письмо это Иване переправил ал-Малику ал-Ашрафу в Арджиш. См.: ал-Хамави Мухаммад, л. 204а—205б.
811
Коран LIX, 13 (13)
812
Коран VIII, 25 (25)
813
Это слова 'Усмана ибн 'Аффана