Страница 20 из 49
Туда прибыл также гетман Мазепа[281]. 13 апреля перешли реку и без остановок, после месячного марша, подошли к Перекопу. Обоз мешал делать большие переходы, ибо каждый ратник нес с собой припасы на 4 месяца сверх того, что ему было выдано в Самаре[282]. В степях, где проходила армия, требовалось много припасов, которые замедлили ход войска. Артиллерия, состоящая из 700 стволов и множества мортир, также замедляла движение армии[283]. Наконец пришли к Карачакраку[284], где встали лагерем. Лошади были отпущены в степь, где трава была слишком короткой, чтобы ее косить. Служилые люди отдыхали до полуночи: в этот час все были поражены шумом за лагерем, который ржание лошадей в сочетании с человеческими криками сделали непереносимым. Решили было, что застигнуты врасплох татарами. Но затем узнали, что причиной этого беспорядка были лошади,[285] напуганные и скачущие из стороны в сторону. На следующий день их недосчиталось 6 000 в Московском полку, хотя они и были стреножены. Они скрылись в степи и пришлось стать на стоянку, чтобы дать каждому время отыскать свою лошадь, большая часть которых и была приведена в лагерь. На следующий день снялись со стоянки и через несколько переходов пришли к берегу Днепра[286], известного под именем Каирки, где один отряд взял в плен несколько московских татар, от которых узнали, что Хан не в Перекопе, а в Буджаке[287], и что там вовсе не ждут этого грозного войска. На самом деле[288] был слух, что войска находятся в пути, но считали, /Г25/ что это для того, чтобы построить [какой-то город][289]; их послал Калга-султан, чтобы проведать об этом. От Каирки пошли к Каирке-Мечетной, где князь Голицын приказал, чтобы /П27/ на каждую повозку взяли муки, по 4 кола и воды, так как в дальнейшем уже не удастся найти леса. Оттуда, удаляясь от Днепра, шли прямо к югу под Перекоп. Войско два дня не видело воды. 13 мая гонцы, которые были посланы рано утром, дали знать, что видно неприятеля; тогда приготовились встретить его[290]. Обозы в сопровождении пехоты и артиллерии находились справа, а конница и дворяне держались с левой стороны каждого полка. Московский полк под командованием Голицына был в середине, Новгородский — справа, полк гетмана — слева. Левее гетмана стояли Шереметев и Долгорукий, Неплюев находился в арьергарде. Татары напали сначала на авангард Шеина, откуда после нескольких стычек они вдруг бросились слева направо и атаковали полк Шереметева, который, будучи самым малочисленным, в мгновение оказался обращенным в бегство; отступила и конница. Враг бросился на обозы, которые уже было достались ему. Но когда князь Голицын послал Шереметеву помощь, татары принуждены были отступить и освободить дорогу, ведущую в Черную долину, где войска стали лагерем ввиду близости воды. Это болотистое место удалено на пять лье от Перекопа и представляет собой пастбище для местных скотоводов. Небольшое число татар под предводительством Калги-султана[291] двинулось, чтобы разведать путь войска и узнать его силу и недостатки, взяло нескольких пленных, от которых получили те сведения, которые хотели. Их привели затем к хану, который находился только за 3 лье от лагеря на Каланчаке[292], речке, которая берет истоки в степи и впадает в Евксинский понт, ибо хорошо /Г26/ известно, что как только о приходе Московитов к Крыму[293] стало известно Хану, он пришел из Буджака с 4000 всадников, чтобы защитить свои владения. Он пришел на Каланчак за два дня до московитов и перешел Днепр в Ас-Кермене[294] (Assecun Kermen), городе на этой реке, принадлежащем туркам. 16 мая армия снялась со стоянки, чтобы прийти в Зеленую Долину, которая находится за лье от Черной Долины,[295] а Хан пошел навстречу Московитам со всеми своими силами, которые, насколько это можно уточнить, могли составить от 30 до 40 тысяч /П28/ пеших воинов, разбитых на несклько отрядов. Войско незаметно[296] оказалось окружено татарами и вынуждено было встать на привал; где огляделись, не сходя с места, и хотя все считали, что Московитам стоит перейти в наступление, они довольствовались тем, что остались на месте, окруженные хорошими рогатками, которые привезли на повозках и которые служили тогда для них защитой.
Вооруженная огнестрельным оружием пехота и вся артиллерия составили в поле надежную оборону, которую татары не могли прорвать. Конница оставалась за пределами укреплений; это побудило три или четыре татарских отряда, около 1000 конников каждый, напасть на нее. Вскоре после их атаки она бежала, причем обозы очень помогли этой смешавшейся коннице. Нельзя было сосчитать, триста или четыреста татар уложены были на месте из мушкетов (la Mousqueterie), к которым присоединились пушки; в этом же положении оказалось множество Московитов, которые были убиты своими же[297]. Однако татары, под командованием Нураддин-султана атаковали с другой стороны казаков из Сум и Ахтырки, во главе которых стоял Емельян Украинцев, думный дьяк или государственный секретарь. Этот командир, неопытный в военном деле, как истинный московит, так смешался, что не смог выдержать натиска неприятеля. Обозы были опрокинуты, множество убитых лошадей перекрыло путь к бегству. Прорвавшись /Г27/ за повозки, татары увезли с собой 20 пушек, поставленных на повозки, в которые были запряжены лошади, и если бы не подоспел боярин Долгорукий со своим войском, то все эти казаки были бы изрублены в куски[298].
Шереметев[299] (намерением Голицына было избавиться от него, ибо это достойный человек и его большой враг, что ему удалось бы, если бы сразу не помогли)* был в то же время атакован другим татарским отрядом, который прорвался к обозу. Но он перенес удар поистине с большим мужеством, чем Емельян, и, наконец, принудил татар отступить. Когда сражение закончилось отступлением татар, добившихся преимуществ и захвативших добычу, войска двинулись искать воды. Итак, снялись с лагеря на следующий день, чтобы прийти в Каланчак, и, так как нашли невыгодным, чтобы конница шла вдали от обоза, приказано было, чтобы она держалась среди верениц повозок, и все войска, которые до той поры шли раздельно, объединились в одно, которое составляло более 200 000 /П29/ повозок, расставленных в каре и были, как мы уже сказали, окружены артиллерией и всей пехотой, которая несла на плечах рогатки, чтобы быть готовой сразу поставить укрепление. Пока шли в таком порядке, татары появились вновь и обошли всю армию кругом, надеясь найти конницу вне обозов. Они удовольствовались тем, что нагнали страх на московитов и исчезли, чтобы позаботиться об обороне Перекопа, на который, как они думали, должно было напасть это многочисленное войско. В тот же день стали лагерем у Каланчака, а на следующий день перешли реку вброд, не встретив ни одного татарина. Это придало нескольким московитам смелость отделиться от обозов и забраться на вершины, чтобы увидеть Перекоп, который словно дымился из-за пожара в предместье Ор, которое татары подожгли сами, боясь, чтобы им не завладели. 19-го подошли прямо к Перекопу и стали лагерем на пушечный выстрел от города, так, что Понт Евксинский оказался по правую руку, а степь — по левую. Из города вовсе не вели огня, поскольку расстояние было слишком большим, но с башни, которая находилась у берега моря, постоянно стреляли из пушки. /Г28/
Было от 10 до 11 часов утра, когда войско подошло; все надеялись ночью атаковать Перекоп, или ров[300]. Но вечером, когда все пришли за приказом, то были очень удивлены, узнав, что завтра предстоит возвращаться. Поскольку это отступление необычно, стоит немного остановиться на том, что его вызвало.
Когда войско расположилось достаточно близко от города, наездники — ногайские татары и калмыки, которые являются подданными Московитов, схватились с перекопцами. Один ногаец ханской службы, случайно узнанный московитом, крикнул тому на своем языке: "Зачем мы сражаемся! Почему ты не скажешь своему боярину, чтобы он заключил мир с ханом?" На это московит ответил, что если бы боярин действительно поверил в миролюбие хана, то он может подумать над этим; и если хан действительно хочет мира, то пусть шлет людей, чтобы заключить его. "Ну, хорошо, — сказал перекопский ногаец, — поговори с твоим боярином или генералом и уверь его, что если он хочет мира,[301] то пусть боярин согласится на это". Ногайский татарин пошел сначала отдать отчет боярину Голицыну обо всем том, что сказал ему татарин, и нашел этого полководца в расположении /П30/ заключить договор и отступить без сражений[302]. Голицын приказал написать письмо от лица этого татарина к тому, с кем он говорил, примерно в следующих выражениях: "Я сообщил боярину Голицыну то, что ты мне сказал. Он рад прийти к соглашению, так, чтобы был послан кто нибудь, кто изложил бы соображения и требования Хана". Письмо было дано первому попавшемуся татарину и было отнесено к Хану, которого татарин застал в размышлениях, советующегося с мурзами о том, как избавиться от столь многочисленного неприятеля. Хан поначалу решился только приказать узнать у Голицына, было ли это письмо написано по его приказу, и когда ему сообщили, что это так, он послал[303] Сулеш-мурзу, а Московиты дали в заложники господина по имени Змеев. У обеих сторон были различные интересы. Московиты предложили пять следующих условий: чтобы все русские пленники были освобождены, чтобы татары /Г29/ не совершали более набегов на земли, находящиеся в подданстве Царей, чтобы они отказались от 80 000 экю[304], которые они требовали от московской казны, чтобы они оставили в покое поляков и чтобы они не оказывали никакой помощи туркам[305]. Супеш-мурза, желая продержать московитов до следующего дня, и хорошо зная, что такое большое войско не может долго оставаться без фуража и воды, затянул переговоры и удовлетворился тем, что дал некоторую надежду на соглашение. На следующий день он ответил, что хан не хочет других условий мира, помимо тех, на которых он ранее заключил мир с Царями, что он требует ежегодной уплаты дани и желает, чтобы ему заплатили за три уже прошедших года 240 000 экю. Этот ответ не понравился князю Голицыну и, не считая более возможным стоять лагерем в песках, он задумался об отступлении. Из боязни преследования он приказал везти с собой до Каланчака мурзу, который был в его лагере, и оттуда отослал его обратно и получил взамен своего заложника. Вот в нескольких словах весь Крымский поход.