Страница 19 из 58
Султан Убайдаллах ответил: «Не нужно, чтобы в вашей памяти запечатлелось, будто у нас в религиозном усердии был и имеется какой-то недостаток и в воле отомстить этим злосчастным неверным — изъян, однако, в силу [поговорки]: Каждому делу свое время — у всякого дела в мире становления и уничтожения есть предпосылки и причины, появление которых зависит от времени. Внимание, которое сейчас обратили в сторону войны с казахами, /32а/ возможно, каким-нибудь образом связано с отражением и истреблением этого народа, [казахов], потому, что во время наступления на уизил-бурков и похода в их страну имеется опасность набега и нападения этого народа, [казахов], на области Туркестана и Мавераннахра. Это не путь благоразумия и мудрости — оставить в тылу у себя сильного врага и обратить лицо намерения на врагов в противоположной стороне. Что же касается соблюдения родственных связей с казахами, о чем вы сказали, то между нами и ими столь ясно обнаружились причины к вражде и предпосылки к соперничеству и неприязни, что источник родственных [чувств] совершенно иссяк. Войны и распри между нами и ими так осыпали прахом [взаимного] неудовольствия [наши] души, что мы стряхнули с полы сердца пыль взаимной любви. Если же и удалось бы соблюсти родственные связи, то лишь благодаря высокостепенному ханскому величеству, прибежищу халифата, а мы — его рабы — преклоняем головы пред его указом и повелением и не можем [знать] иного пути, кроме пути повиновения и служения ему. Если вы в этом успеете, то доложите в высоком ханском собрании ради благоразумия и примирения слова, преисполненные тонкой мудростью и превосходными изречениями из Писания и сунны».
Я, бедняк, промолвил: «Увы, увы! Как можно касаться этого вопроса? Тем более что благословенный характер его ханского величества изменился по отношению к этому народу, а царское намерение, исполнение которого имеет силу рассекающего меча по отношению к казахам, подошло к месту мщения, и никто не в силах воспрепятствовать этому. А если кто-либо захочет замолвить примирительное слово, тот найдет для себя путь войны». В связи с этим рассказом мне пришло в голову следующее четверостишие:
Короче говоря, Убайдаллах-султан в намерении идти на войну с казахами стал согласно действующему, как судьба, приказу передовым полком рати для того, чтобы на стоянках, не дай бог, не случилось недостатка в питьевой воде. Он выступил вперед на один переход, а эмир Джалаладдин. Урус, став впереди передового полка Убайдаллах-султана, /32б/ тоже выдвинулся вперед на один переход, чтобы умножить для войска запасы воды и кормов. Из местности Багази-дих отправились в юрт Гидждувана. А помощь [исходит от] Аллаха, дарующего милости.
ГЛАВА IX
ПАМЯТКА ОБ ОСТАНОВКЕ В КАСАБЕ [161] ГИДЖДУВАН И ПРОИСШЕСТВИЯХ НА ЭТОЙ СТОЯНКЕ
Счастливые хаканские знамена в понедельник[162] утром выступили из местности Багази-дих и направились в касабу Гидждуван. На этом юрте хорасанские вельможи, и остававшиеся бухарцы, и жители других сторон Мавераннахра получили позволение отбыть. Вместе с дастуром Азам-хаджой, сахиб-диваном, они повернули обратно с намерением возвратиться в Бухару и Мерв. Его хаканское величество, окруженный полками божественного содействия, сопутствуемый множеством побед, триумфов и успехов, направился в сторону Гидждувана и поднял победоносное знамя на поле битвы всевозрастающего могущества.
Полки левой и правой руки шли под предводительством могущественных эмиров и высокостепенных сардаров, из которых каждый был единственным из героев эпох и вершиной храбрецов всех стран. Когда такое царственное великолепие, сопровождаемое служением богу и преисполненное беспредельными знаниями, было рассмотрено, то мне, ничтожному, пришло на ум, что, когда Хулагу-хан поднял знамя покорения мира, стал низвергать памятники обычаев владычества царей той эпохи и направился воевать Ирак и Азербайджан, то Хаджа Туси[163] оказал честь его существованию и считал служение этому высокосановному ханскому величеству источником своей славы, основой своего прочного положения и благополучия. Хотя он считал великой честью [для себя] быть царским собеседником и в то время не существовало никого, кто бы был равен [Хулагу-хану] или даже близок ему по царской мощи и по средствам для завоевания мира, но куда больше славы и почета обрел я, бедняк, от общения и чести собеседовать с его величеством ханом Шайбани, государем мусульманской страны, наместником [всемилостивого] во всем мире, собравшим в себе воедино совершенное знание, всеобъемлющее великодушие, ханскую мощь, непоколебимость на пути правил веры. Откуда было Хулагу-хану добыть такую совокупность добродетелей? /33а/ Следовательно, подобает, чтобы я, бедняк, славу, честь служения и собеседования с его величеством сделал источником своей гордости и славы. За положение, которое я занимаю благодаря милостям божьим, я каждый день сотни раз гордо поднимаю голову под благостным знаменем этого благочестивого наместника [всемилостивого], постоянно обращающего [внимание] на искоренение неверных, пресечение причин нечестивости, истребление преступных негодяев и разбойников, сейчас идущего на священную войну с казахами. На этот предмет в мыслях [моих] сложилось четверостишие:
Одним словом, поздним утром в понедельник двадцать второго числа месяца шавваля его ханское величество, обладатель счастья, прибыв в касабу Гидждуван, отправился поклониться мазару Хаджи Калана, высокопревосходительного и высокодостойного Хаджи Абу-л-Халика Гидждувани[164], совершенного муршида своего времени, чтобы просить у него успеха, помощи и победы над многочисленным врагом и победного возвращения.
В этом лучезарном мазаре он исполнил обряд поклонения, читал нараспев преславное божественное писание, раздавал милостыню живущим при том священном мазаре. Много поучительного и полезного появилось на свет из области сокрытого в том высоком собрании. [Хан] изволил расспрашивать меня, бедняка, об изучении тонкостей правоведческих наук. Некоторые из полезных бесед на этой стоянке, если угодно богу, будут упомянуты. А помощь [исходит] от Аллаха единого.
ГЛАВА Х
ПАМЯТКА О ПОЛЕЗНЫХ БЕСЕДАХ НА СТОЯНКЕ ГИДЖДУВАН
[В этой главе Ибн Рузбихан рассказывает о тюркской суфийской касыде Шайбани-хана. В местечке Гидждуван по просьбе хана Ибн Рузбихан изложил присутствующим ее содержание и с согласия того же хана сам написал к ней комментарий. В «Записки» автор включил семь бейтов этой касыды с комментариями на них. Касыда состояла из двухсот пятидесяти бейтов.]
/ 38а / ГЛАВА XI
ПОВЕСТВОВАНИЕ О ПОХОДЕ В ТУРКЕСТАН ЧЕРЕЗ БУХАРСКУЮ СТЕПЬ
Говорит Аллах всевышний: О вы, которые уверовали! Почему, когда говорят вам: "Выступайте по пути Аллаха», вы тяжело припадаете к земле? Разве вы довольны ближней жизнью больше последней? Ведь достояние ближней жизни в сравнении с будущей — ничтожно[165].....
161
Касаба в средние века — административный центр района.
162
6 февраля 1509 г.
163
Хаджа Насираддин Мухаммад б. Хасан Туеи (1200 — 1273) — известный ученый-энциклопедист, служивший при дворе Хулагу-хана. До прихода Хулагу-хана в Иран Хаджа Туси жил в Кухистане.
164
Хаджа 'Абд ал-Халик Гидждувинй (ум. в 1174 г.) — известный богослов, автор многочисленных трудов в этой области.
165
Кор. IX, 38.