Кровавая Ведьма

Да не, не красивая она. Она просто ведьма! И, похоже, именно в том самом, скверном смысле слова.

Оставалось только теорию эту на деле проверить, заодно и первая разгадка будет. А что до самого городка и его незаконных дел, тут уж пускай Волк разнюхивает и выясняет.

Поделим работу поровну.

— Ой, чуть не забыла, — вдруг спохватилась Мирка, и палец свой куда-то на дальнюю улицу тыкнула. — Вон там, за околицей, хата-мазанка стоит, косая такая. В ней старец живет, злой, что черт. К нему наши бегают только когда уж совсем припрет: хвороба какая сильная одолеет, аль девке ребенка скинуть надо.

Я уставилась на нее, как тот баран перед тем, как убиться о дубовые ворота.

— Ну, что, смотришь? — понижая голос, невесть от чего зарделась селянка, неловко комкая грубый холщевый фартук. — Всякое случается! Я ж тебя по-простому, по-свойски предупредить хочу!

Да уж. Нет, благодарствую, конечно, за заботу, и что сразу отнеслась, как к равной.

Но мне сильно интересно стало, а хозяйка их как к этому относится? Ну, к конкуренту своему? Или они с этим старцем заодно?

Долго мне кумекать над этим пришлось, покуда я на кухне у сковородок парилась. Хотя, нет-нет, да к разговорам вокруг всё равно прислушивалась, ожидая хоть каких-то новостей. Волновалась я за Волка. Хоть почему, и не понимала!

И ведь, что странно — мне сейчас сбежать никто бы не помешал. Хозяева на охоте, маг добычу изображает. И пусть у меня с собой нет ничего, ни сумки, ни карты, ни денег, и даже куда идти, я не знаю. А всё ж равно, мысль о побеге ни разика в голову не затесалась!

При том, что об амулете, висевшем у меня на шее под простой рабочей рубахой, я даже не вспомнила. А вот то, что на руке Волка больше нет перстня с моей кровью и, значит, другой ворожбе он подвластен, припоминала очень даже часто!

Да, перед чарами сирен он устоять сумел. Но то чары манящие, а это — любовные!

Они вообще, из всех разделов ворожбы самыми погаными считаются. И недаром в большинстве Школ под запретом находятся.

Но как бы их доказать, если мне с кухни и шага не давали ступить до самого вечера?

Нет, работой не нагружали сильно, сначала по мелочи, чтобы умения проверить. Посуду, там, помыть, грязную воду за порог выплеснуть, кур ощипать иль овощи почистить. Затем доверили серебро начистить и фарфоровую посуду до блеска натереть. А уж потом, когда я вволю наигралась в усердие и покорность, мне, наконец, стали давать задачи поважнее: из камор что принести или унести, чаю заварить и даже пирог с малиной изготовить.

И вот поход в каморку, где всякие съестные припасы хранились, да в погреба, был для меня самым важным. Пускай к ночи у меня спина ломилась, а ноги и вовсе отнимались, собой я осталась довольна. Ведь то, что мне было нужно, я нашла!

И нет, то были ни колбасы или пряники. А обычные сушеные травки. Их, к счастью, оказалось не мало, запас кто-то знатный сделал заранее. Вроде как Мирка сказывала, что когда-то у них своя травница при кухне состояла, и даже в чулане под лестницей жила. Отец ведьмы этой, Рогнеды, травяные настои всякие уважал вместо чая, и разных сборов у него хранилось немерено. Ими же, кстати, и прислугу лечили.

А всё запрещенное, похоже, у того старца в запасах околачивалось.

Кое-какие сборы, разумеется, за прошедшие годы испортились. Но старая травница, видать, своё дело знала, и идеально сохранились многие из них. И те, что мне нужны были, тоже!

Оставалось дело за малым. И с ним мне, похоже, помогли сами боги.

Что странно, ведь деревянных тотемов я ни в городе на площади, ни тут нигде не видывала. Этот край, вообще, будто бы и закон, и вера стороной обходили!

А тут на тебе — в разгар работы вбегает на кухню одна из дворовых девок, Палашка, вроде, и как давай верещать, едва ли глазами не вращая:

— Вы не представляете, что я сейчас слышала!

— Что? — тут же подалась к ней Мирка, забросив колотать яйца для безе. — Хозяйка вернулась?

— Дык а тож! — закивала та. Маленькая, пухлая, с абсолютно круглым лицом, сплошь усеянным коричневыми веснушками, она почти задыхалась и обливалась потом после долгого бега. — Злая, аж жуть, сначала коньяку принести велела, а через час ужин подавать приказала.

— Так, а чего злая-то? — переспросил кто-то позади меня. — Охота не задалася?

— Не то слово! — подтвердила Палашка. Оглянулась по сторонам, голову в плечи вжала, и почти шепотом затараторила. — Я мимо конюшни проходила, там мужики такое бают! Дескать, не сумела хозяйка наша, мужика этого, утром купленного, загнать. Уж и лошадей она меняла, на каких получше, и гончих всех созвала, и даже волкодавов кликнула! А всё одно, не смог его никто не найти, ни выкурить. Где прятался только? А уж когда все вымотались, он сам, посмеиваясь, на опушку вышел. Чуете? Весь день за ним всем скопом гонялись, а он воротился живым и здоровым. И даже не взмок!

— Брешешь! — ахнула Мирка. — Как такое возможно? Иные и часа не держались! А уж супротив волкодавов-то!

— Может, он это? Ну, маг какой?

— А вдруг сам леший⁈

— Дуры, — послушав удивленные шепотки, главная кухарка вдруг сплюнула. — Ни бельмеса не понимаете! Это ж он нарочно сделал, что б хозяйке угодить.

— Как это? — уставились на нее десятки непонимающих глаз.

И мои в том числе!

— Да вот так, — пожевав нижнюю губу, Людвига недовольно пояснила. — Мужики все вокруг барыни нашей рушником стелятся, согласные на всё. Любые ценности к ногам бросить готовы, стихи, да песни о ее красе слагают. И такие ей даром не надобны! А этот, видать, о том прознал, вот и решил поступить по-иному. Уж такого, как он, она крепко запомнит!

Как я от такой версии не расхохоталась в голос, сама не знаю.

Пытающийся охмурить смердящую ведьму Волк — всё равно, что жаба на Купала на болотах кого-то расцеловала! Не-е-ет. Уж этот Воплощенный зверь никому и никогда угождать не станет!

— Так это он что, нарочно ей на невольничьем рынке продался? — пораженно ахнул кто-то.

— А что? Может, и такое быть!

И тут все разом на меня уставились, как бы подтверждения ожидая.

А я что? Я только руками развела, мол, ничего такого не знаю!

И, кажись, тем самым подтвердила только что зародившиеся слухи. Что ж… может, оно и к лучшему. Больше внимания к нему — у меня шаг шире.

Но от души не отлегло, если честно. Я так и не докумекала, поддался он на ее чары, или нет!

— Так ты чего явилась-то? — вдруг вспомнила кухарка. — Об ужине доложить, аль сплетни очередные разнести?

— Так нет же! — хлопнула себя по лбу Палашка. — Совсем запамятовала! Хозяйка-то, разозлившись, мужика того в подвалы на цепь отправила. А Лучезара лично кнутом поперек спины огрела, за подарочек такой. Он в комнатушке своей заперся, сидит, как сыч сердитый. Табак для трубки принести велел, и сбор к нему кровоостанавливающий. И крапивной отвар еще!

— Вот и заваривай, — кивнула на нее кухарка. И вдруг в мою сторону обернулась. — А ты марш в камору, и неси, что сказали. Там подписано всё, чай, не спутаешь!

Ноги снесли меня туда раньше, чем плутовская усмешка на губы заползти сумела. Даже лампадку прихватить едва не забыла! А уж в дальнем углу огромной каморки, что размером с пол кухни была, не меньше, уже знакомыми мешочками зашуршала.

На них действительно метки стояли, примитивные, но понятные. И если кисет с табаком я прихватила сразу, то над шкатулкой со сбором немножко задержалась, внутрь заглянув. Щепоть сухих трав ухватила, меж пальцев растерла, принюхалась… и поморщилась. Ядовитая белая омела и кровохлебка. Такое сочетание не каждый здоровый мужик выдержит! Еще и отвар крапивной сверху.

Видать, не слабо меченного ведьма отходила, и про шрам мои догадки верны. Вон, как на ноги встать торопится, сильнейшие лекарства в кучу смешал. Но, видать, опытом наученный, часть из них не внутрь примет, а с табаком скурит. Так-то оно легче переносится, не будет его всю ночь жаром крутить.

Но от себя я всё ж кое-что добавлю!